Где-то рядом. Всегда

* * *

Он очнулся от этого странного существования совершенно внезапно: туман, окружавший его последние дни, как по волшебству вдруг исчез, Вал сидел на скамье на Чистых прудах, пытаясь согреть окоченевшие руки в карманах куртки. Он повернул голову и вдруг увидел, что совсем рядом с ним, на спинке скамьи сидит, крепко вцепившись в мокрые доски крупными когтями, небольшая ушастая сова. Ее глаза казались совершенно разумными и осмысленными, в них, казалось, было что-то до боли знакомое и теплое... Какое-то время Вал сидел не шевелясь, глядя в эти бездонные, почти человеческие глаза. Но внезапно птица громко щелкнув загнутым клювом, мощно, так что старая скамья жалобно скрипнула, оттолкнулась лапами и расправив крылья взмыла в воздух, очень скоро исчезнув за деревьями. Какое-то время Вал в оцепенении смотрел ей вслед, затем встал, встряхнулся и снова оказался самим собой. Но тупая боль. угнездившаяся где-то глубоко в груди, не прошла, лишь опустилась ниже, выпустив рассудок из своих цепких когтей. "Пора возвращаться" - подумал он и направился к метро.

На следующее же утро Вал, придя на работу, отправил одному из своих старых приятелей пространный е-мейл, с просьбой о помощи. Приятель всю жизнь проработал в милиции на разных мелких должностях, но в последнее время вдруг неожиданно его карьера пошла вверх. Ходили разные слухи, но Валу на это было наплевать, он решил получить хоть какую-то информацию и этот способ казался ему ничуть не хуже других.

Он уже десятый раз проверял почту, но ничего путного не было, так, стандартная рабочая корреспонденция, когда в офисе раздался телефонный звонок. Звонил милицейский приятель:

– Как дела, старик?
– голос звонившего был полон энтузиазма.

– Да ничего, - Вал с трудом скрывал нетерпение.
– Как успехи, нарыл что-нибудь?

– Во, блин, нет чтоб просто позвонить, или там пивка попить пригласить что ли... Ну ладно, ладно - шучу, есть кое-что...

– Так что?

– Так... Дело действительно есть, обращалась тетка... Ничего, в общем примечательного... Найти ничего не удалось... За исключением одной детали - вот послушай... Так, где это... А, вот: "Горцева Мария... Проживала совместно с Богдановым Станиславом Михайловичем, семьдесят четвертого года рождения..." - Так...
– " Девятнадцатого мая... При осмотре квартиры упомянутого гражданина... В присутствии понятых... В комнате, очевидно служившей спальней находился гражданин Богданов в состоянии сильнейшего нервного расстройства, сидящий на полу, в правой руке зажат обрывок ткани предположительно от ночной рубашки пропавшей... При осмотре постельных принадлежностей, на наволочке, обнаружены пятна крови небольшой площади, предположительно от носового кровотечения..." - приятель на секунду перестал тараторить, чтобы перевести дух, - "При медицинском освидетельствовании гражданина Богданова никаких внешних повреждений не обнаружено, Богданов С. М. отправлен на психиатрическую экспертизу..." Дальше - ничего интересного... Рекомендовано лечение... Дело закрыто за отсутствием состава преступления... Все. Надеюсь, это тебе помогло? Зачем тебе это не спрашиваю - не думаю, что ты скажешь мне что-нибудь веселое.

– Да, извини... это моя бывшая одноклассница...

– А, послешкольный рецидив. Понимаю... И очень сочувствую, серьезно, но больше ничего нигде нет. Я бы узнал.

– Спасибо и на этом...

– Да без проблем, старик, давай звони в любое время, а то, может, пивка попьем...

– Как-нибудь обязательно. Я...

– Ладно, бывай!

Глава 10

В мире существует два типа людей. Одни, когда привычный мир вокруг них рушится, берут всю вину на себя и часто не выдерживают такого груза, вторые же перекладывают всю вину на других и идут физически уничтожать вероятную причину катастрофы. Ханс Хафель принадлежал к первым и поэтому уже давно смотрел на свинцовую воду ноябрьской Москва-реки. Вода была далеко внизу, она медленно ползла темной зыбкой массой, и в ней тускло отражались оранжевые уличные фонари. Было темно и холодно. Ханс перелез через высокий парапет и стоял на узком карнизе, вцепившись руками в ледяные перила. Он уже три раза пытался заставить себя разжать онемевшие руки и каждый раз в последний момент лишь крепче вцеплялся в обжигающе холодный металл. Но оставалось недолго, он это прекрасно осознавал: еще несколько минут, непослушные ладони разожмутся сами, и все кончится. Перед глазами плыли разноцветные круги, они сливались и перемешивались, в висках стучало, во рту стоял неприятный металлический привкус... Настя. Как на яву Ханс увидел ее милое лицо, руки, почувствовал ее запах. Два года счастья, два года полной уверенности, что вот она его половинка, нашлась в холодной и мрачной Москве, что не зря он оставил тихий и провинциальный, но такой родной Кобленц и приехал в жутковатую Россию. Дела шли хорошо, все шло хорошо. Даже слишком. Ханс работал в представительстве известной фармацевтической компании, потихоньку привыкал к русской зиме и был весьма доволен жизнью. А потом он встретил мечтательницу Настю. Случайно столкнулись на улице, причем в прямом смысле - она как всегда о чем-то своем думала; он по дороге в офис просматривал утреннюю газету. Она даже разбила коленку отлетев от его твердого плеча в единственное дерево на проспекте. Так и завертелось: сначала кафе, потом театры, пару раз ресторан, первый их секс. Такой трогательно целомудренный и прекрасный. Нет, не секс - любовь. Это уже была любовь. Потом ЗАГС, все скромно и со вкусом, смешные немцы из глубинки и интеллигентная семья коренных москвичей. Домашний борщ, тихие совместные вечера, дача... И вдруг... Эта тварь - немолодая, потрепанная жизнью колумнистка из задрипанного модного журнала, стриженная почти под ноль, пропахшая табаком матершинница. Узкий лобик и очки, и... неожиданное восхищение Насти. Scheisse! Да она с нее глаз не сводила, Зоя - то, Зоя - это, поздние "чаепития" и визиты в редакцию. А потом у него была командировка, а по возвращении - пустая квартира и на холодной кухне записка в три строки: " Ухожу к Зое, нам с тобой было хорошо, но это было ошибкой. Прости." И кольцо. И пустота. И холод. И виски. И вот теперь мост. И на мосту за парапетом он, Ханс Хафель тридцати шести лет отроду, уже почти ничто, сгусток растоптанной жизнью биомассы.

– Ты уверен, что она стоит того?
– спросил кто-то по-немецки над самым его ухом. От неожиданности Ханс покачнулся, но чудом сохранил равновесие. Он поднял глаза. По ту сторону парапета, удобно облокотившись, стоял невысокий крепыш средних лет одетый в совершенно неуместный здесь костюм баварского горца - замшевые шорты до колена на помочах, мелко-клетчатая рубашка, лихо заломленная небольшая шляпа с пером фазана. Незнакомец спокойно курил короткую изогнутую трубку. Сюрреалистичность увиденного так потрясла Ханса, что он разжал руки. Он уже почувствовал как падает и какая-то часть его сознания испытывала огромное облегчение от того, что наконец-то все кончится, но где-то еще глубже внезапно возникла и окрепла мысль, что умирать ему совсем не пора, хотя бы не выяснив для начала, что это за странный тип на мосту. Рот Ханса раскрылся в беззвучном крике, руки тщетно пытались нащупать опору. Баварец вздохнул, перегнулся через парапет, крепко ухватил падающую фигуру за дорогое пальто и неожиданно быстрым и мощным рывком втянул Ханса обратно, перевалил через перила и аккуратно усадил на тротуар.

– Поговорим? Меня зовут Густав...

Глава 11

Вал хранил машин портрет на работе в запертом ящике стола. Держать дома он его не решался - устраивать тайник в квартире было непорядочно по отношению к Янке. Рассказывать жене эту свою странную историю о давно позабытой первой любви он тем более не собирался, Вал очень сомневался, что это будет приятной темой для беседы, и совершенно оправданно не расчитывал на понимание. Серьезно, какой женщине будет интересно выслушивать путанную чепуху о бывшей ее мужа. Притом, бывшей ему кем? Его девушкой? Да они даже не целовались ни разу! Черт, почему только он вспомнил и теперь никак не может забыть эту странную девочку из 11-А, которая вдруг стала для него самым нужным человеком на Земле! Теперь, когда она пропала. Скорее всего умерла. Вал достал фотографию из ящика и грустно провел по машиной щеке пальцем. Ему вдруг показалось, что портрет чуть улыбается, в самой глубине этих пронзительно распахнутых глаз, самыми уголками этих красиво очерченных губ. Вал крепко зажмурился, снова посмотрел на Машу. Ошибки быть не могло - что-то действительно поменялось. На короткий миг ему показалось, что Маша не умерла, что она где-то рядом и вот-вот войдет в его рабочий кабинет, Вал даже невольно оглянулся на дверь. Тишину вечернего офиса прорезала трель телефонного звонка. Звонили с ресепшена.

– Да?
– почему-то волнуясь Вал снял трубку.

– Валер, к тебе посетитель. Поздновато, но...

– Девушка?

– Почему девушка?
– на том конце удивленно помолчали - Конечно нет. Очень респектабельный джентльмен. Пропускаю?

– Да, спасибо.
– Вал положил трубку, стараясь взять себя в руки. Что за безумные фантазии? Он устало провел рукой по глазам концентрируясь перед наверняка важным деловым разговором.

Дверь без скрипа открылась, пропуская позднего визитера. В кабинет с открытой улыбкой вошел худощавый человек средних лет, светловолосый и светлоглазый, узкое интеллигентное лицо, некрупные, ухоженные руки, весь облик посетителя дышал неброской аристократичностью, и хотя одет гость был крайне просто - в затертые джинсы и футболку с каким-то принтом, Валу показалось, что это были самые респектабельные джинсы и футболка, которые он когда-либо видел. Посетитель коротко и крепко пожал протянутую Валом руку и сел на предложенный стул, закинув ногу на ногу.

– Позвольте представиться. Хайнц Коан...
– гость говорил с заметным иностранным акцентом, принадлежность которого Вал не смог распознать, - видите ли, у меня к вам дело.

– Я вас слушаю.
– Вал вдруг понял, что это не деловой визит, что происходит что-то важное и непостижимое. В висках застучало, горло враз пересохло.

– Не волнуйтесь так, пожалуйста!
– гость заметил, что Валу явно не по себе, - дело в том, что... Хм, не знаю, как начать. А впрочем, вам все это не обязательно знать сейчас... Вот здесь, - посетитель протянул Валу аккуратно сложенный лист бумаги, - инструкции. Знаете, я обычно не вмешиваюсь, но ради нее, она... Мне очень хочется ей помочь почему-то. Но это все, что я могу для вас сделать, не обессудьте, это и так против моих правил.

Вал машинально взял протянутый ему листок

– Что все это значит?
– промямлил он.
– Вы от кого?

– Я? От себя, разумеется!
– Гость решительно встал, повернулся было к выходу, но приостановился.
– Да, вот еще... Портрет я, пожалуй, заберу. Он вам больше не пригодится.

Посетитель вопросительно посмотрел на Вала. Тот, сразу поняв, о чем идет речь, безропотно достал из ящика фотографию и вложил в протянутую через стол руку, последний раз заглянув в эти бездонные, но почему-то совсем теперь не грустные машины глаза. Гость сделал плавный жест, и портрет исчез с легким хлопком.

– Всего наилучшего!
– гость кивнул и не дожидаясь ответа, вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава 12

– Я еще только учусь.
– Маша потянулась и села, откинувшись на отставленные руки. Вечернее солнце ласково пригревало, но от Реки уже веяло свежестью. Линия облаков на горизонте, бесконечно далеких и высоких, окрасилась яркими закатными тонами. Вал с Машей сидели на мягкой траве высокого берега, молодой человек лениво смотрел на медленную полноводную Реку, в которой отражалось высокое розовое небо.