Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919

Комиссар Северо-Кавказского военного округа Н.А. Анисимов 18 сентября в телеграмме В.И. Ленину и Я.М. Свердлову предупреждал: «Англичане теперь вместе с Бичераховым все свое внимание обратят на взятие Каспийского побережья и Астрахани.. Через два месяца будет поздно… за это время необходимо во что бы то ни стало покончить с ними (выделено мной. – А. Б.)»⁴³⁷.

Огромное значение в планах Бичерахова приобретал поиск союзников в борьбе с турками и большевиками. Имевшихся средств, как казалось тогда, было достаточно, чтобы поддерживать готовность к этой борьбе у всех желающих, в том числе и за пределами Кавказского региона. Его политическое мышление всегда отличалось наивным гигантизмом, происходившим от весьма слабого знания политических вопросов.

С сентября начались активные контакты Бичерахова с близлежащими областями – горскими и казачьими районами Терской области, Муганью, Закаспийской областью, наконец, с государственными антибольшевистскими органами власти, формировавшимися в Сибири. В каждом случае обстановка диктовала различные цели и формы этих контактов.

В случае с Муганью и Закаспийской областью, испытывавшими большие сложности в снабжении, их отношения носили покровительственный со стороны Бичерахова характер. У всех без исключения союзников Бичерахова не было буквально никаких средств для ведения борьбы с большевизмом. Руководители антибольшевистского сопротивления в Мугани и Закаспии не стеснялись в красках, чтобы описать свою нищету. Особенно в этом отношении отличалась Закаспийская область. Командующий войсками Гурьевского района генерал-лейтенант С.Е. Толстов в знак своего расположения посылает Бичерахову 40 шрапнелей, 10 гранат и 84 ручные гранаты⁴³⁸. Больше у него ничего нет. Богатство отряда казалось здесь несметным. Закаспий интересовал Бичерахова прежде всего как территория, через которую можно было установить контакты с сибирскими белыми правительствами, а также использовать в борьбе с большевиками незамерзающий порт Красноводск. Не мог не играть своей роли и престижный фактор: на карте обширные закаспийские земли выглядели внушительно, а их хозяин вызывал уважение.

В сентябре Бичерахов посетил войсковое правительство Уральского казачьего войска, где договорился начать совместное наступление против оплота большевизма на Нижней Волге и Северном Кавказе – Астрахани⁴³⁹.

Мугань, где в октябре 1918 г. организовалась диктатура (полковник Ф.М. Ильяшевич, Т.П. Сухоруков, Д.П. Кропотов, И.Б. Саратиков)⁴⁴⁰, добровольно присоединившаяся к Бичерахову, представляла для Бичерахова интерес другого свойства. Богатый хлебородный регион вполне мог обеспечить продовольствием растущую Кавказскую армию. Большая русская община старообрядцев и молокан нуждалась в защите.

Бичерахов становился донором для всех. Оружие и боеприпасы, деньги и готовые части направляются за Каспий, на Урал, в Чечню, Кабарду.

Но больше всех получило, разумеется, его родное терское казачество, ведомое к тому же его родным братом Георгием, о чем речь пойдет ниже.

С приходом Бичерахова в Дагестан начались активные контакты с влиятельными горскими деятелями, в частности с чеченским шейхом Али Митаевым. Велись переговоры с представителями кабардинских, осетинских, ингушских, дагестанских обществ. Смысл соглашений, которые Бичерахов предлагал горским народам, сводился к следующему: Бичерахов обещал не вмешиваться во внутреннее управление («и распри») этих народов, гарантировал им выборное самоуправление в обмен на «строго русскую ориентацию и борьбу с большевиками»⁴⁴¹. В начале октября он был «полностью уверен за Кабарду», «на три четверти» за Чечню и Дагестан; завязывал отношения с Осетией и Ингушетией («на успех в Осетии рассчитываю. Ингуши если не пойдут на соглашение, то им можно будет задать трепку»)⁴⁴². Конечно, не обходилось без больших денег, которыми располагал Бичерахов. В Дагестане, например, писал Лазарь брату Георгию: «Я разрушил в значительной степени турецкую ориентацию тем, что гарантировал финансирование дагестанского правительства (скорее всего, имелось в виду Горское правительство. – А. Б.) в случае его отказа от содействия туркам»⁴⁴³. В Кабарду также было отправлено несколько миллионов рублей. Набиравшее там силу контрреволюционное движение Заурбека Даутокова-Серебрякова, вскоре охватившее всю Кабарду, своими первыми шагами обязано именно Бичерахову: на присланные им деньги удалось сформировать два полка добровольцев⁴⁴⁴. Нечто подобное происходило и в других регионах.

Нельзя не напомнить первые шаги добровольцев в горских регионах в начале 1919 г.: желая потрафить терскому казачеству, они отвечали огнем, насилием, грабежами, реквизициями и изъятием заложников на любые признаки неповиновения горцев. «. Не исполнившие этого требования селения будут беспощадно истреблены без всяких предварительных предупреждений и условий» – характернейший образчик стиля общения представителей Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) с горцами⁴⁴⁵. Итог: полыхающий восстаниями Северный Кавказ; расстроенный тыл ВСЮР; отвлечение от борьбы с Красной армией огромных сил и средств.

Между тем молва о Бичерахове к осени 1918 г. стала распространяться по всему Северокавказскому региону. Из Нальчика в середине октября ему писали: «Слухами земля полна. Один из них – слух о вас… Какую вы взяли на себя великую задачу об объединении нашей несчастной, разорванной на клочки России»⁴⁴⁶. Прослышав о его широкой благотворительной деятельности, антибольшевистские силы на Тереке сами искали контакта с ним. Так, например, поступил З. Даутоков-Серебряков, по просьбе которого в Петровск на встречу с Бичераховым ездил бывший командир Кабардинского полка Туземной конной дивизии И.И. Воронцов-Дашков⁴⁴⁷. Еще раньше, в сентябре 1918 г., к Бичерахову за деньгами обращался А.Г. Шкуро, партизанивший в районе Баталпашинска (ныне – Черкесск) и Кисловодска: «Для связи с отрядом генерала Лазаря Бичерахова, овладевшего уже, по слухам, Кизляром, я выслал разъезд с поручением просить у генерала денег на вооружение. У меня не было ни денег, ни какого-либо снабжения», – признавался А.Г. Шкуро⁴⁴⁸.

Наименее разработанной частью политического проекта Бичерахова оставался самый важный его раздел – организация власти. Представления Бичерахова о структуре и правилах функционирования гражданской власти оставались противоречивыми. Бичерахову очевидным образом не хватало политического кругозора и элементарной образованности, чтобы разобраться в хитросплетениях бурной политической жизни революционной России. Этим обусловливались его шатания от союза с большевиками до войны с ними же, то есть, по существу, из крайне левого лагеря в крайне правый. Такие колебания для человека, обладающего даже самыми общими политическими представлениями, были немыслимы. У Бичерахова таковых долгое время попросту не было.

Первые шаги во внутренней политике предпринимались немедленно по мере занятия территории Дагестана. Прежде всего они касались нормализации обстановки, прекращения межнациональных конфликтов, социально-бытовых вопросов. Так, после захвата Дербента Бичерахов записал в своем дневнике:

«1) Дербент. Успокоить население.

2) Вызвать представителей мусульман. Войти в соглашение.

3) Через дербентских мусульман войти в соглашение с мусульманами Баку, Кубинского уезда [Бакинской губернии] и Дагестана.

4) Постараться связаться с петровскими представителями и войти в соглашение.

5) Организовать охрану железнодорожного пути и связи.

6) Назначение районных и участковых начальников.

7) Установление местного суда и суда окружного в преступлениях государственных и между разными национальностями в Баку, Дербенте, Петровске, Кубе, Шемахе и Темир-Хан-Шуре.

8) Школьный вопрос.

9) Вопрос санитарный.

10) Вопросы почты и телеграфа»⁴⁴⁹.

Особенно сложной была проблема беженцев из Баку. В Петровске большое количество беженцев-армян располагалось в городском саду и в районе вокзала. Положение их было плачевным: много людей умерло от разных болезней; им не хватало воды⁴⁵⁰.

Бичерахов, безусловно, разделял власть военную и власть гражданскую. Если первой он намеревался владеть безусловно и единолично, то с последней явно не знал, что делать. Наблюдавшиеся им бесчисленные примеры зачаточных местных государственных образований (большевистский Баксовет, Муганская диктатура, бакинская Диктатура Центрокаспия, диктатура Тарковского, Горское правительство, Терский Казачье-Крестьянский совет и др.) не вызывали никакой реакции, кроме горькой иронии. Он наотрез отказывался от диктаторства, которое ему неоднократно предлагалось услужливыми помощниками. «Еще в Баку мне хотели навязать диктатуру (единоличную), но я уклонился. Здесь (то есть в Петровске. – А. Б.) опять все шло к тому, но я отказался. Я смотрю так, что, кто бы ни был диктатор, через две недели он будет спровоцирован и падет»⁴⁵¹. Что конкретно вкладывалось Бичераховым в понятие «диктатура», разобрать сложно. Имевшиеся перед его глазами свежие примеры «диктатур» – Муганская, Центрокаспия и Тарковского – таковыми ввиду реального отсутствия у них сил и средств на деле не являлись. Это были слабые режимы, власть которых подчас (в случае с Тарковским) не распространялась дальше «правительственного» кабинета.

Вместо этого Бичерахов «подал мысль» о создании «Кавказо-Прикаспийской краевой власти», сформулировав ее суть весьма туманно: «Власть эта на местах никакого значения иметь не будет, но будет иметь на этой окраине русское лицо и будет олицетворять русскую государственность. И будет иметь огромное значение в сношениях с иностранцами (соглашения, займы)»⁴⁵². Сбереженное «русское лицо» Кавказа эта власть передаст в руки Учредительного собрания, которое и решит участь страны. В этом – основная функция формируемой власти. Непредрешенчество, свойственное большинству белых режимов, взяло верх и здесь. В то же время Бичерахов не настаивал на реставрации царских порядков и был совсем не против предоставления широких автономий кавказским народам, вплоть до избрания национальных правительств.