Где бы ты ни скрывалась

— Клэр права. Ты сильно изменилась.

Я покачала головой и допила чай.

— Нет, просто устала. Стресс, вечный стресс. Сама знаешь, как это бывает.

Сэм перегнулась через стол и снова погладила меня по руке:

— Конечно-конечно, если тебе захочется поболтать, звони! Я всегда готова.

У меня хватило сил изобразить веселую улыбку.

— Обязательно, дорогая, но у меня все в порядке, правда! Просто пора в отпуск. Но расскажи мне, как вы провели вчера время в «Чеширском гербе»? Много народу было? Вы потом еще пошатались по барам?

— Угу. Народищу было вчера — не протолкнуться. Не знаешь, чего это все с ума посходили?

— Сегодня конец семестра. Вчера вечером у студентов была последняя возможность оттянуться перед отъездом домой, к мамочке под юбку.

Сэм рассмеялась:

— Наверное, ты права! Впрочем, в барах заседала не только молодежь. А кстати, видела вчера Эмили и Джулию, они передавали тебе приветы. И Роджер там был — ну тот, который раньше работал с Джулией. Помнишь? Он еще за тобой ухлестывал.

— А, помню, конечно. Он потом совсем ошалел — звонил мне в офис посреди рабочего дня, представляешь?

— Ужас. Еще Кэти была, спрашивала, куда ты провалилась.

— Черт! Какая жалость, что меня не было. Похоже, вы классно повеселились!

— Ты действительно уже сто лет нигде не была.

— Знаю. Слушай, — сказала я, чтобы сменить тему, — почему бы нам не съездить на следующие выходные в Манчестер? Пробежаться по магазинам, мне, кстати, нужны новые туфли…

— Ой, в следующие я не могу, — сказала Сэм, — мы едем выбирать квартиру. Я тебе позвоню, договорились? Надо непременно снова встретиться в ближайшее время. Чудесная идея побродить по магазинам вместе, правда! Только не позволяй мне слишком много тратить.

Несмотря на протесты Сэм, я оплатила счет. Все-таки у нее день рождения, сказала я, могу я хоть что-то ей подарить? Из всех моих старых друзей только она еще хотела со мной общаться. И даже в ней я не была уверена на сто процентов.

Мы вышли на улицу. Сэм обняла меня и потерла мне спину, как будто хотела согреть. От ее объятий у меня все синяки разболелись, но было неудобно отстраниться.

— Господи, от тебя одни косточки остались, — сказала Сэм.

— Здорово, правда? И диета не нужна.

Сэм нахмурилась.

— Не нравишься ты мне, — протянула она. — У тебя действительно все нормально? Если вдруг что-нибудь понадобится, позвонишь? Обещаешь?

— Конечно позвоню, спасибо.

Мне пришлось отвернуться. Во-первых, я морщилась от боли, а во-вторых, боялась разреветься. Все тело ломило, голова раскалывалась. Я и так целый час напрягалась, сил уже не осталось улыбаться.

— Так ты уверена, что тебе ничего не надо?

— Конечно. Пока-пока!

Но она снова схватила меня в объятия, и снова я чуть не вскрикнула от боли.

— У тебя же есть мои телефоны? — спросила Сэм.

Я кивнула, и она наконец-то разжала руки, выпустила меня. Я смогла вздохнуть, а Сэм повернулась и пошла вверх, к своему колледжу, — она там работала.

Интересно, догадалась ли она, в чем дело? Но почувствовала, что со мной далеко не все в порядке, только не поняла, что именно не так. Я-то прекрасно знала что, но не решилась признаться.

Я огляделась по сторонам, думая, что он прячется неподалеку, но не увидела его. Конечно, это ничего не значило. Иногда он следил за мной, иногда — нет. Теперь это было не так уж важно. Все равно меня ни на минуту не покидало ощущение, что за мной шпионят, и днем и ночью.

Порой мне даже казалось, что так лучше. Так у меня меньше шансов допустить опасный промах.

По дороге в офис я сосчитала шаги: ровно четыреста двадцать четыре. По крайней мере, хоть что-то мне в тот день удалось.

Вторник, 12 февраля 2008 года

Я вернулась с работы засветло. Сейчас по утрам солнце появлялось раньше, чем в декабре, а на газонах проклюнулись первые листья весенних цветов, оживляя привычную лондонскую серость.

Я решила не бороться с собой и обошла дом сзади, чтобы посмотреть на свои окна, обдумывая, что бы приготовить на ужин.

Во дворе я спряталась за старой липой и привычно обвела взглядом стену дома. Вот мои окна: занавески висят как полагается, тусклый желтоватый свет падает на землю. Я вглядывалась в квадрат окна, пытаясь мысленно проникнуть за стекло и осмотреть квартиру изнутри. Вроде все было в порядке.

Я вышла из садика и прошла по переулку. Я уже подходила к углу дома, как из-за него вышел мужчина, перешел улицу и направился в сторону метро. Не успев ничего подумать, я вжалась в стену дома.

Это был Ли.

Это всегда был Ли, каждый раз Ли. Любой рослый блондин с уверенной походкой и широкими плечами напоминал мне его. Я заставила себя посмотреть ему вслед, чтобы удостовериться, что это не он, но мужчина уже завернул на Хай-стрит.

«Не может быть, — сказала я твердо. — Не глупи, он не мог так быстро тебя найти. Это все твое больное воображение».

Я подошла к двери, стараясь преодолеть ощущение неминуемой беды, страшной опасности, желая вернуться назад, в то приятное состояние легкой усталости и легкого голода, с которым я шла домой. Сейчас поем, посмотрю фильм, приму душ — и в постель… Не о чем волноваться! Совершенно не о чем.

Так, входная дверь заперта, все в порядке. Я захлопнула ее за спиной и приступила к проверкам. Дергаем ручку, раз-два-три-четыре-пять-шесть. Еще раз, раз-два-три-четыре-пять-шесть. Теперь замок, потом притолока.

Что-то не так. Что? Что именно?

Я оглянулась на дверь — нет, здесь все в порядке. Я немного постояла, глядя на нее, вся превратившись в слух. Тишина. Везде тишина. Даже в квартире под номером один.

Не может быть, миссис Маккензи всегда выходит поздороваться со мной!

На негнущихся ногах я подошла к ее двери и постучала. Я никогда раньше не стучала в эту дверь — даже не думала, что придется.

— Миссис Маккензи, вы дома?

Полная тишина. Ни музыки, ни ора телевизора, ни шума льющейся воды. В холле на столе, как обычно, лежала почта.

Я снова постучала, сильнее. Может, пошла в магазин? Или уехала? В гости? К родным? Но я уже знала, что с ней что-то случилось.

Мне вдруг стало очень страшно. Я нащупала в кармане мобильник — позвонить Стюарту?