Газлайтер. Том 14

— Спасибо, Мамба, — освобождаю гладиатора от ментального контроля. Не по своей воле, конечно, но он помог, а я умею быть благодарным, хоть и по моему субъективному мнению.

Гладиатор, застыв, хлопает глазами, а тем временем трибуны испуганно перешёптываются. Видимо, зрителям не понравилось, что техника полетела прямо в их сторону. Очень зря. Мы ведь старались.

Лена с Ко тоже торопятся ко мне — подальше от бомбы. Зрелище закончилось, и неплохо бы уже скрыться в отеле от всего этого шума и суеты. Но не тут-то было — со стороны входов к нам направляются местные службы безопасности, и глядят прямо на меня. Сурово так смотрят. Придётся объясняться, эх.

— Бомба там! — громко ору, указывая пальцем в сторону толпы. — Бомба! Мощная!

И услышали меня не только СБ. И без того напуганные зрители тут же с криками и визгами бросаются наутёк, стремительно покидая трибуны. Вокруг паника и хаос. Начинается давка, одного мужика и вовсе скидывают за барьер на песок арены. СБ-шники с проклятиями пытаются унять обезумевшую толпу, но куда там! Их сметают, и зрители носятся как угорелые.

Я смотрю на это безумие. Мда, дела. Хорошо хоть мои женщины успели спуститься — на арене-то действительно спокойнее.

— Ладно, отдохнули, развеялись, — я оборачиваюсь к Лене и Веер со Змейкой. — Пойдёмте домой, что ли.

В отеле мы едва успели провести час в спокойствии, как нагрянули… легионеры. Хм, чего?

— Повторите ещё раз, кто вы такие? — спрашиваю у новоприбывших макаронников в полной экипировке и чёрных касках, с автоматами наперевес. Они ворвались чуть ли не штурмом, но, наткнувшись на моих гвардейцев в холле, поумерили пыл и потребовали меня к сдаче.

— Пятый легион «Жаворонки» Его Императорского Величества Цезаря, — заявляет главный опер, единственный в костюме, доставая удостоверение. — Российский граф Данила Вещий-Филинов, вы задержаны по подозрению в совершении преступления.

— Ого, — искренне удивляюсь. — Вы думаете, я сам себе в ложу бомбу подложил?

— Бомба? Вас обвиняют не в этом, — отвечает опер. — Вы подозреваетесь в возможном сговоре против Цезаря.

— Чего?! Да нахрена мне это надо?! — приподнимаю брови.

— Мы не знаем, зачем вы общались с Главным жрецом, — опер неожиданно позволяет себе усмешку. — Но в наших комфортных апартаментах у вас будет достаточно времени, чтобы всё объяснить.

Тут-то я и вспоминаю засранца Леонардо де Симони. Точно, этот дятел настучал, да ещё наверняка наврал с три короба.

— Шеф? — Паленый одним словом спрашивает, поджарить ли ему нагрянувших силовиков. А он может, без проблем.

— Даня, ты же не пойдёшь с ними? — Лена явно обеспокоена.

— Порррвать усех, мазака? — Змейка, как всегда, прямолинейна.

От её рыка легионеры тут же хватаются за оружие.

«Хоть один выстрел — и вы все ляжете» — швыряю мыслеречью в голову главного опера. Он вздрагивает и машет рукой вниз — мол, опустите стволы. Не дурак, понимает, что с Синей Горгоной шутки плохи.

— Я прогуляюсь с ними, — оборачиваюсь к Лене. — Будь на связи.

— Конечно, — она инстинктивно потирает кольцо. — Я свяжусь с посольством.

Киваю. Умница. Что тут ещё скажешь?

Легионеры — не те, что в моей голове, конечно — уводят меня к припаркованному у отеля автозаку. Там скручивают мне руки наручниками и заталкивают в кузов. Внутри тесно, темно, и узкое окошко закрыто заслонкой.

Пока машина едет, я прислушиваюсь к своим ощущениям и хмыкаю. Браслеты-то с сюрпризом — металл наручников блокирует выходящие энергоканалы. Но для Жоры это не проблема: перенаправляю потоки, и — вуаля — я снова телепат.

По идее, ко мне должны были незамедлительно допустить адвоката, а посольство наверняка выделит мне юристов — быстро и слаженно. Да ещё и протестующую ноту главному макароннику отправят, чтобы жизнь ему мёдом не казалась. Но «Жаворонки» это прекрасно понимают, так что по приезде меня тут же заводят в допросную. Там уже ждёт следователь — нахохлившись, как стервятник. Выглядит как франт — причёсанный, прилизанный, в полосатом костюме и белоснежной сорочке. Пока меня усаживают и приковывают наручниками к столу, он не сводит с меня взгляда.

Конвоиры уходят, и следователь медленно произносит:

— Итак, знаете, почему вы здесь, Данила Степанович? — начинает следователь.

— Это мне адвокат расскажет, — улыбаюсь в ответ. — Кстати, где он?

— Здесь вопросы задаю я. А если откажетесь отвечать, то я взломаю вам мозг, — оскаливается он. О, телепат, как интересно. — У нас всё просто.

— Какаха, — невозмутимо роняю я.

— Что, простите? — он хмурится, не понимая.

— У вас за воротником рубашки… собачья какаха, кажется, — поясняю, кивнув на его шею.

С растерянным лицом он тянет руку за белоснежный накрахмаленный воротник, а затем, под смачное хлюпанье заляпанной руки, его лицо мертвенно бледнеет.

— Ах, сцука! Фанкуло!! Мерзость!! Мерзость!! — с диким воплем он выскакивает из допросной, продолжая орать на ходу.

«Хорошо сходил, Ломоть,» — мысленно хвалю малого.

— Тяв! — светящийся язык быстро мелькает в моей тени.

Я же спокойно откидываюсь на спинку стула, бросаю взгляд на камеру и продолжаю ждать. Этот макаронник явно облажался. Интересно, кого мне пошлют следующим? Цезарю стоит поторопиться. Посольство очень скоро добьётся хотя бы допуска юриста, если уж не моего освобождения.

За дверью раздаются шаги. Ага, явились.

Глава 19 Улики

Лубянка, Москва

— … Чего?! Схватили?! Да эти макаронники охренели вконец! — ярится Владислав Владимирович. — Немедленно вызволить Данилу! Это первоочередная миссия посла! Первостепенная! Если потребуется, пусть своими ножками топает в римские застенки и вызволяет графа! Так ему и передай!

— Так точно, Ваше Высочество! — щелкнув каблуками, адъютант уносится связываться с посольством в Риме.

Красный Влад, выдохнув, переводит дух. Ну, римляне, ну макаронники гребаные! Неужели прознали про связь Золотого Дракона и Солнечного Дара? Вряд ли. Уж слишком дерзкая выходка. Скорее всего, ничего они не знают, а схватили Данилу из-за каких-то своих дел. Только вот они могут ненароком и про Солнечный Дар выпытать, а это уже допустить никак нельзя! Царский род держится на секрете Данилы!

Владислав вздыхает. Молодой телепат опять угодил в историю. Хорошо, что всё с ним происходящее незамедлительно докладывают начальнику Охранки. Есть время подсуетиться.