Газлайтер. Том 22

— Вы — человек из стали, Данила Степанович, — с уважением произносит генерал, изучающе глядя на меня. — Поэтому оставляете за собой Кремль?

Я коротко киваю:

— Да. Мне понадобится доступ в хранилище князя Буревестника.

Слегка поднимаю чашку, но так и не делаю глотка.

— Возможно, там найдётся что-то полезное для борьбы с ним. Потому я и забираю Кремль на сутки.

Кутузов несколько секунд молчит, размышляет, оценивает ситуацию. Я вижу, как он прикидывает варианты, и прихожу к тому же выводу, что и он: проще дать мне свободу действий, чем потом объясняться перед Царём, почему он мне мешал.

Да, Кремль — это символ власти на Буяне, и для Кутузова не помешало бы добавить в своё портфолио, что он здесь базировался. Фото в газете с генералом на фоне захваченного Кремля явно прибавило бы ему очков репутации. Но и без этого он не в проигрыше. Главное — операция успешная, а кто именно в данный момент сидит в Кремле, уже не так важно.

Наконец, он пожимает плечами:

— Ну тогда да, конечно. Вы можете побыть здесь ещё пару дней. Но одно условие — жизни пленных Буревестников под вашей прямой ответственностью.

Я спокойно киваю:

— Разумеется, Борис Глебович. Понимаю вашу озабоченность. Никто из княжеских родственников не пострадает.

Ловко. Я убедил Кутузова, что спорить со мной бессмысленно. У меня ведь остаётся важнейшая цель — расправиться с Демоном. А генерал точно не хочет быть тем, кто будет мне в этом мешать. Потом ещё оправдываться перед Царём…

* * *

Руины Северной обители, Антарктида

Ледзор лежит на леднике, голый по пояс, раскинув руки за голову. Под ним круглая ледяная глыба медленно дрейфует у берега, скрипя и потрескивая. Вокруг стылая вода, холодный ветер и полное отсутствие беспокойства. Идиллия.

Бер подходит к краю льдины, складывает руки на груди, наклоняется вперёд и возмущённо орёт:

— Ты чего опять прохлаждаешься?! Почему не проверяешь патрули?!

Ледзор даже не открывает глаза, лениво отмахивается:

— Да я и тут на патруле.

Бер уже разевает рот для нового окрика, но в этот момент Ледзор резко вскакивает, хватает топор, заносит его резким движением и со всего размаха рубит кого-то в воде.

Раздаётся глухой удар, волна разлетается брызгами. Когда Ледзор выдёргивает топор обратно, на его лезвии висит огромная рыбина.

— Хо-хо, попалась!

Рыба судорожно дёргается, но уже поздно. Ледзор небрежно отшвыривает её в сторону, где уже лежит целая гора свежевыловленной добычи.

Бер ошарашенно смотрит на груду рыбы.

— Это что…?

Ледзор хохочет, хлопая себя по животу:

— Это? Это рыбка нам на ужин.

Небрежно кивает на кучу:

— Рыбки захотелось, хо-хо. Вы с Зелой рыбу едите? Или у ушастых табу?

Бер оценивающе осматривает улов, кивает, всё ещё переваривая увиденное.

— Почему это табу? Едим…

Молчит, смотрит на лёд, на воду, потом снова на Ледзора. Фыркает, ухмыляется:

— Знаешь что… давай-ка ты лучше здесь попатрулируешь, и правда!

Ледзор довольно ухмыляется в ответ, снова ложится на лёд, закидывает руки за голову и блаженно прикрывает глаза.

Бер разворачивается, уходя:

— А мы там и без тебя справимся.

* * *

После отъезда Кутузова я почти сразу зову к себе Лидию Николаевну. Занимаю первый попавшийся кабинет в Кремле — небольшое помещение с массивным письменным столом и тёмными портьерами. На столе валяются бумаги с записями о закупках — посуда, занавески, какие-то хозяйственные мелочи. Всё свалено в кучу, будто последний обитатель этого кабинета ушёл в спешке. Похоже, тут сидел завхоз или кто-то из хозяйственного отдела.

Лидия входит осторожно, словно ожидая неприятностей. Дрожит, напряжённая, взгляд метается, цепляется за детали комнаты, будто ищет выход. Бледная, губы плотно сжаты.

Я не тороплюсь, даю ей секунду привыкнуть.

— Госпожа Лидия Николаевна, сразу скажу, ничего вам не угрожает.

Пауза. А может, стоило вообще не упоминать?

— Да, спасибо, Данила Степанович, — голос тихий, но ровный.

— Всё ли вас устраивает в вашем размещении?

— Да, большое спасибо, комфорт тот же, что и до моего плена.

— Рад слышать.

Мельком бросаю взгляд на её декольте — кожа блестит, будто намазана мазью. Либо лечение, либо что-то ещё. Не придаю этому значения.

Пора переходить к делу. Я спокойно, но чётко формулирую запрос:

— Лидия Николаевна, буду краток, мне нужна информация о Демоне в Буянике. Как можно больше.

Лидия нервно кивает, но в её глазах смущение и беспокойство.

— К сожалению, я… я не могу вам помочь, Данила Степанович, — Лидия нервно сжимает пальцы, взгляд её скачет по столу, будто там написан ответ. — Дядя Герасим почти не посвящал меня в информацию о Демоне. Он мало кому вообще о нём говорил.

— Но вы ведь знали о плате князя за сделку с Демоном?

Лидия вздрагивает.

— Плата? Да, знала. Но я уже ничего не могла поделать.

Она колеблется, но в итоге решается:

— Может помочь Ярослав Герасимович.

Переводит дыхание, словно набираясь храбрости, а затем просит:

— Только пожалуйста, не убивайте его.

Голос дрожит, она торопливо продолжает, боясь, что я не дам ей договорить:

— Я знаю, что он плохо с вами обращался и заслужил наказание… но я вас прошу.

Я смотрю на неё спокойно. Она ждёт приговора — напрасно. Наконец, ровным, бесстрастным голосом говорю:

— У меня нет цели убивать Ярослава Герасимовича, Лидия Николаевна. Его судьба в руках Царя, а мне бывший княжич неинтересен ни в малейшей степени.

Лидия резко выдыхает, напряжение спадает:

— Слава богу…

Она отводит взгляд, но, похоже, полностью расслабиться не может.

— Но когда вы его вызовете, Ярик может наговорить вам гадостей ещё…

Я равнодушно пожимаю плечами:

— Догадываюсь. Не волнуйтесь, он не сможет меня спровоцировать.

Бросаю короткий взгляд на девушку, чуть усмехаясь: