Гавайская петля
Шрифт:
– Хм, только и делаю…
– А придется, Павел Игоревич. Из России имеется только один приглашенный. Предприниматель Темницкий Артур Кириллович – глава крупного холдинга. Широкой публике не известен, пошел в гору еще в начале девяностых. Молодой, энергичный, изворотливый. На тусовках не светился и правильно делал. Вопросы решал вдумчиво, на рожон не лез, соглашался на разумные компромиссы – оттого и выжил в сложные девяностые. В 2000-м эмигрировал в Австрию, да, собственно, там и живет, хотя и считается российским коммерсантом. Абсолютно закрытая личность. Год назад перекупил газету «Известия», и с тех пор, как ни странно, ее можно читать. Поддерживает любезные отношения с властями. Делает реверансы в сторону Америки – то есть для янки фигура полезная, не скованная моральными обязательствами. Водит знакомства в нужных кругах. На Гавайи прибыл по дружескому
– Достаточно, – кивнул Туманов. – Считайте, рассмешили. Будь эта личность хоть трижды закрытой, но выдавать себя за Темницкого, которого знают половина приглашенных…
– Не половина, – усмехнулся Левиц, – два-три человека. Но вы правы, из ума мы пока не выжили. Темницкого знают. Но – внимание, Павел Игоревич, – не знают лиц, его сопровождающих. Кому они интересны, эти лица?
– Подробнее.
– Консультант по юридическим вопросам холдинга – некто Сбруев Алексей Михайлович. Господину сорок лет, приятная, располагающая внешность. В курсе основных проблем бизнеса. Наденете очки – будете вылитый Сбруев. И двое молодых телохранителей… – Левиц замолчал и выразительно посмотрел в лобовое стекло. – Готов поручиться, Павел Игоревич, что Сбруев – это темная, никому не известная лошадка. А теперь к конкретным вещам. Темницкий с тремя сопровождающими прибыл на Хаву позавчера. Барабоа его не устроил в силу своей шумности, и прямо из аэропорта он покатил в Каяки – это симпатичное поселение на востоке острова. Сорок минут езды, шоссейная дорога из Барабоа. Городок не так чтобы курортный, но многие небедные личности находят там покой и уединение. О нем мало знают. Оркидз-роуд, 22. В Каяки имеется пристань, яхт-клуб, а на завтрашний вечер, можете не сомневаться, Темницкий уже арендовал себе плавсредство на Патикай…
– Имеется компромат на Темницкого?
– Уважаю, Павел Игоревич, – одобрил Левиц. – Вы задали уместный вопрос. К сожалению, Темницкий не педофил, не маньяк, не извращенец и не гей. У него даже жены нет – семья отвлекает от любимого бизнеса, знаете ли. Ценит женское общество, но это не преступление. Однако имеется пара пунктиков на данного господина в секретной папке ЦРУ. Во-первых, интрижка с женой депутата Макгилберга Этель. Это произошло в Париже пять месяцев назад. Темницкий заключал сделку с корпорацией «Лекокс» – крупным производителем издательского оборудования, а Макгилберг, имеющий тесные связи с АНБ, учил своего дружка тонкостям ведения бизнеса в условиях приближающихся президентских выборов. Ну, сами понимаете, Париж, случайный взгляд, и служба безопасности куда-то отвернулась. В общем, им обоим было стыдно, но дело сделано. И в волшебной папочке ЦРУ появилось художественное фото, запечатлевшее страстный поцелуй на набережной Сены с видом на собор такой-то богоматери. Можно представить, какие чувства переживет господин Макгилберг, если показать ему это фото. Второй же пунктик банален, как ведро с опилками, – неуплата налогов с прибыли концерна «Мульти-пресс». Восемнадцать миллионов пухлых европейских денег. В случае обнаружения этого факта Темницкий может загреметь в тюрьму и лишиться прекрасного замкового ансамбля в окрестностях Вены. Стоит лишь намекнуть на хитрую комбинацию с главным юристом концерна господином Краузевицем – а подробнее, на доверительную беседу в ресторане «Бальзатико».
– Неплохо, – признал Туманов. – Не могу избавиться от ощущения, Александр Моисеевич, что вы меня давно готовите.
– Не вас, – вздохнул Левиц.
– Выжившие будут?
– Перестаньте, Павел Игоревич…
– И последний вопрос. Вы уверены, что человек из Ордена, который будет на вечеринке, – это не Темницкий Артур Кириллович? А то какая-то странная может образоваться комбинация…
– Ну вы даете, Павел Игоревич! – Левиц сделал тяжелое глотательное движение, словно палач уже затягивал удавку на его шее.
– Ладно, шучу, понимаю, что вопрос имеет непосредственное отношение к вашей профессиональной пригодности.
– Сделайте это, Павел Игоревич, заклинаю вас! – Левиц подался к Туманову, а он похолодел, ощутив волну страха, исходящую от изгоя. Иногда он контролировал свой страх, держался, пытался шутить, а сейчас его опять захлестнуло. – Умоляю, Павел Игоревич, сделайте, ведь этим вы и себе поможете… Не знаю, удастся ли мне выжить, но если удастся,
я это никогда не забуду. Все, что вам сказал, – это чистая правда…– Что вы собираетесь делать, Александр Моисеевич?
– Понятия не имею. – А ведь он не врал, этот старый интриган, его прижали к стенке, и он почти смирился с судьбой. Он пытался обезопасить свою семью – по крайней мере, хоть это вызывало толику уважения. – В аэропорт мне ход закрыт… Перекантуюсь где-нибудь ночь, попробую договориться с каким-нибудь «яхтсменом» – может, отвезет меня в Гонолулу. Хотя и там… – Левиц в отчаянии махнул рукой. – Ладно, справлюсь, не впервой. У каждого человека имеется минимальный запас оптимизма. Если хотите, запомните мой номер…
– Чего он вам наболтал, Павел Игоревич? – накинулись на Туманова оперативники, когда он сел в машину.
– Помолчите, – буркнул он. – Василий, погаси фары.
Темнота окутала берег моря. Шевелились космы травы на обрыве – словно щупальца горгоны Медузы. Утробно рокотал прибой. «Судзуки» Левица постоял на месте несколько минут – видно, водитель решал, в какую сторону податься. Потом завелся, мигнули габаритники, вспыхнули фары. Он развернулся по широкой дуге и, покачиваясь на пересеченной местности, медленно пополз в сторону дороги. Взобрался на насыпь, притормозил – Туманов кожей чувствовал, как Левица терзают противоречия – повернул направо, к Барабоа.
– Давай за ним, – приказал Туманов. – Да не светись, Вася. Делаем все молчком.
– Павел Игоревич, может, все же расскажете… – заныл нетерпеливый Ордынкин.
– Молчком, я сказал. Потом, ребята, потом…
Дорога в ночной час не была абсолютно пустынной, и это было удобно. Проехал дребезжащий фургончик, догнал Левица – тот шарахнулся от него, как от проказы, – покатил дальше. «Чероки» выбрался на шоссе, Кошкин переключился на автоматическую трансмиссию.
– Ты бы хоть габариты включил, – посоветовал Ордынкин. – Какая-то хрень за нами едет – сейчас как даст по заднице.
– Включай фары, не бойся, – сказал Туманов. – И топай за этим смутным деятелем. Повисим. Посмотрим, куда он поедет.
А направлялся Александр Моисеевич, по всем приметам, в Барабоа. Он ехал медленно, неуверенно, дважды его обгоняли машины, издавая предупреждающие сигналы.
– И чего он тащится? – чертыхался Кошкин – любитель быстрой езды по ровной дороге.
– Кризис у человека, дай ему подумать. – Туманов обернулся – дорога за спиной была пуста. А впереди уже мелькали редкие огоньки Барабоа. Проехали развилку, за ней потянулись иллюминирующие световые опоры, рассредоточенные между пальмами. Дорога сделалась шире, углубилась водосточная канава, справа потянулись погруженные в темноту особняки, а слева пока еще простиралась саванна, заросшая высокой травой. Показалась еще одна развилка. Направо – дорога в город, налево – вроде бы объездная вокруг Барабоа – и долгая дорога на западное побережье острова. Не доезжая до развилки, Левиц включил правый указатель поворота (машинальное действие, не зависимое от наличия попутных машин), но когда до поворота осталось совсем немного, сбросил скорость, почти остановился – тащился медленнее пешехода.
– Ну, точно тормоз, – посетовал Кошкин, плавно замедляя ход.
– Остановись, Вася, – сказал Туманов. – Пусть человек решит.
Кошкин прижался к обочине. Думал Левиц недолго. Ехать в город он, видимо, передумал. Бог весть, что творилось в его голове. Замигал левый указатель поворота, «Судзуки» сместился влево, выехал на кольцо, покатил к объездной.
– Ну, блин, семь пятниц на неделе, – заворчал Кошкин, хватаясь за рычаг передачи. – У вашего приятеля, Павел Игоревич, похоже, прогрессирующее раздвоение ли…
И не договорил. Душераздирающий хруст ломающегося металла, как ножом по горлу!.. Откуда взялся этот мощный джип? Пронесся как стрела наперерез и долбанул стальным кенгурятником в правый борт «Судзуки». Машина смялась, как картонка, а джип, не сбавляя хода, протащил ее пару метров и сбросил в глубокий водосток. Никто не верил своим глазам. Затаив дыхание, все смотрели, как переворачивается смятая в лепешку машина, как отрывается задняя рессора, сплющивается салон. Джип, застывший на краю обрыва, злобно рычал, подрагивал. Свет фар озарял искореженный автомобиль. Сначала вспыхнуло что-то в двигателе, потянулся сизый дымок. Затем огонь разгорелся, охватил содержимое капота, перекинулся на салон. Две неясные тени соскочили с подножек внедорожника, вразвалку подошли к обочине, встали на краю. Пламя охватило всю машину, озарился клочок саванны, две неподвижные фигуры.