Гендальев
Шрифт:
Однажды он задержался на работе по просьбе Миланы. Её нагрузил бумагами Полуоткатов, и ей требовалась помощь. Виктор никогда не отказывал своей старшей сотруднице, тем более близились его первые самостоятельные походы в суды и он рассчитывал, что начнёт он под надзором Миланы. Уж очень ему представлялись страшными эти самые суды.
В тот день Милана дала ему документы и сказала сходить подписать.
– Но директора ведь уже нет? – удивился Гендальев.
– Нет, он на месте, иди скорей.
Войдя в приёмную, Гендальев не увидел Сони и удивился ещё больше, ведь секретарь никогда не уходит раньше директора. Он робко постучал в дверь главного
– Подождите!
Виктор послушно уселся в кресло и стал ждать.
Через несколько минут дверь открылась, и из кабинета директора выскочила Соня. Причёска у неё была слегка растрёпана, две верхние пуговицы на блузке расстёгнуты. Раскрасневшаяся, она сказала.
– А, это ты!
По телу Гендальева пробежал холодок. Он ощутил слабость в ногах и бессильную ярость.
– Ты что там делала, сука? – услышал он свой голос.
Но объяснение не состоялось.
Сочный крикнул из кабинета:
– Проходите, кто стучал!
Молча войдя к боссу, Гендальев хмуро положил документы на стол. Тот подписал их, не читая, и отдал обратно, а когда Виктор вышел, Сони уже в приёмной не было.
В тот день он так и не смог до неё дозвониться. Набрав номер мобильного, по меньшей мере, раз тридцать, он написал кучу сообщений с обвинениями в измене, изобличением низменной натуры Софии и прочего. А потом горько плакал и отправлял новые смски с извинениями и просьбами поговорить. Но Соня молчала, и ответила на призывы лишь на следующий день.
– Я не знаю, стоишь ли ты того, чтобы тебе вообще что-то объяснять! – начала она. – Ты мне написал таких гадостей, что неплохо было бы тебя хорошенько вздуть за это! Будь уверен, у меня есть кому постоять за меня!
Он бормотал что-то невнятное, вроде: она была у директора, и он подумал, что…
– Что ты там подумал, идиотина? – саркастически вопрошала Соня. – Вообще-то я, по долгу службы, должна владеть навыками экстренной медицинской помощи. И в тот момент, когда ты припёрся, директору было плохо! Я вынуждена была прибегнуть к массажу сердца! Это когда кулаком по груди бьют, дебил! У Сергея Ивановича проблемы со здоровьем и я ему помогала! Но что с тобой, идиотом, разговаривать, когда ты сделал свои мерзкие выводы! Ты сам просто грязный извращенец и меня ещё оскорбляешь!
Тут она пустила слезу, и Гендальев, упав перед ней на колени, принялся извиняться и целовать руки.
– Соня, прости меня, милая. Ты говорила, что хочешь новое платье! Можно я куплю его тебе в качестве извинений?
Платье оказалось ему не по карману и пришлось брать кредит в микрозайме, но разве всё это могло стоить любви такой женщины, как София Щёчкина?
В общем, любовное направление развивалось у Виктора в таком вот виде. Обожествление сексуальной женщины, придание ценности тому, что ничего не стоит и конечно страх одиночества. Стандартный набор среднестатистического мужчины, воспитанного в лучших традициях матриархата с полным отсутствием истинного мужского воспитания. Его друг и наставник из армии, Муса Джалиев, к сожалению, восполнил далеко не все пробелы.
Первая корявая любовь Виктора Гендальева была такой, какой была. И ничего с этим не поделаешь, сердцу ведь не прикажешь. Как и разыгравшимся в извращённой манере, гормонам.
***
Пока отношения с Соней Щёчкиной стремились к своему апогею, не стояло на месте и развитие Гендальева в профессиональной сфере. Освоив в совершенстве навыки «отнеси на подпись», «скопируй-вставь», «распечатай»,
«завари кофе», Виктор углубился в изучении юриспруденции дальше. Милана периодически брала его с собой на заседания в суды.Перечень юридических дел «И рыба и мясо», ограничивался взысканием разного рода задолженностей с контрагентов организации. Реже попадались иски от потребителей, но такие дела были здесь на особом контроле и по ним всегда судился сам Полуоткатов.
Основной поток же, представляли стандартные формы исковых заявлений, в которых требовалось лишь менять данные. Так Гендальев и познакомился со спецификой своей профессии.
Первое время он до дрожи в коленках боялся судей и судов. Гендальев полагал, что там, всё всегда строго, официально и как показывают по телевизору. Что за столом обязательно сидит грозный дядя, или тётя в мантии и держит в руке деревянный молоток. Он полагал, что войдя в эту святая святых правосудия, он будет вынужден держать высокую речь, и не приведи господь ему, в такой ситуации, ляпнуть что-то не то, или каким-либо иным образом обосраться.
Какого же было его облегчение, когда он впервые очутился на суде в качестве стажёра Миланы.
Их встретила в коридоре здания полная женщина, которую отличали от сидящих на лавочках сплетниц, только культурная манера говорить и более ухоженный вид.
– А, Милана, здравствуйте, что у нас там сегодня? ООО «Зашиваем носки»? У вас все документы в порядке? Хорошо, тогда оставляйте, когда будет готово решение, секретарь позвонит.
Они даже не зашли в зал судебных заседаний.
– И что, так всегда? – в ужасе спросил Гендальев.
Милана усмехнулась и ответила:
– И не надейся, позже сам всё узнаешь. В любом случае ничего подобного тому, что ты там нарисовал себе в воображении, здесь нет, можешь быть уверен.
Да, позже он сам в этом убедился. Судьи были разными. Были разными и участники заседания. Иногда в судебном заседании начинался настоящий базар и разговоры на повышенных тонах. Иногда судьи даже надевали мантии. Да много всего он в последующие годы здесь насмотрелся. Здесь было всё.
Не было лишь деревянных молотков и честности.
***
Самостоятельная жизнь в однокомнатной квартире тоже внесла коррективы в существование Виктора. Теперь сестра ограничивала их общение тем, что раз в неделю звонила, а в гости они почти друг к другу не ходили.
Из еды, Виктор особо ничего не готовил, ограничивая свой запас холодильника полуфабрикатами. Обедать в будние дни он всегда ходил в столовую на работе, ну а дома чаще всего питался как попало. Всякий магазинный корм для людей, разогретый в микроволновке и простые блюда типа яичницы, вот и всё его меню. Этого было достаточно молодому организму, не столкнувшемуся ещё с пищеварительными трудностями, более старшего возраста.
Комната на десять квадратных метров всегда была завалена несвежей одеждой. По углам валялись носки, а напротив вечно разложенного дивана, почти круглосуточно мерцал экран монитора.
Даже когда он стал приводить сюда Соню, что бывало довольно редко, особых преобразований присутствие женщины в этой хате не создавало. Нет, он конечно делал периодически уборку, особенно, когда приводил её, но Щёчкина связывать свою жизнь с этим неудачником явно не планировала и не рассматривала перспективу наводить порядок в его убогой квартире. Впрочем, вероятно там, где жила она, было немногим лучше. Следить за внешностью и держать в порядке место своего обитания, это знаете ли, не одно и то же.