Где исчезают корабли

Между неподвижными парусниками с убранными парусами в гаванях сновали корабли необычных форм. Некоторые даже имели большие колеса по бортам, словно повозки. И с помощью вращения этих колес они уверенно маневрировали, не обращая никакого внимания на направление легкого утреннего ветерка. А вдали, на противоположной стороне гавани стоял у причала тот самый огромный белый корабль, которому адмирал и капитан были обязаны своим пленением.

— Похоже, теперь мы разгадали тайну и точно знаем, где исчезают корабли, — заметил Гарсия де Фегероа.

— Да, должен признать, что здесь мы встретились с силой, превышающей нашу, — кивнул Рауль Мендес, оглядывая бухту. Здоровой рукой пехотный капитан потеребил свои длинные усы и внезапно добавил:

— Я вчера перебрал выпивки и грязно ругался на хозяина асьенды. Но, если вдуматься, этот парень прав. Я сам давно убедился, что война против слабых недостойна благородного воина. И убивать всех этих дикарей вряд ли может быть делом достойным и богоугодным. Хотя наши священники и уверяют в обратном. Сражения, которые ведем мы в этих далеких землях — это просто убийства и мерзость. Но, мы вынуждены делать все это во славу нашего короля. А, если предположить, что этот Диего прав, и король вместе с церковниками, практикующими инквизицию, ненавистную людям, на самом деле, не нужны народу Испании, тогда все наши действия выглядят просто преступными. С другой стороны, мы — всего лишь солдаты нашего короля, которые верны присяге и вынуждены выполнять приказы. Вот и получается, что мы убиваем и грабим дикарей в далеких краях ради того, чтобы аристократы при дворе могли богатеть еще больше. Простите, что говорю такое вам, сеньор адмирал, но, парень не глуп, да и предатель он не больше нашего.

Гарсия де Фегероа внимательно посмотрел на собеседника, прежде, чем проговорил сам:

— Вот уж не ожидал от вас, Рауль, такое услышать. Возможно, что вы удивитесь, но и я, поразмышляв о том, что услышал за ужином, пришел к подобным выводам. Война должна быть справедливой, как, например, наша многовековая война против мавров за освобождение наших собственных испанских земель. Но, когда уже мы сами уподобились этим нашим врагам, пустившись завоевывать чужие заокеанские земли, справедливость исчезла. И нет оправданий тем из наших конкистадоров, кто рвется в бой только ради разбоя и наживы. Жажда золота превращает их в безжалостных убийц, а вовсе не в тех, кто несет благую весть.

Рауль согласился:

— Да, сеньор адмирал, я повидал много бессмысленных жестокостей и убийств. И я понимаю, что нельзя убивать просто так или для того, чтобы отбирать то, что не принадлежит тебе. Это грешно и нехорошо, но, что же мы можем с этим поделать, если в этом как раз и состоит наша служба, а святая инквизиция оправдывает подобные прегрешения, отправляя на костры как раз тех, кто невиновен?

Адмирал вздохнул:

— Что ж. Вот этот Диего и нашел выход, оставшись здесь. На воде же не остается следов. Потому все те, кто попал на этот остров, скрылись от инквизиции вполне надежно. И я не знаю хотят ли они возвращаться?

Рауль проговорил:

— Во всяком случае, Мигель и Хосе говорят, что не хотят. Я поговорил с ними немного, пока одевался. У них тут жены, дети и даже собственные небольшие участки земли, которые они поклялись защищать. И еще они верят этому своему команданте, считая, что он приведет их к справедливости.

— Как я понимаю, Диего и его люди собираются поднять мятеж против нашей монархии и церковной инквизиции, — заметил адмирал.

Пехотный капитан кивнул:

— Возможно. Но, все это просто рассуждения. У них же нет никакой силы, потому что и они тоже пленники, вроде нас. Что они могут сделать, сидя в такой дали на этом Гуаме, кроме того, чтобы праздно рассуждать?

Глава 11

Первый секретарь обкома и военный комендант бывшего острова Таракан, а теперь уже два года, как Нефтяного, Федор Васильевич Яровой сидел на веранде своей укрепленной резиденции на холме в большом плетенном кресле, и, разглядывая живописный пейзаж с видом на море и тропические острова, потягивал горьковатый марианский кофе, находясь в раздумьях. С последним рейсом «Богини» на остров прибыло подкрепление: целая рота революционных испанцев из повстанческой армии «Вэнсэрэмос», создающейся, по задумке наркомов, в глубокой тайне. И, в качестве полигона, был выбран именно отдаленный нефтеносный остров, где отряды испанцев обучались обращению с новым револьверным оружием в условиях, приближенных к боевым и, в то же время, не беспокоили жителей Марианской ССР. Заодно, испанские революционеры выполняли важную миссию усиления небольшого контингента советской морской пехоты, постоянно находящегося на этом острове, который из-за наличия легкодоступной нефти имел стратегическое значение для развития всего нового Советского Союза Юга.

Федор Яровой уже знал, что кубинская революция победила только через два года после 1957-го года. Но, в качестве примера борцов с колониализмом, советское партийное руководство решило преподнести испанским товарищам из их недавно созданной компартии «Пуэбло либре» именно пример Фиделя Кастро и Че Гевары. Остальных борцов против испанской монархии, например, героев гражданской войны в самой Испании, почему-то в пример не ставили. И Федор для себя связывал это с тем, что достаточно полные материалы в компьютерах «Богини» нашлись именно по деятельности кубинских революционеров. Да и человек, который предложил наркомам этот план, полковник Давыдов, выбившийся в советское руководство из «будущенцев», как называли люди с эсминца первый экипаж и пассажиров яхты, провалившейся в прошлое вместе с эсминцем, хорошо разбирался именно в этой теме.

Сам Яровой за последние годы тоже высоко вознесся по карьерной лестнице. Из простого мичмана с эсминца он сделался одним из тех, кто принимает решения, войдя по партийной линии в самый ближний круг советского руководства и став одним из таких людей, которым наркомы полностью доверяли. А секрет, наверное, был в том, что Федор никогда не подводил, выполняя все, что поручало начальство с самого первого дня своей службы в новых обстоятельствах шестнадцатого века. И, конечно, он тоже за это время выучил испанский язык. Ведь, помимо отрядов испанских коммунистов, проходящих тренировки для грядущего штурма Манилы, на Нефтяной ссылали и тех из испанцев, кто никак не желал перевоспитываться в русле социализма, упорно оставаясь или закоренелым фанатиком католической веры, или отъявленным негодяем-конкистадором. А таких с каждым рейсом «Богини» завозили все больше. И ссыльных уже насчитывалось на острове почти сто двадцать человек.

Главным среди фанатиков, смущающих умы, был некто падре Алонсо, который настолько закостенел в своей религиозности, что не хотел даже слушать про свободу и революцию. У этого яростного сторонника монархии и инквизиции на все случаи жизни имелись цитаты из священных книг. И он мог подолгу спорить с Яровым о природе Иисуса Христа, называя его богом, на что партиец возражал, что речь идет о человеке, который проповедовал покорность. Поскольку догмы Алонсо казались опасными для смущения умов остальных испанцев, его и отправили в ссылку на этот остров еще тогда, когда он назывался Тараканом.

Но, священник прижился даже на том крохотном участке земли посреди мангрового болота, который ему выделили. Из палок и камней Алонсо даже смастерил себе часовню, где вместо свечей жег ветки каких-то растений и читал молитвы. А еще он все-таки с кем-то из испанцев общался, прослыв в их среде благим праведником и чуть ли не святым отшельником. Потому к нему некоторые пробирались даже сквозь мангровый лес. И, конечно, Яровому приходилось реагировать, вычисляя этих разносчиков чуждой идеологической заразы и принимая меры против них. Пришлось создавать на Нефтяном собственную контрразведку, задействовав в ней, в качестве осведомителей, все тех же ссыльных испанцев из непримиримых конкистадоров. Но, самую большую головную боль у Федора вызывали все-таки местные жители, которые боролись, как могли, против присутствия чужаков на своем острове.

С высоты холма, на котором стояла военная база, хорошо просматривались все нефтепромыслы с парой нефтекачалок. Тропический лес вокруг них благоразумно вырубили в радиусе нескольких сотен метров. Часовые на сторожевых вышках, оборудованных пулеметами, бдительно несли службу, а ночью электрогенератор питал прожектора, которые позволяли вести наблюдение за местностью и в темное время суток. Вот только весь берег острова держать под контролем силами двух взводов оказалось очень трудной задачей. Нефтяной совсем не был маленьким островком, а по площади почти равнялся Мальте. Да и лежал он в сфере интересов исламских государств моря Сулавеси. На востоке острова находился Тараканский султанат тидунгов, основанный в 1571 году.