Гарики из Атлантиды. Пожилые записки
Шрифт:
* * *
Чем ниже вниз, тем ниже страсти; а наверху? Наоборот? Народ своей достоин власти, а ей за что такой народ? * * *
С утра садятся ребе бутылку распивать, потом кидают жребий — и я бегу опять. * * *
Чем ближе мы к земле и праху, тем умудренней наш покой — где юность ломится с размаху, там старость пробует клюкой. * * *
Люблю
* * *
Азарт любовного пылания с годами горестно меняется: в душе горит огонь желания, а тело — не воспламеняется. * * *
Есть внутренняя музыка судьбы, в душе ее мелодии играют, и, внемля ей, безумствуют рабы, а вольные — свой путь соразмеряют. * * *
Подвижник нами душится стремительно в обильных обвинениях нелживых, служение смешно и подозрительно для служащих, прислуги и служивых. * * *
Вот человек: высок и низок, до гроба предан и предатель, вчера враждебен, завтра близок, герой в огне и трус в халате. * * *
Удачливость судьбы или провальность — различны в переменном освещении, фортуна — субъективная реальность, даруемая в личном ощущении. * * *
Повсюду люди заводились, уже земные обитатели, где с обезьянами сходились ракет межзвездных испытатели. * * *
Кто-нибудь, кто юрче и хитрее, должен быть виновен и в ответе — следовало выдумать еврея, если б его не было на свете. * * *
Жизнь — одоление материи, пространства, времени, природы, а не кретинства, лицемерия и хамства гнилостной породы. * * *
Путем непрямым, но фатальным спешат наши судьбы куда-то, вершатся исходом летальным, и дни обращаются в даты. * * *
У Фрумы — характер угрюмый, но женский у Фрумы талант: Абрам в обрамлении Фрумы стал чистой воды бриллиант. * * *
Какая это дивная затея — стихи писать, слова перебирая, то жарко от удачи холодея, то холодно свой пламень озирая. * * *
На плаху здесь возводится струна, и рвут ее — нет звука безобразней, азартно аплодирует страна и плачет, расходясь от места казни. * * *
Счастье всем, лишь выигрыши знавшим, что же до других в житейской гуще — сдавшимся страшней, чем проигравшим, думать о бессоннице грядущей. * * *
Наряды
стали вдруг длиннее, навязан бабам жуткий стиль — международные евреи реализуют свой текстиль. * * *
Поступки выбирая, как дорогу, беречь лицо храню обыкновение, лицо мы обретаем понемногу, теряем — за единое мгновение. * * *
Изведавшие воздуха тюрьмы полны необъяснимой ностальгии, пожизненно уже другие мы, не лучше и не хуже, но другие. * * *
В любом из разных мест, где мы ютимся вместе, одни несут свой крест, другие — носят крестик. * * *
Устройство мироздания посредственно, как циники твердят и старики: все худшее случается естественно, хорошее — творится вопреки. * * *
Конечно, дважды два — всегда четыре, конечно, неизменны расстояния, но все, что мы любили в этом мире, прекраснеет в минуты расставания. * * *
С годами дни становятся короче, несбывшееся вяжется узлом и полнятся томительные ночи пленительными снами о былом. * * *
Я верю в честность, верю в честь, но зорок без отдохновения: у всякой нравственности есть свой личный камень споткновения. * * *
Нисколько нет особого геройства в азарте, игровом и добросовестном, но ценное и редкостное свойство — умение проигрывать с достоинством. * * *
Отменно, что пожить нам довелось. Что коротко — единственная жалость. Работа проедает нас насквозь, а близкие изводят, что осталось. * * *
Раздвоение и нужно, и возможно в нашем деле, неизвестностью чреватом, будь безумен в созидании, художник, но трезвей, имея дело с результатом. * * *
Застенчив и самонадеян, всегда с людьми, везде один, меж русских был я иудеем, а меж евреев — славянин. * * *
Нас постепенно жизни проза любовно гладит по щекам, и слезы раннего склероза текут из глаз по пустякам. * * *
Нет пока толпы на лобном месте, нет еще трезвона с каланчи, в дружеском застолье с нами вместе завтрашние наши палачи. * * *
Мы за вождями дружной гущей готовы лезть в огонь и воду, властям опасен лишь непьющий, но он враждебен и народу. * * *
Мы все учились понемногу, сменив учебники не раз, и неспособность к диалогу апломбом зубы скалит в нас.
Поделиться с друзьями: