Где бы ты ни скрывалась

Терпеть не могу говорить по мобильному в автобусе, но мне надо было услышать его голос. Я старалась говорить тихо:

— Привет, это я.

Его голос звучал издалека, как со дна колодца:

— Как все прошло?

— Хорошо. Было сложно, конечно, но я справилась. Он позвонит Алистеру. И он прописал мне таблетки.

— Какие?

— Не помню, спрятала рецепт. Что-то про серотонин…

— А, СИОЗС, селективный ингибитор обратного захвата серотонина.

— Господи, неужели? В общем, он сказал, у меня посттравматическое стрессовое расстройство, это помимо моего основного заболевания.

— Очень хорошо.

— Ты так считаешь?

— Я имею в виду, хорошо, что он тоже так думает, потому что я сам такого же мнения. Но я не могу быть твоим лечащим врачом.

— Понимаю. А как работа?

— Да ничего. Я почти закончил.

Мужчина, сидевший напротив, не сводил с меня глаз. Он ничем не напоминал Ли, но все равно действовал мне на нервы. Молодой, давно не мытые волосы неровно подстрижены и торчат над ушами, губы и нос в болячках, под глазами темные круги.

На следующей остановке выходило много пассажиров, и я подумала, не сойти ли мне тоже, но тогда весь оставшийся путь мне пришлось бы идти пешком. Мужчина тоже поднялся, я решила, что он выходит, и осталась сидеть, но он просто постоял в проходе минуту, а когда автобус снова тронулся, пересел на сиденье передо мной.

Он еще и пованивал, кстати плесенью, будто его одежду забыли в стиральной машине на несколько дней. Шея сзади была покрыта прыщами, и каждые две секунды он по-мышиному дергал носом, как будто принюхивался.

На следующей остановке я вышла. К счастью, он не сошел вслед за мной. Я постояла на тротуаре, давая автобусу проехать, и встретилась взглядом с его широко открытыми настырными глазами.

Пятница, 19 марта 2004 года

По дороге домой я зашла на почту, чтобы взять анкеты для нового паспорта. Потом прогулялась по магазинам, рассматривая шмотки, но ничего даже не примерила. Домой идти не хотелось. Ли работал, и со вчерашнего дня я не получала от него известий.

Когда я открыла дверь, меня охватило знакомое уже чувство настороженности — в доме явно кто-то побывал. Ничего осязаемого — ни постороннего запаха, ни сквозняка. На подъездной дорожке стояла только моя машина, и больше никаких следов шин. Но я точно знала, что в мое отсутствие кто-то у меня побывал.

Минуту я постояла в холле, не закрывая дверь, соображая, как лучше поступить: осмотреть дом или сразу уехать? Я бросила взгляд в открытую дверь кухни — ничего не передвинуто, вроде все стоит на своих местах.

«Ну не глупи, — сказала я себе, — куда ты поедешь на ночь глядя? Все равно придется возвращаться. И потом, вряд ли грабитель дожидается тебя в гостиной». Я швырнула ключи на полку, сняла пальто и вошла в гостиную. И вскрикнула от неожиданности: на диване сидел Ли и смотрел в экран телевизора, у которого был выключен звук.

— Господи, Ли, я чуть с ума не сошла от страха! Что ты тут делаешь?

Ли встал и повернулся ко мне:

— Где ты шаталась все это время?

— Я была в городе, — ошарашенно промямлила я. — Заходила на почту. А чего ты кричишь? Какая разница, где я была?

— Ты что, битых два часа провела на почте?

Он сделал шаг ко мне. Я видела, что от ярости его просто трясет, хотя руки были расслаблены, никаких стиснутых кулаков, а голос звучал холодно и отстраненно.

Мне стало страшно, но я расправила плечи и тоже повернулась к нему:

— Не смей так со мной разговаривать, а то я снова уйду!

Я повернулась, но он схватил меня за руку повыше локтя и так дернул, что я чуть не упала.

— Не отворачивайся, когда я говорю с тобой! — выдохнул он. Его дыхание обожгло мою щеку.

— Прости, — пробормотала я.

Ли отпустил мою руку, и я прислонилась к косяку. Как только он отодвинулся от меня, я со всех ног рванула к двери, забыв про сумку и ключи. У меня в голове была одна мысль — бежать как можно скорее.

Однако я не успела его опередить. Ли был у двери быстрее меня. Я не успела понять, что происходит, когда его кулак припечатал мне скулу около глаза.

Я упала на пол, закрыв лицо руками. Когда я открыла глаза, Ли стоял надо мной и смотрел сверху. Оглушенная ударом, я могла только стонать и всхлипывать, прижимая к щеке руку. Когда он присел рядом, я в ужасе отшатнулась, думая, что он снова ударит меня.

— Кэтрин, — проговорил он тихим, удивительно спокойным голосом, — не заставляй меня снова делать это, хорошо? Просто приходи домой вовремя или сообщай, куда идешь. Разве это так сложно? Прошу для твоего же блага. Сейчас времена смутные, а я единственный, кому есть до тебя дело. Ты сама это знаешь. Так давай не будем усложнять себе жизнь. Выполняй мои требования, и все будет хорошо.

С этого момента наши отношения с Ли изменились коренным образом. Именно тогда я призналась самой себе, что с ним мне всегда будет страшно, что он способен оскорбить, унизить, ударить. Прежняя, наивная, веселая, легкомысленная Кэтрин исчезла и появилась совсем иная: сжавшаяся в углу в ожидании удара, озирающаяся по сторонам, чтобы определить, не следят ли за ней, не ждущая от будущего ничего хорошего.

Через несколько часов спустя я отважилась взглянуть в зеркало. Ни синяка, ни ссадины. А ведь мне казалось, что он сломал мне челюсть! Голова раскалывалась от боли, но на коже остался лишь еле видный красноватый след. Как будто он вообще меня не бил…

Четверг, 31 января 2008 года

Я вышла из автобуса на остановке «Денмарк-Хилл». Через дорогу светилась огнями больница Кингз-колледж, около подъезда ревели сиренами несколько машин «скорой помощи». Я завороженно наблюдала за ними, пока мне не начали сигналить: я стояла на пешеходном переходе и справа уже выстроилось несколько машин.

Я пошла в сторону клиники Модсли, красивого старинного здания со светлыми портиками, очень эффектными на фоне красного кирпича.

Остановившись перед немного обветшалым, но все еще величественным фасадом, я попыталась представить себе, как он выглядел сто лет назад, когда мимо него, цокая копытами по мощеным мостовым, лошади везли кареты с зашторенными окошками. В последний раз в больницу меня везли совсем в другой карете — в карете «скорой помощи»…

Я сидела там, забившись в угол, закрыв голову руками. Я когда-то пообещала себе, что больше никогда в жизни не переступлю порога подобного заведения, и вот теперь я снова стояла перед психиатрической больницей. Неужели у меня хватит смелости войти внутрь? Будто я обычный нормальный человек.

— Девушка, вы кого-нибудь ищете?

Стюарт! В мятой рубашке с закатанными по локоть рукавами и с красными от усталости глазами.

— Я уже и забыла, как ты выглядишь, — сказала я.

Мы виделись всего пару дней назад, но из-за нервотрепки на работе, и не только, мне казалось, что прошли годы.

— Ну что, войдем? — спросил Стюарт.

Я глянула на него, потом снова на вход. Люди спокойно входили и выходили наружу, но все же…

— Не знаю… — пробормотала я.

— Можем пойти куда-нибудь в другое место, — сказал он. — Но у меня совсем немного времени.