Гечевара
Шрифт:
Товарищи Алёши все куда-то подевались. Видел он их лишь до своего ранения. Может, тоже где-нибудь валялись в синяках, а то и хуже? Или были в эпицентре Самого Великого? До вечера среды Двуколкин мог только гадать.
А в этот самый вечер он опять сидел у зомбо-ящика в компании прочих жителей общаги. Шли новости о том, что славный лозунг докатился до Австралии, в которой объявили все блага земли народным достоянием. Потом довольный диктор рассказал, что бой за Кремль вот-вот окончится победой и что президент, по слухам, убежал подземным ходом, таким образом признав своё сверженье. Жители
– Люди! – закричал Алёша. – Наконец-то! Я-то думал: где вы, что там с вами?
Бывший вождь Аркадий (ныне рядовой боец прогресса) радостно, по-братски обнял Алексея.
– Тебе лучше? Видишь хорошо? О, блин, а мы-то так боялись за тебя!
– На мне всё заживает, как на кошке, – отвечал Алёша, но друзья уже не слушали.
– Ты видел, нет, ты видел?! – повторял Аркадий. – Это просто чудо! И подумать только – это дело наших рук! Мы просто захотели – и свобода наступила! Представляешь? Нет, я не могу поверить!..
– Бабушка сказала, это даже круче, чем при Сталине, – довольно сказал Виктор. – Слушай, мы сегодня очищали город от последствий старого режима. Всякую рекламу обдирали, вывески снимали буржуазные…
– Ребята! – продолжал шуметь Аркадий. – Мы сломали общество спектакля! Остаётся только сделать всё, как пишет Фромм в последних главах…
– Только вот не надо всяких Учредилок! – перебил его Витёк.
И тут все замолчали.
Поражённые и злые, вдруг раскрыли рты и вперились в экран.
Там шла реклама!
«В наших заведениях, – говорил задорный голос, между тем как на экране демонстрировали бургеры, – приятно, неформально, вкусно, дёшево! Сюда приходят только настоящие бойцы! В «Мак-Панке» всё по-настоящему: только самый натуральные овощи, хлеб, мясо и самая реальная атмосфера! Приходите к нам! «Мак-Панк» – даёшь настоящее!».
– Что это значит? – прошептал Аркадий.
Все молчали.
– Как так может быть?! – вскричал вождь уже громко. Кто был в комнате, взглянули на него.
– Мать… – выругался Виктор. – Кто этих уродов пропустил в эфир? Эта столовка, она, что, стянула наш девиз?!
– А что, – спросил какой-то парень, – лозунг изначально не «Мак-Панка»? Я-то думал, это мы его стянули!
Тут Аркадий перестал бледнеть и покраснел, а Лёша понял вдруг – совсем интуитивно, – что во всём виновен.
Вчетвером – Аркадий, Виктор, Лёша и Снежана – они заперлись в своей пятьсот тринадцатой. Витёк всё время матерился, не волнуясь, что с ним рядом девушка, но, кажется, суть дела до него не доходила, он был просто возмущён рекламой. Между тем, Аркадия охватило настоящее отчаяние. Его восторги рухнули в секунду: своё дело вождь увидел полностью проигранным. Он бегал по каморке взад-вперёд, махал руками и всё время повторял:
– Блин, нет, нет, нет! Только не
это!!!– Да чёрт с ним! – сказал Витёк. – Понятно, ясен пень, что эти воры спёрли твоё творчество. Но, слушай! У тебя же ещё много! Плюнь на них! С кем не бывает, всё равно нас больше, завтра мы их всех додавим!
– Неужели ты не понимаешь?! – возопил Аркадий. – Слышал, что сказал тот парень: «Разве лозунг изначально не «Мак-Панка»?». Так его воспринимают! Понимаешь? То есть, если я скажу наш лозунг, они сразу вспомнят про «Мак-Панк»! А если мы его напишем на заборе…
– Вот чёрт! – до Витька, похоже, стало доходить.
– … получится, я делаю рекламу!
– Да весь город, получается, в рекламе этого «Мак-Панка!» – поняла Снежана.
– В том-то и дело! – вождь закрыл лицо руками.
Полминуты все молчали. Алексей не мог поверить, что победа вот так вдруг взяла и обратилась в поражение. Тишину, в конце концов, прервал Витёк:
– Найдём этого типа, – заявил он. – Ну, хозяина притона… Как его там, бишь?
– Пинков.
– Во-во! Найдём и покараем! Трибунал – и к высшей мере.
Вождь поднял глаза:
– Постой с Пинковым. Для начала я хотел бы знать, где он достал мой лозунг. Кто ему нас предал? Алексей! – Аркадий выразительно взглянул на бедного Алёшу. – Листик с этим лозунгом как раз был в том пакете, что ты прятал. И пакет вернулся без него.
Алёша задрожал.
Аркадий встал, возвысился над Лёшей и задал вопрос в лоб:
– Как листок сумел попасть к Пинкову? Что за люди трогали пакет, кроме тебя?
Снежана с Виктором смотрели вопросительно и мрачно. Лёша понял: час расплаты наступил. Ему всё стало ясно: ну, конечно, Лиза приложила руку к инциденту, ковырялась в революционных документах, а потом всё показала гнусному папаше. Лучше бы этого не знать!
– Мы ждём, – сказал Аркадий. – И, пожалуйста, не надо говорить, что буржуиы спёрли этот лозунг, прочитавши на заборе! Ролик явно сняли не за два дня. Он придуман до начала Революции!
– Колись давай, предатель! – заорал внезапно Виктор.
Алексей сидел на койке, и ему казалось почему-то, что всё происходит не сейчас, не с ним и где-то в другом месте, не в реальности. Из дальних уголков сознания доносились голоса товарищей, всё громче, возмущённей, агрессивней… Всё вокруг плыло, качалось, словно Лёша плыл на корабле или вернулся в люльку. Он не думал и не чувствовал. Как будто бы дремал.
– Так. Ещё раз. Повторяю, – говорил Аркадий угрожающе-бесстрастно. – Объясни нам: как так у Пинкова оказалось то, что мы тебе доверили? А? То. Что. Мы. Тебе. Доверили!
Двуколкин продолжал молчать. Ему хотелось быстрой смерти, и он верил, что Всевышний это вот-вот обеспечит. Лишь когда Витёк сказал: «Пойду за утюгом!», он встрепенулся, соскочил с кровати и запричитал:
– Не надо! Я прошу вас, я прошу! Не надо! Я не виноват! Не знаю! Я не знаю… Ы-ы-ы!..
– Трус! – воскликнула Снежана и влепила Лёше крепкую пощёчину.
Он снова шлёпнулся на койку и заплакал.
– Да вы только посмотрите на него! – сказала бывший менеджер. – Убожество какое! Я вообще не понимаю, как вы могли взять к себе такого выродка! Смотрите-ка ревёт как! И туда же, в Революцию!