Газета День Литературы # 128 (2007 4)
Шрифт:
А в груди запеклась немота
О юдоли моей настоящей.
Горизонт простирает огни
Иноземной, досужей рекламы.
А в округе, куда ни взгляни,
Свет безжалостный нашей драмы!
И желание – волком завыть:
"Что содеяли, что сотворили!"
Или ясенем в поле застыть,
Чтоб оглоблю покрепче срубили!
РОЖДЕНИЕ
Разметавшихся росных волос.
А в глазах, раскалённых от боли, –
Преисподняя зреющих слез!
С перекусанных губ – темень крика,
Обжигающий бред простыней...
Пред разъятием тайны великой, –
Обращенные стоны – о ней!
На краю жаркой бездны – свершилось!
Вон, внизу – её кровный, в крови...
И чело её вмиг осветилось,
Часть грехов на него, и – живи!
От её опустевшего лона
Их он с ангельских принял начал.
Как вздохнула она облегченно!
Как пронзительно он закричал!
ГРЕХ Как полынно тебя целовал,
Как медово меня целовала!
Был твой рот запрокинутый ал.
И душа моя к Богу взывала.
На исходе ликующих сил,
В полуяви победного стона
Не тебя я в сознанье вместил –
А твое златокрылое лоно.
Забирало оно и несло,
Растворяя в себе без остатка.
Клокотало мое естество
Оттого, что так гибельно-сладко!
Этой алчности не превозмочь
Никому под луною из смертных!
И просил я бессмертную ночь
От земли унести меня прочь.
Чтобы там, средь созвездий несметных,
Помолиться за грешных нас, бедных.
УЩЕРБНОСТЬ Все было: и вера, надежда,
И кожаная одежда,
Чтоб блузу не пачкать в крови.
Но не было только любви!
Был маузер возле колена,
Горячие крики: "Даёшь!"
И верность была и измена,
И чистая правда и ложь!
И подлая трусость и храбрость
Безумная, словно те дни.
Спокойствие было и ярость,
Все было, чего ни возьми!
Но что выделялось особо,
Что было всегда под рукой:
Безжалостность, ненависть, злоба!
И только любви – никакой!
ЗВЁЗДНОЕ НЕБО Для чего-то же он – беспредельный?
А не просто лишь – сам по себе...
Со своею юдолью скудельной
Весь, в его я – дремучей волшбе!
Растворяется в космосе жутком
Для чего, и куда, и зачем?
И ни сердцем постичь, ни рассудком.
Звездный ливень загадочно нем...
Что ж под ним я – с душой распокрытой
Все стою, ощущал челом
Холод нашей туманной орбиты,
Дольний мир, где мгновенье – живём?
И куда эти звезды так мчатся,
Что наш мир в этих вечных мирах,
Что роятся вокруг, и роятся?..
Миновала пора обольщаться –
Он, конечно, не в наших руках...
А на сердце и радость, и страх...
* * * Встрепенётся душа словно птица
От душистой улыбки твоей.
То ли – спиться, а то ли – молиться
У твоих одиноких дверей!
Отворишь – целиком в тебе кану!
Ничего, даже имени нет.
И ни библии, ни корану,
А тебе – мой последний обет!
Пропаду весь, без племени, роду,
Без рождения и числа!
Чтоб мою удалую свободу,
Ты своею свободой взяла!
Ах, как это погибельно-сладко:
Раствориться в тебе – без остатка,
Хоть на время стать только тобой!
...Как живому – под смертной плитой...
СЛУЧАЙ Хлопнул ладонью – убил комара!
И заалела на ней моя кровь.
Та, что ещё в моих жилах вчера
Миру смиренье несла и любовь.
Сергей Каргашин “СНЫ НЕВЕСОМЫЕ...”
* * * …А душа на перинах – скучает.
Пусть лепной – всё равно потолок.
Даже тихая с виду, ручная,
Вдруг однажды – в окошко прыг-скок…
Отчего? Оттого, что живая.