Генерал Самсонов

Увидев сей ответ, Александр Васильевич засмеялся:

–  Слава богу, хоть правую руку развязали. Теперь развяжем левую.
– Как Илья Муромец, полежали-полежали да и пойдем!

Неожиданно при явном нарастании тревоги Самсонов ободрился, стал напевать хохлацкую песню и подзадоривать Постовского:

–  Вот поедем с вами, Петр Иванович, верхами на передовую линию, как вы?

–  Сперва испросите дозволения, - мрачно отговаривался Постовский.

–  А мы возьмем да махнем!
– продолжал командующий.
– Пусть потом ловят! Купчик едет, я еду, а - вы?

Даже не подзадоривал, а подразнивал Александр Васильевич своего смирного начальника штаба.

–  Бедному собраться - подпоясаться, - отвечал Постовский.

Штаб готовился к переезду в Нейденбург. Туда, куда должен быть направлен удар немцев. Впрочем, авось это предвидение Клюева было вилами по воде писано. Здесь, в Остроленке, тоже головы на плечах имелись! Постовский, например, верил в силу формируемой в Варшаве девятой армии, которая вот-вот двинется на Берлин. Верил и поэтому чуть заскакивал вперед, словно Восточная Пруссия была уже за русскими. Ждать оставалось недолго, скоро все должно было разрешиться.

И в этот час, накануне главных событий, почуяв их приближение, в штабе появился англичанин в сопровождении полковника Звягинцова. Майор Нокс хотел составить себе представление о действиях самсоновской армии, но на свой английский манер, а не так, как маркиз Лагиш, сунувшийся в обход армейского штаба прямо в пятнадцатый корпус, где Мартос поразил его порядком. Ну и что же? Француз был в восторге.

Нокс, конечно, желал другого, и порядок в войсках и вольтижировка казаков его мало интересовали, как и полагалось военному агенту, он знал, что русские любят парады.

Самсонов принял англичанина с любопытством и простотой, хорошо понимая, что этот моложавый британец с подстриженными по-солдатски усами представляет стародавнего российского противника, владычицу морей.

Постовский любезно рассказывал гостю об успешном наступлении, но о тягостях похода не говорил, разворачивая лишь армии во всем блеске.

Филимонов глядел на Нокса со своим обычным хищноватым выражением и явно думал, что читалось по его глазам: "Только тебя нам не хватает!"

Нокс слушал, смотрел в карту, поворачивался к Звягинцову, который дважды подводил начальника штаба к вопросу о скорости, потом сказал:

–  Это хорошо. В Ставке я слышал, что вам нелегко. Но вы продемонстрировали понимание своего союзнического долга... Не надо подвергать ненужному риску обаяние русского имени.
– Он чуть улыбнулся Самсонову.
– Согласны?

Командующий вспомнил Туркестан. Это были слова из политической инструкции коменданту Керкинской крепости, и Нокс неспроста показал, что знает их. Он словно предлагал: "Не надо строить иллюзий. Коль взялись вместе воевать - воюйте".

–  Вы давно в России?
– спросил Самсонов.

–  Давно. С марта.

–  И уже постигли обаяние русского имени?

–  Англичане всегда чувствуют русское обаяние, особенно в Персии и Афганистане.
– ответил Нокс.
– Пора и французам почувствовать. А то бедные наши французы отступают к Парижу и молятся только на вас.

Британский майор был уверен в себе, говорил прямо и, по-видимому, обладал веселым нравом.

–  Приглашаю вместе пообедать, - предложил Самсонов.
– А пока займемся делами... С вами будет мой адъютант, есаул Бабков.

Полковник Звягинцов чуть заметно расправил плечи и напомнил, английскому военному агенту хотелось бы познакомиться со стратегическими принципами командующего.

–  Вот на обеде и познакомится, - сказал Самсонов.
– Вы видели там плакатик? Русская каша, - видели?

–  А!
– понял Нокс.
– Тогда я понимаю, почему на обеде.

–  Но может, сейчас в двух словах?
– предложил Звягинцов.
– Для знакомства.

–  Разрешите, Александр Васильевич?
– хищно высунулся Филимонов.
– Для знакомства надо бы вспомнить военные игры германского генштаба. И письмо Клюева!

–  При чем тут письмо?
– возразил Постовский, с быстрым блеском в пенсне повернувшись к Филимонову.
– Это наши мелочи. Не обязательно о всех мелочах сообщать союзникам.

–  Да пусть знают, Петр Иванович, - сказал Самсонов.
– Что скрывать? От нас не убудет. Генерал Клюев, командир тринадцатого корпуса, сегодня прислал доклад...
– И командующий объяснил, в чем дело.

–  Наверное, генерал Клюев ошибается?
– спросил Нокс.

–  До войны генерал Клюев занимал должность начальника штаба Варшавского округа, - заметил Филимонов.
– И ошибаться ему затруднительно. Он просто прав.

–  Но вы не отступаете?
– воскликнул Нокс.
– Вы наступаете! Вы не принимаете доводов генерала Клюева!

–  У нас приказ наступать, - сказал Самсонов.
– Но доводы генерала Клюева - серьезные. Об остальном вам расскажут в оперативном отделении.

Командующий твердо посмотрел на англичанина, словно хотел внушить ему чувство драматизма. "Я знаю, вы были моим противником, - говорил взгляд Александра Васильевича.
– Обаяние русского имени для вас пустой звук. Вам нужна русская каша. Но эта каша - кровавая."

Взгляд Нокса ответил: "Иной она не бывает".

И они расстались.

Когда-то, то ли еще в Киевской военной гимназии, то ли в Николаевском училище, давным-давно, запомнилась Самсонову военная истина: по-настоящему храбр тот, кто знает, чего нужно бояться. Она была трудна для юного ума, зато теперь для немолодого генерала была ясной. Конечно, легко в бою кричать, размахивать шашкой, но это какая-то нерусская храбрость, о чем заметил еще поручик Лермонтов. "И умереть мы обещали..." Это ведь разница огромная: умереть мы обещали или умереть нам приказали.

Завтра штаб переезжал в Нейденбург, на территорию Германской империи, чтобы победить или погибнуть вместе с армией. Гибель не исключалась. Генерал Клюев был прав, предупреждая об опасности.

Но сегодня еще можно было в последний раз все обдумать. Велика опасность на левом фланге? Да, велика. Только уже поздно поворачивать армию и наносить удар на район Гильгенбурга - Лаутенбурга, поздно, ибо это потребовало бы отступления большинства корпусов. Это была бы уже другая операция, может быть, более удачная, даже стратегически более оправданная. А та операция, главной идеей которой являлось быстрое наступление, чтобы заставить германцев отвести часть корпусов из Франции, та операция осталась бы незаконченной.