Где кончаются нервы

– Кровит?

– Немного.
– Он снова промокнул его, прежде чем отложить салфетку в сторону.
– Такое иногда случается.

Очевидно, это было единственное место. Остальные он снял без происшествий, а затем осторожно взял меня за руку, поддерживая - и пошатывая, но ему не нужно было этого знать, - когда я сел. Комната перевернулась, и, когда я полностью выпрямился, я уперся локтями в колени и потер виски, сделав несколько медленных вдохов.

Я осторожно наклонил голову в разные стороны и расправил плечи.

– О боже. Чувствую себя намного лучше.

– Надеюсь, это поможет тебе уснуть.

– Уверен, что так и будет.

– Если завтра у тебя что-нибудь будет болеть, дай мне знать.

– Хорошо.
– Я улыбнулся, встретившись с ним взглядом.
– И спасибо.

– Обращайся.

Мы оба встали. Он направился к лестнице, но заколебался и повернулся ко мне.

– Ты, эм, не возражал, что я спросил о… ты же знаешь...

– О Рико?
– уточнил я.

Он кивнул.

– Нет, все в порядке, - сказал я.
– Наверное, не помешает поговорить об этом время от времени.

– Нет, полагаю, что нет.
– Он переступил с ноги на ногу.
– Но я не хотел лезть во что-то слишком личное, понимаешь?

– Не беспокойся об этом.

– Хорошо, - сказал он.
– Что ж, если я когда-нибудь буду действовать тебе на нервы, скажи об этом.

– Я так и сделаю, - сказал я.

Мы обменялись усталыми улыбками, и он продолжил подниматься по лестнице.

Я немного постоял в гостиной, просто наслаждаясь тем, что теперь мне не так больно. Единственным, что действительно раздражало, была горящая полоса в том месте, где угол стены, должно быть, впился мне в спину. Завтра останутся синяки, возможно, немного содранной кожи, о которых я забуду, пока не приму душ, но мучительные мышечные спазмы прекратились.

Я поднялся наверх и заснул как убитый.

Глава 10

НА следующий день я проспал почти до полудня, как я часто делал после суматохи в клубе на выходных. Потом были дела, пара кружек пива с Сетом в одном из баров неподалеку от его тату-салона и возвращение домой уже после наступления темноты.

Я достал из холодильника бутылку воды и направился наверх, чтобы немного отдохнуть, но, проходя мимо слайдера, сделал еще один глоток.

Майкл был на террасе, босой и без рубашки, и, как всегда, чертовски возбуждающий. Он не обращал на меня внимания, его руки лежали на перилах, а голова запрокинута вверх, как будто он наблюдал за звездами.

Я хотел оставить его наедине с его мыслями, но… Я ничего не мог с собой поделать. Что-то дернуло меня, подталкивая к раздвижной стеклянной двери.

Это, должно быть, вожделение, Джейсон. И всерьез принятие желаемо го за действительное.

Возможно. Ну что ж.

Я подошел к двери, и когда открыла ее, он оглянулся через плечо.

– Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?- Спросил я.

Света было как раз достаточно, чтобы осветить его улыбку.

– Вовсе нет.

Я закрыл за собой дверь и прошелся по веранде. Положив руки на перила, я перегнулся через них, держа в ладонях бутылку с водой.

– У тебя отсюда великолепный вид, - сказал он тихим голосом, как будто боялся, что если заговорит слишком громко, то может распугать все звезды.

– Тебе стоит увидеть его зимой.
– Я тоже старался говорить тихо.
– Приезжай сюда после хорошего снегопада в полнолуние, и это будет потрясающе.

– За исключением той части, где в Колорадо зима, верно? – сказал он.

Я рассмеялся и каким-то образом, Бог знает каким образом, удержался от желания уставиться на него, сосредоточив свой взгляд на поясе Ориона, а не на поясе Майкла.

– Я не говорил приходить сюда без рубашки.

– Что в этом смешного? Ценность рубашек переоценена.

Для тебя, безусловно .

– Да, хорошо, - сказал я. “Посмотрим, какую мелодию ты будешь напевать, когда будет очень холодно и пойдет снег.

– Тогда, наверное, мне придется остаться дома.
– Он пожал плечами.

А , это значит, что мне придется выйти сюда, чтобы остыть.

– Как твое плечо?
– Он повернул голову.

– На этот раз не так уж плохо.
– Я улыбнулся.
– Думаю, это благодаря тебе.

– Обращайся. И, эй, если станет так же плохо, как прошлой ночью, не стесняйся разбудить меня.

Я отхлебнул воды и поставил бутылку на перила.

– Я ценю твое предложение, но сомневаюсь, что стал бы приставать к тебе посреди ночи, если бы в доме не был пожар.

– Что ж, предложение в силе. Лучше так, чем всю ночь биться об острый угол.

Мои щеки вспыхнули.

– Полагаю, это правда.

– Если тебя это как-то утешит, ты не единственный, кто так поступает.

– Не единственный?

Он покачал головой.

– Многие из моих пациентов, страдающих хронической болью, поступают подобным образом. Кто-то однажды сказал мне, что это все равно, что биться головой о кирпичную стену, потому что так приятно, когда перестаешь.

– Если сформулировать таким образом, - пробормотал я, - это звучит еще более нелепо.

– На самом деле, нет, если вдуматься. Когда тебе так больно, ты будешь принимать все, что сможешь, даже если это даст тебе лишь кратковременную иллюзию облегчения.

– Похоже на правду. По крайней мере, я не сумасшедший.

– Я этого не говорил.

Мы оба рассмеялись.

– А если серьезно, - сказал я.
– Иногда это кажется меньшим из двух зол.

– Это лучше, чем обезболивающие?

Я кивнул.

– Ты не поверишь, сколько вечеров я простаивал у себя на кухне, играя в гляделки с пузырьком таблеток. Я, правда, правда, не хочу их принимать, и я до смерти боюсь подсесть на них, но иногда...

– Я понимаю.

– Ты понимаешь?
– Я посмотрел на него в темноте.
– Я думал, что ты будешь категорически против любых наркотиков.

– Да, - он взглянул на меня, прежде чем снова обратить свое внимание на горы.
– Да, мое обучение подсказывает мне, что обезболивающие приносят больше вреда, чем пользы, но, учитывая ту боль, которую ты испытываешь последние пять лет, я не могу упрекать тебя в том, что ты принимаешь любое возможное облегчение.