Генеральный попаданец

Довольно бодренько поднялся, посетил санузел, где даже смог самостоятельно побриться. Бритва у Ильича хорошая. Это позже его будет брить специальный парикмахер, когда руки начнут трястись. Слегка запутался в выборе парфюма. Это ж сколько у Ильича одеколонов и туалетной воды! Иронично гляжу в зеркало:

— Ну здорова что ли, Бровастый!

Снова навалился страх: что же я творю?! Тикать треба, хлопче!

И снова тычок в спину слева: хорошо кочевряжиться! Каждому овощу свой срок. Рука сама тянется к одеколону. Настоящий Ильич во мне действует.

Вдобавок надо не забыть использовать выложенные заранее медиками баночки с подписями по назначению. Об этом меня сразу после подъема прикрепленный уведомил. Ничего смешного, даже правитель огромной страны иногда сдает анализы. Ха-ха! Затем личный врач ваождя Ильича Николай Родионов измерил мое давление, пульс и сообщил, что машина прибудет после завтрака. Одежда у Ильича для дома простая. Штаны, рубашка, домашний пуловер, тапочки. Я оглядел его платяной шкаф и хмыкнул. Да нет, товарищ Первый у нас тот еще франт! Костюмы тщательно пошиты под его фигуру, и ткань явно непростая, смотрятся вполне прилично. И во владении не только строгий черный цвет. А сколько разнообразных галстуков и рубашек! Ильич у нас записной модник! Захотелось примерить костюмчики, подобрать галстук. Но не буду людей задерживать. Поеду как есть, по-домашнему. Не на званый раут или, прости Господи, Пленум ЦК КПСС повезут.

В проеме двери показалось знакомое лицо с твердым подбородком. Услужливая память подсказывает, что это Александр Яковлевич Рябенко. Начальник моей… то есть товарища Брежнева охраны. Человек надежный и преданный. Память настоящего Ильича услужливо подсказала, что когда мы несколько месяцев назад сместили Никиту и приехали в квартиру в 26-м доме по Кутузовскому проспекту, я попросил Рябенко:

«Саша, возьми автомат, побудь здесь ночью…».

Не знал, что дом уже оцеплен и усиленно охраняется милицией. И Александр тут же согласился. Будет со мной, то есть Леонидом до конца. В Союзе так устроено, что если вылетаешь из обоймы, то автоматически лишаешься очень многого. С одной стороны, заставляет быть преданным, с другой… На хрен такая пенсия!

На его немой вопрос во взгляде развожу руками. Мол, вот оно как! Начальник охраны ободряюще улыбается. В первый раз мы встретились с ним еще до войны, когда двадцатилетний Александра Рябенко назначили водителем завотделом Днепропетровского обкома партии Леонида Ильича Брежнева. Три года мы проработали вместе, а в 1941-м нас разлучила война. Вспомнил о нем уже после победы в разговоре с генералом Грушевым. С тех пор не расстаемся. Потому что ближе к себе надо держать не умных, а верных.

— Придется сдаться! Но все к лучшему.

Мой бодрый вид и настроение тут же отзываются дружеской улыбкой. Не этом ли секрет политического долголетия Ильича? В ближнем кругу оставались лишь верные и привязанные к семье люди. Правда, стране это позже аукнулось. Шлюх в борделе и то постоянно меняют. Как сказал бы когнитивный интеллигент — меня переполняют эмоции!

Спускаемся вниз в небольшую столовую. Там уже хлопочет Виктория Петровна. Откуда я знаю, что она любит готовить сама, несмотря на присутствие повара и буфетчицы? Снова пронзительно ощущаю себя не в своей тарелке. И дом не мой, и жена не моя. Какого рожна я тут делаю? Как там у попаданцев в книгах так легко получается? Прибыли на туеву хучу лет в прошлое и тут же начинают осмысленно действовать. Мир спасать или себя любимых устраивать. А мне, что прикажете делать?! Угораздило же попасть в тело самого влиятельного человека на Земле. Никогда Ильич, да и я не был скромным. Вот и закономерный итог. Хочешь не хочешь, а меняй ход истории целой планеты.

«Ну спасибо тебе, Петя! Удружил!»

— Ты кушай, Лёня. Я сварила, как доктор посоветовал, кашку на воде.

За столом я немногословен. Витя, так Ильич привык ласково называть жену, смотрит на меня пристально. Дом на ней держится, как и семья. Не раз доказывала эта хмурая женщина эту старую истину и не всегда творила добро лаской. Не торопясь, впихиваю в себя безвкусную размазню и раздумываю. Как удачно приключилась болезнь во время переноса сознания. Есть возможность взять тайм-аут или вовсе свалить отсюда куда подальше. А что? Я никому и ничего не должен! И опыта управления страной у меня нет. В этот момент меня внезапно кто-то толкает в бочину. Чуть ложку не уронил.

«Ты что это задумал, стервец? Я зря, что ли, терпел выходки Никитки?! Остаешься за меня!»

Как там совмещается в теле сознание из будущего и память из прошлого, мне пока неясно. Но чтобы унять реципиента, прокачиваю воспоминания из «будущего». Чем вся эта благодать «застойная» закончится. Чужая память отчаянно взбрыкивает, но тут же утихает. Жопа же первостатейная ждет нас впереди. Я тем временем понемногу изучаю окружение. Рядом за столом лишь Александр. Личники расположились ближе к входу в здание. Какая-то охрана наверняка топчется и на участке. Остальные, видимо, готовятся к поездке. Что-то устало шевельнулось в мозгу. Никак важная идея посетила сознание попаданца в 16 февраля 1965 года. Число я увидел ненароком в календаре в своем кабинете. Там же обнаружил замусоленную записную книжку вождя.

«Пожалуй, стоит отделить мою охрану от КГБ. И провести это надо, как можно быстрее!»

Поразмышлять о природе возникновения здравой идеи некогда.

— Леонид Ильич, пора ехать.

— Пора так пора.

Мне помогают натянуть полусапожки и накидывают на плечи пальто с меховым воротником. С непривычки одежда тяжеловата. Подошедший Чазов заглядывает мне в глаза:

— Поедем на медицинской или правительственной машине?

Оборачиваюсь к Рябенко, тот обрезает:

— Положено на «ЗИЛе»!

Киваю согласно:

— Значит, на нем.

На крыльце останавливаюсь и с жадностью вдыхаю воздух шестидесятых. Черный блестящий лимузин подали буквально к подъезду. Вместо привычной Брежневу «Чайки» предоставлен бронированный и пуленепробиваемый «ЗИЛ-111». Видимо, охрана настояла. Припоминаю, что до самого инцидента с покушением у Боровицких ворот в 1969 году Ильич предпочитал мчаться по городу на стремительной «Чайке». Ильич обожал быструю езду. Внезапно понимаю, что и дальше буду передвигаться только на этом чудовище. Придется менять некоторые привычки прошлого хозяина. За ЗИЛом виднеется современно смотревшийся микроавтобус с красным крестом на борту. Послезнанием вспоминаю — это микроавтобуса высшего класса ЗИЛ-118 'Юность. Его создали для 4-го управления Минздравов как раз в 1964 году. Вокруг охрана, но на глаза ребята не лезут. Кого тут бояться? Цепляю Рябенко за рукав и тихо спрашиваю:

— Саша, эти звонили?

Тот, не поворачивая головы, отвечает:

— И вечером, и утром.

Вздыхаю нарочито тяжко:

— Быстро слухи разносятся. Хотя это непорядок. Сечешь? Кто больше всех интересовался?

— Подгорный и… Шелепин.

«Вот как, „Железный Шурик“. Нынче один из основных инициаторов смещения Хрущева председатель КПК возглавляет органы партийно-государственного контроля, жесткой и весьма опасной структуры ЦК. К тому же он заместитель Председателя Совета Министров СССР и через своего друга и соратника В. Е. Семичастного контролирует Комитет государственной безопасности СССР. Вот какая змеиная шобла нынче наверху страны Советской. Откуда у меня это понимание?»

— Едем!

Чазов и мой личный врач Родионов садятся в микроавтобус. Они бы точно настояли на обратном, но видят, что мне заметно лучше. Да и не желают спугнуть «добычу». Когда еще затянешь Первого в больничку?

Внутри лимузина просторно и мягко. Даже по меркам будущего салон выглядит элегантно. ЗИЛ 111 трогается с места и несет меня… то бишь товарища Брежнева в «Кремлевскую» клинику. Рядом Александр, спереди сидящий боком к окну, как и положено по регламенту, охранник. Вроде его Борисом зовут? Пожалуй, не буду сейчас лишнего говорить, пока в себя окончательно не приду. Вернее, как-то согласую работу двух систем памяти. Мне и моей достаточно для понимания процессов, но зато у оставшейся от прошлого реципиента хватит информации для быстрого вхождения «в дело». Я же в молодости был крайне азартным человеком.