Гавайская петля

Слежку обнаружили уже в городе. Неприметная серая машина приклеилась за развилкой и тащилась за ними по Килауа. Слишком поздно ее заметили – внимание было приковано к «Черепахе». Удивительное дело – возле отеля не было даже завалящей полицейской машины! Тихо, спокойно, прогуливались отдыхающие. Мерцали головы посетителей суши-бара, и в ресторане национальной кухни было людно. Вероятно, власти решили не рекламировать события прошлой ночи. С точки зрения привлекательности городка для туристов это было правильно. Хотя возможно, что властям просто тихо порекомендовали проявлять спокойствие. Проехали мимо отеля. Туманов обернулся – не пропустил ли чего-то важного? Тут и подметил, что серая иномарка, которую они обогнали за развилкой (она тащилась, как недодавленная гусеница), держит дистанцию и не намерена ни обгонять, ни отставать.

– За нами хвост, – скупо сообщил Туманов.

– Сейчас нас поимеют, – обреченно вымолвил Ордынкин и вцепился в баранку.

Кошкин изучил иномарку в зеркало и сообщил полезную информацию:

– За рулем один человек.

– Давай налево, – сказал Туманов.

Фанатичным почитателем ПДД Ордынкин не был. Процедив что-то вроде «Поберегись, граждане отдыхающие», резко вывернул руль под запрещающий знак и успел проскочить под носом у разогнавшегося фургончика. С визгом разлетелись две девчушки в коротких юбочках, спокойно переходящие по «зебре». «Чероки» кое-как втиснулся в узкую улочку, проехал до конца квартала. Хвост проделал тот же маневр (тоже не фанат ПДД) и пристроился в зад. Улочка петляла, как серпантин, она была настолько узкой, что между зеркалами заднего вида и стенами домов с трудом протиснулся бы боком человек.

– Это грубая ошибка, Павел Игоревич, – возвестил Ордынкин, когда впереди возмущенно загудела встречная машина. – Знак висел не зря. Улица с односторонним движением. Что делать будем?

Туманов выжидал. Тип, висящий на хвосте, поздно сообразил, что попал в ловушку. До него оставалось метров тридцать, когда Туманов приоткрыл дверцу и боком выбрался из машины.

– Медленно сдавай назад, – бросил он Ордынкину. – Хватит мастерства не ободрать бока?

Он шел навстречу серой иномарке, которая на поверку оказалась пожилой «Короллой», – без оружия, но решительный и злой. «Чероки» откатывался, едва не наезжая ему на пятки, – Ордынкину пришлось привстать, чтобы контролировать хотя бы часть дороги. За рулем «Короллы» сидел тип с родинкой. До чего неприятная физиономия! Было видно, как он побледнел, задергал рычагом. Оружия нет, догадался Туманов. Или соответствующего приказа. «Королла» судорожно дернулась, прыгнула назад, встала. Туманов продолжал идти, сверля водителя взглядом. Тот снова начал откатываться. Но для движения задним ходом в извилистом переулке нужно обладать сноровкой. Спецом по маневрированию этот гусь не был. Шаркнул боком о стену, лихорадочно завертел рулем. Туманов треснул кулаком по капоту. Водитель смотрел на него со страхом – пот катился со лба, выжал газ. Машина проделала еще один скачок, неуклюже вписалась в тесный поворот. А за спиной сигналили несколько автомобилей, «Чероки» наступал на пятки. Туманов сделал попытку обогнуть капот, добраться до водителя, но тесный контакт был тому ни к чему. Он предпочел пожертвовать машиной – правое крыло противно заскрипело, а Туманов едва сохранил ноги. Бусинки пота блестели на лбу у водителя, узкие глаза трансформировались в злобные щелки. Туманов поднял камень, отколовшийся от фасадного выступа, занес над головой! Тип с родинкой резко выжал газ – Туманов отшатнулся, сплющиться в лепешку между машинами как-то не светило. Водитель переключился на задний ход и вылетел на улицу, едва не смяв какой-то навороченный «Крузер». Теперь уже гудели со всех сторон. Камень, пущенный дрогнувшей рукой, не долетел до стекла, шмякнулся о капот и оставил вмятину в металле. «Короллу» носило из стороны в сторону. Водитель справился с управлением, помчался по дороге.

– Ну, Павел Игоревич, вы, в натуре, раб, сбрасывающий оковы, – уважительно заметил Ордынкин, когда Туманов ввалился в салон. – Уважа-аю… Как он задергался-то. Это что за кекс?

– Он следил за мной на пляже, – проворчал Павел.

– И каждая ваша встреча вносит разрушения и сумятицу в городскую жизнь, – хихикнул Кошкин.

Преследовать «Короллу» было глупо. Где она?

– Сбежал, подонок… – разочарованно пыхтел Ордынкин, подавшись за руль и всматриваясь в примыкающие переулки. – Что делать будем, Павел Игоревич? Это серьезно, как вы считаете?

– Во всяком случае, неприятно, – бросил Туманов. – Придется поплутать. Ничего, времени у нас вагон.

До полудня оставалось больше часа. Они крутились по залитым солнцем проездам, дважды объехали вокруг городского парка, в центре которого, словно небоскребы в даун-тауне, высилась кучка молодых эвкалиптов. Они медленно проехали мимо упомянутого заведения – название действительно было непроизносимым и нечитаемым, а мифическое существо на вывеске – вполне подходящим, чтобы отпугивать клиентов. Туманов сполз с сиденья, а соучастники внимательно осмотрелись и вынесли суждение, что не видят ничего подозрительного. Сделали виток по близлежащим улочкам, встали метрах в семидесяти от заведения – за углом.

– Благословляем, Павел Игоревич, – напутствовал Ордынкин. – Вы, кстати, в курсе, что сильно рискуете?

– Это просто беседа, – проворчал Туманов, выходя из машины. – А будет кипеж – подстрахуете. Встаньте напротив ресторана – только не маячьте – и хорошенько глазейте по сторонам. Почувствуете недоброе – сразу звоните.

– Да мы и прибежать успеем, – сказал Кошкин. – Поддержим морально, поскольку оружия у нас – полный хрен. Как мне надоела эта обвязанная голова, – чертыхаясь, он начал сматывать с головы повязку, – ничего, похожу с дыркой – уж лучше, чем когда все на тебя пялятся…

До оговоренного срока оставалось тридцать минут. Павел хотел осмотреться. Прошел по тротуару – в этой части города он был далеко не безупречен. Покосился на заборы, испещренные надписями и картинками эротического содержания, на компанию местных подростков, группирующихся у древнего «Ситроена» и азартно гогочущих. Ресторанчик полуоткрытого типа – в принципе, он располагался на улице, но имел навес из плотно подогнанных стволов бамбука, а функцию стен выполняли решетчатые конструкции, увитые цветущими лианами. Круглые деревянные столики, уютные сиденья. Кухня находилась рядом, в закрытом строении, примыкающем к обеденному залу.

Туманов расположился за угловым столиком. С позиции хорошо просматривался вход. Закурил в качестве эксперимента. Никто не возражал. Напротив – подкатился официант в белом каратистском одеянии и красном переднике и предложил стилизованную под ящерицу пепельницу. Не желает ли мистер заказать себе еду? Пожалуй, попозже, у мистера назначена встреча, он просто посидит, если служащие заведения не возражают. Да боже упаси, мистер может сидеть, сколько ему заблагорассудится…

Оставалось двадцать четыре минуты. Павел отогнул веточку лианы, щекочущую нос, отыскал взглядом «Чероки». Машина стояла у обочины в тени цветущей азалии. Ордынкин что-то говорил, посмеиваясь, а Кошкин ощупывал свою многострадальную голову и огрызался. Настроение у ребят, похоже, возвращалось в норму. Начальство далеко, а солнышко рядом, и запахи, что кружат голову, влияют так позитивно…

Разлаженно завелась машина, закашляла, задребезжала. Туманов отогнул вторую веточку. «Ситроен», набитый местными хулиганами, отъезжал от тротуара. Двое не поместились, отправились пешим ходом. У одного на плече покачивалась доисторическая хрипящая магнитола.

Посетителей было немного. Три женщины, одетые по-европейски, с некрасивыми личиками коренных обитателей Полинезии, сидели кружком, пощипывали пучеглазых морских «тараканов» и энергично общались. Они жестикулировали, корчили мордашки, каждая стремилась переговорить товарок, но все вместе выходило на удивление тихо и как-то камерно. Местный язык, сохранившийся в быту – один из полинезийских диалектов, – звучал мягко, мелодично, как-то по-детски. Ближе к кухне расположилась парочка аборигенов – мужчина в распашной рубахе и женщина в «цыганской» юбке. Обоим за сорок. Аппетитно жевали, почти не разговаривали. Мужчина прикладывался к пивной бутылке, чмокал, некультурно рыгал, рукавом вытирал рот. Был еще один посетитель – определенно турист, любитель острой экзотической кухни. Безразмерно толстый, потный, с носом-картошкой, в чудаковатом пробковом шлеме – он сидел на двух приставленных стульях и жадно насыщался, ловко манипулируя баночками и тюбиками с соусами и приправами. Человек получал от еды немыслимое удовольствие – он облизывался, блаженно закатывал глаза, улыбался самому себе.

Вошли еще трое – двое мужчин и дама. И у этих оголодавших настроение было праздничным. Весело смеясь, они расположились за центральным столиком, подозвали официанта.

Время в кулинарном раю никуда не спешило. Лениво перемещалась секундная стрелка, а минутная вросла в циферблат. Оставалось двадцать минут. Посетители ресторана ели с таким аппетитом, что Туманов начал нервничать. Просыпался «легкий» зверский голод. Он начал перелистывать меню. Мгновенно появился официант и в ожидании застыл с улыбочкой.

– Вот это, – ткнул Туманов в картинку. – И вот это. И что-нибудь… – он тяжело вздохнул, – безалкогольное.

– О’кей, сэр, – бодро возвестил работник заведения и испарился, как джинн Абдурахман ибн Хаттаб.

Такой оперативности он не ожидал. Не прошло и пяти минут, как перед посетителем выросло блюдо с таинственным «ломиломи», салат из овощей и фруктов и запотевшая бутылка фанты с водруженным на горлышко разовым стаканчиком. До рандеву оставалось девять минут.

В принципе Туманов успел поесть. Салат оказался непривычным, но съедобным, фанта и на Гавайях фанта, но вот проклятое «ломиломи»… Его никто не предупредил, что красиво оформленное блюдо – рубленая сырая рыба, сдобренная таким количеством приправ, что захлебнулся бы и Змей Горыныч! Приправа была коварная, действовала избирательно, но свою жертву в итоге нашла. Он проглотил, в сущности, вкусное блюдо, запил фантой. В первые мгновения ничего не происходило. Толстяк, расправившийся с горкой глазастых морских неудачников, тепло ему улыбнулся, показал большой палец и, подозвав официанта, стал что-то спрашивать, тыкая пальцем в меню. И тут желудок, никогда не принимавший ничего подобного, буквально взорвался! Стало нечем дышать, живот скрутило. Глаза поползли из орбит. Туманов буквально слышал, как желудок разрывается на части! Вот это попал. «Махи-махи» – вкусная рыба?! Кое-как поднялся, успел даже глянуть на часы – без трех минут двенадцать, – куда-то заковылял, придерживая живот, хватая за рукав официанта.