Газета День Литературы # 55 (2001 4)

Невероятная способность Ванги общаться с умершими производила на окружающих потрясающее впечатление. Когда ее спрашивали, как это происходит, она отвечала, что все происходит само собой: приходит человек, а с ним в ее жизнь врывается его жизнь со всеми страстями и радостями, неудачами и болью. По ее словам, в ее мозгу открывается окно, через которое она наблюдает жизнь гостя, его близких, общается с ними.

Так было и в этот раз: погибший сын стоял рядом матерью и через Вангу, словно через переводчика, рассказывал, что с ним произошло.

— И что из этого следует? — спросил я Владислава, когда он закончил чтение.

— То, что человека нет, он умер, и в то же время он существует в каком-то новом качестве. Существует и канал общения с тем миром. Природа, как видишь, об этом позаботилась. Нам остается понять, как она это делает.

По всему чувствовалось, что мой товарищ загорелся идеей. Мне казалось, что Владислав теперь не успокоится, пока не добьется своего. Во всяком случае так он поступал всегда. Но вскоре выяснилось, что его что-то сдерживает, останавливает.

При очередной встрече Владислав огорошил меня вопросом:

— Ты читал роман Беляева "Голова профессора Доуэля"?

Этот фантастический роман мальчишки читают в школьные годы. Я не был исключением. Но не сразу понял, зачем Владиславу понадобился экскурс в фантастику начала века — книга-то написана еще в 1925 году.

Оказалось, Владислав занят поиском ответа на вопрос, гвоздем сидевший у него в голове.

— Тебе не кажется, — начал он, — что, восхищаясь возможностью сохранять память людей как живущих, так и покинувших этот бренный мир, мы забываем о моральной, нравственной стороне проблемы? Возьмем того же профессора Доуэля. Помнишь, в чем там дело? Ученые поддерживают жизнь отделенной от тела головы профессора. Мозг его живет, сохранил память, реагирует на окружающий мир. А теперь поставь себя на его место. Профессор осознает свое положение, понимает, что от его человеческого осталось всего ничего. Как бы ты на его месте повел себя? Как должны относиться к нему окружающие? Ведь это же человек, а не подопытная морская свинка…

И тут мне стало ясно, что Владислав — глубоко совестливый человек. Он поведал мне о двух случаях, возбудивших его совесть, оставивших в его сердце глубокую рану. Вот, что он рассказал:

— Шел я с работы через сквер, что неподалеку от дома. Навстречу собака. Лайка. Серая. Пушистая. Прелесть какая милая! Робко подошла. Подняла морду, смотрит на меня, а в ее глазах такая боль и тоска… Веришь, у меня сердце перевернулось. Подумалось: бедный пес, чем же отплатили тебе люди за твою верность?! Приласкал собаку. А дальше? Что делать с ней дальше? Дошли до дома. Вынес поесть. Думал, на этом все кончится. Утром выхожу на работу, а она возле подъезда…

После паузы он продолжал:

— Через день я был потрясен еще больше. В воскресенье возвращаюсь с рынка. Спускаюсь по лестнице в метро. Было это на станции «Тушинская». И вдруг замечаю: прислонившись к каменной стене, стоит интеллигентная, хорошо одетая молодая женщина. Девочка лет пяти рядом держится за подол ее платья. Другого ребенка, совсем крохотного, она одной рукой прижимает к себе, а другую протянула за подаянием. Меня как громом поразило. Сейчас побирушек на каждом шагу. Но чтобы такое!

Выгреб, что было в карманах, положил, не поднимая глаз, в протянутую руку. И тут мелькнула мысль: так она же из закрытого недавно НИИ. Она руководила там лабораторией!

После этого я окончательно убедился, что Владиславу не дает покоя мысль о том, что будет с нашей совестью, моралью общества, когда мы получим доступ к человеческой памяти. На первых порах она может быть труднодоступной, но, как и все остальное в этом мире, все быстро становится вещью, покупаемой и продаваемой. И кто знает, в чьих руках она может оказаться, с какой целью использоваться. А фантазеров среди гомо сапиенс, как известно, хватает. Пока это всего лишь разговоры. В основном о моральной стороне проблемы. Не об искусственном интеллекте дело. Хотя и им специалисты давно и усердно занимаются. С появлением компьютеров, обладающих большой памятью, дело здесь заметно продвинулось. Даже возникло искушение продемонстрировать некоторые функции мозга человека. Вспомнили и нашего всемирно известного физиолога И.П. Павлова, который считал, что в основе высшей нервной деятельности человека и животных лежат условные рефлексы. А уровень протекания основных процессов переработки информации является определяющим при функционировании нейрофизиологических систем мозга. На той основе удалось создать некоторые программы и использовать их в ряде производственных процессов. Компьютерам поручают ряд функций, обычно выполнявшихся человеком. Сейчас они управляют морскими судами, самолетами, космическими кораблями, ракетами.

Однако вопрос о том, каким образом совокупная деятельность нервных элементов приводит к возникновению мышления человека, все еще остается тайной за семью печатями. Табу, наложенное природой на человеческое мышление, пока остается в неприкосновенности.

Но человеческая любознательность, как известно, безгранична. Не удалось добраться до человеческого мышления через искусственный интеллект, стали искать другой путь. В последние годы набирает силу новое научное направление — непосредственная запись информации, заключенной в человеческой голове. Тому способствует стремительный прогресс в микроэлектронике, компьютерной технике. Хваленые детекторы лжи, применяемые за рубежом, диагностическая аппаратура, используемая еще несколько лет назад для выяснения нарушений головного мозга — все это в прошлом. Новейшие средства записи информации, заключенной в мозгу человека, демонстрируют не только высочайший уровень современного приборостроения, но и незаурядный ум исследователей. К нашему сожалению, чаще всего это касается исследователей зарубежных. А у нас «великое» десятилетие коренных преобразований в России оставило в нашей науке столь заметный след, от которого мы вряд ли скоро избавимся.

Зарубежные ученые решили прямо взять быка за рога — попытаться записать содержимое наших извилин, записать то, что скрывается под нашей черепушкой. И такого рода попытки, судя по всему, им удались.

То, чему мы сейчас являемся свидетелями, с трудом укладывается в голове. О подобных исследованиях в кругу наших знакомых не могло быть и речи. Они ограничивались сбором и обменом информации. А она была на удивление разной.

Встречаю недавно в городе Павлика Воробьева, одного из свидетелей Славкиного эксперимента. Едва поздоровались, он с места в карьер:

— В последнее время я просмотрел несколько книг об экстрасенсах, ну, об этих ясновидящих, об их общении с субъектами потустороннего мира. Не скрою, читать забавно. Не могу понять одного — почему все их клиенты ведут себя так, словно с ними ничего не случилось, как будто в их судьбе не произошло никаких перемен. В чем тут дело? Создается впечатление, что, утратив материальную оболочку, покинув наш бренный мир, они ни капельки об этом не жалеют. Удивляет и другое — ни в одном случае такого общения экстрасенс не поинтересовался, как их собеседники ощущают себя в новом качестве, что здесь с ними происходит.

Не успел я вставить слово, как Павлик продолжал:

— Все это настораживает, наводит на мысль: а не лапшу ли нам вешают на уши? Не нашел я в книгах и ни одного случая повторного общения с одним и тем же лицом. Спросишь: для чего это надо? А чтобы иметь представление о том, происходит ли что-либо с этим лицом по прошествии определенного времени — через месяц, год, столетие. Насколько мне известно, клиентами экстрасенсов могут быть и те, возраст которых исчисляется столетиями. Интересно, живут ли они какой-либо жизнью. А может быть, мы имеем дело лишь с интересной, но мертвой, одноразовой, записанной в определенный момент информацией, когда душа расстается с телом. Происходит как бы запись на природную телекассету. Не на кассету? Ну хорошо, пусть это будет поле. А что происходит с этой записью потом? Существует ли она вечно? Растворяется ли в эфире? Сливается ли с другими записями и что в результате происходит?

Свой пространный монолог Павлик закончил вопросом:

— Тебе ничего такого не попадалось? Не улыбайся! У нас сейчас многие этим заразились: достают литературу, звонят, обмениваются мнениями.

Этими словами и закончилась наша встреча. Едва я открыл рот, как Павел отрубил:

— Все. Я понял: у тебя об этом ничего нет. Будем копать дальше. Будь здоров! Мне пора.

Пока мы занимались спорами да разговорами, из-за океана пришло сообщение, что американцы со свойственным им прагматизмом, оставив в стороне мораль, оказывается, уже несколько лет проводят эксперименты по ментальному сканированию — введению человеческих мозгов в компьютер. Работы, естественно, засекречены, чтобы до поры до времени не раздражать общественность и Церковь. В журнале не назван исследовательский центр, ничего не говорится о методике. Американские ученые, видимо, считают, что не таков это предмет, чтобы говорить о нем открыто. Из туманных намеков можно лишь догадаться, что в экспериментах, проводимых в этом центре, при сканировании используется виртуальный сверхкомпьютер из кластеров. Под этим мудреным названием скрывается сеть из огромного числа обычных персональных компьютеров. Владельцы последних даже не подозревают, во что их втянули и в какого рода расчетах участвуют их персоналки.