Гарри Поттер и осколок прошлого

Мне больше подойдут руны и артефакты. И алхимия. Даже чары и трансфигурация мне не особо даются. Скривившись, я начала вникать в артефакторику. Это дико сложный предмет. Поэтому артефакторов невероятно мало, и все они — специалисты узких направлений. Камни, металл, дерево и еще парочка других. Да даже так они, по сравнению с выходцами из других миров, — малышня, только вылезшая из песочницы. Поэтому артефакторика хоть и была одним из моих любимых предметов, но конкуренцию с алхимией и зельеделием не выдерживала. Которые в свою очередь стояли после рун.

Благодаря времени, проведенном в мире мертвых, руны я воспринимала как текст. Создавать громоздкие и многофункциональные конструкции было легко. Но я пыталась добиться интуитивного понимания. Как Гарри Поттер из канона понимал змей. Не понимая причины, я пыталась стать в этом предмете еще лучше. Еще сильнее. И в этом мне очень сильно помогла магия иллюзий. Выучила я их из баловства. Собиралась порадовать малышню и вызвать восхищение в изумрудных и янтарных глазках.

Этот раздел магии я знала очень хорошо. Иллюзии освоить очень легко. Вновь нарисовала в воздухе дымкой еще один символ и стала прикидывать, с чем он будет работать. Хотелось научиться создавать артефакты защиты разума. Ну, или определитель ядов. Детская мечта идиота, но хотелось. Ну, а там можно подумать и о шапке-невидимке, и о скатерти-самобранке, и о сапогах-скороходах. Или лампу джина! Я же избранная, я самая лучшая! Ну, наверное.

====== глава 4 ======

Вот я и осталась одна. Родичи разъехались и не горели желанием со мной общаться. Письма от братьев стали редкими и ничего информативного в себе не несли. Стало грустно. С зельями я потерпела фиаско. Не понимала ни процесса, ни смысла. Артефакты просто не работали.

Алхимия — это, по сути, очень продвинутая химия. Я могла составить уравнение, могла понять, к чему приведет то или иное действие, но вот радости от процесса уже не было. Библиотека надоела. Простая зубрежка теории с полным отсутствием практики — не мое. На меня напала хандра. Мне было одиноко.

Изредка читала газеты и пыталась понять, что происходит в жизни. Том Реддл с горсткой аристократов пытается достучаться до умов магов, активно агитируя их на уничтожение большей части населения маглов. Сами маги не желали ничего. Они только-только оправились после войны с Гриндевальдом, и новые встряски им были ни к чему. В то время многие рода прекратили свое существование. Пустые и разрушенные мэноры уже никого не удивляли и служили вечным печальным напоминанием. Хоть аристократия и терпеть не могла друг друга, но произошедшее они не могли просто так забыть.

На дворе стояли непростые 70-е. Отношение к СССР строго отрицательное. В лучшем случае — нейтральное. Гонка вооружений в самом разгаре. Магическая сторона СССР почти уничтожена. Они ушли в глубокое подполье. Собрали всех своих и переехали на изнанку Хиросимы. И они сделали это не от хорошей жизни, надо понимать. Местность та перенасыщена энергией смерти, боли и страданий. Именно поэтому японские власти просто закрыли на них глаза. Все равно эта территория еще несколько десятков лет будет непригодна не то что для жизни, но даже для простого нахождения там. Обычных людей эта энергия корежит до неузнаваемости. И я тут ничем помочь не смогу.

В феврале я выбралась в магловскую часть города и попыталась понять происходящее. Остается надеяться на то, что все не так плохо, как выглядит. На улицах Лондона царило запустение. Люди или работали, или отдыхали дома после работы. Зайдя в парк, я уселась на лавочку и бездумно уставилась на небо. Холодно. Местами лежал снег. Мне нужна помощь. И желательно кого-нибудь из взрослых и адекватных людей. Еще мне нужен психолог. Мои скачки настроения мне не нравятся. А это началось еще в мире мертвых.

Я безумно рада возможности жить. Рада жизни в здоровом и молодом теле. Рада магии, родным и близким. Рада возможности видеть солнце, вдыхать свежий воздух, любоваться голубым небом. Всему рада! И я сделаю все, чтобы сохранить это. Глубоко вздохнула, в последний раз посмотрела на небо, уже усыпанное звездами и переместилась домой.

Следующие три дня я лежала в кровати и лечила простуду. Домовики помогали, но их сознание застряло на детском уровне, и это создавало огромные трудности. И они все подчинялись только главе. Мои приказы воспринимались довольно туго, если вообще воспринимались.

Признав поражение, я села писать письма. Всем родичам, которых выставила из дома. Я поступила плохо. Это родственники. Хоть и младшие. И они имеют больше прав тут находиться, чем я. Родичи долго молчали. А потом первые недоверчивые потихоньку потянулись к замку. И самыми первым был тот противный старикан. Ох, сколько он мне крови попортил, словами не передать! А сколько я брани наслушалась…

— Мерзкая глупая девчонка! Ты во что превратила дом?! А лаборатории?! Ты, косорукая немочь, куда своими граблями полезла?! Выпороть тебя надо! Ох, где же мои годы?! За что мне такое наказание?! Совсем потомки от рук отбились! О, горе мне! Мордред! А запасы?! А склады?! Позор на мои седины! — активно выражал он свое недовольство, бегая по коридорам. Кто бы мог подумать. Такая прыть в его-то годы... После того, как он начал поливать грязью родителей, породивших такое чудовище, как я, я не выдержала и сама на него заорала:

— А сам-то?! Старый пень! Меня одну оставили, заперли в четырех стенах и гулять?!

Отдыхали, да?! А голодный ребенок ночами не спал, страдал…

— Этот ребенок сам кого хочешь страдать заставит! Кто нас из дома выжил?! При живых-то родителях хозяйкой решила заделаться?! Тьфу на тебя, мордредово отродье!!

— Так научили бы, как надо! — психовала я, продолжая орать на противного деда, — вы же взрослые? Знаете, как надо?! Так и учили бы, а не плевались!! Это вообще верх безобразия! Плеваться в собственном доме!

— Я?! Я?! — он, видимо, даже не думал сбавлять обороты, — да я тебя научу, я тебя так научу, что на всю жизнь запомнишь, как старшим перечить и как вместо зелий всякое дерьмо варить! Клянусь магией, я тебя всему научу! — истерично кричал старик размахивая посохом. Я отвлеклась на непонятную вспышку света, и мне тут же прилетело этим самым посохом по лбу. Из глаз брызнули слезы.

— Уу, старый хрен! Я тебя в гроб закатаю и сама гвоздями крышку прибью! Скотина, больно же! — и я со злостью лягнула его в колено. И ведь попала же! Опрокинувшийся старик на всех языках начал поносить меня и мою родню, упоминая при этом алкоголь, венерические заболевания и почему-то гоблинов. Понять не смогла ни слова, но то, с каким выражением и экспрессией он орал, не оставило сомнений. Матерится, старый хрен!

— Да ты сам мой предок! Это я тебя должна спросить, как ты там гоблинов оплодотворял и в каких позах, что родилась такая непутевая я! — продолжала я наш концерт. Деда аж дар речи потерял. Беззвучно открывая и закрывая рот, он судорожно схватился за грудь. Я даже немного испугалась, что довела старого пердуна до инфаркта. Но это ископаемое хрен чем проймешь! Он быстро вытащил из-за пазухи маленький череп, и в меня полетели черные молнии. Попа сразу почуяла неприятности, и я с низкого старта кинулась бежать.