Генеральный попаданец

Чазов облизал пересохшие губы:

— Что требуется от меня?

— Следить за моим здоровьем лично. Проблемы я тебе обозначил. Они или уже лечатся, или будут. Вижу по глазам, что у тебя в голове засел один важный вопрос, — делаю призывный знак рукой, Евгений Иванович еще сильней наклоняется ко мне. Шепчу ему на ухо. — Я же во время отключения был Там. Коротко, но успел. Отсюда и будущие странности. И познания необычные. Сечешь?

Снова глаза у него загорелись. Но лишней тревоги в них замечаю. Врачи частенько наблюдают то, что у большей части людей остается за бортом. Лишь взгляд стал такой… пронизывающий. Я же теперь для него загадка. И Чазов точно не будет считать мня психом.

— Понимаю.

— Да ни хрена ты не понимаешь! Потом будет поздно. А здоровье не для себя прошу, для страны, для ее будущего, — вздыхаю и отвожу глаза. — Столько всего надо переделать. Знаешь, когда предстаешь перед вечностью, то начинаешь мыслить совсем по-иному.

Заметно, что сейчас Чазова проняло. Глаза сузил, губы сжал, ловит каждое мое слово.

— Напиши мне, пожалуйста, рекомендации. Постараюсь их выполнять. По еде, по препаратам.

— Обязательно, — врач тут же засуетился. Мои просьбы конкретны и разумны, для него понятны. На психа я непохож.

— И лучше в нескольких экземплярах. Особенно по поводу отдыха. Это не для меня, — хитро улыбаюсь. — Для остальных. Чтобы показать пример.

Уголки губ Чазова дрогнули в легкой улыбке. Вот почему его на «Кремлевку» в том времени поставили. Он прирожденный политик.

— Обязательно! Меню вам подберем соответствующее, полезное для сердца.

— И кого-нибудь для лечебной физкультуры пришлите, пожалуйста. Надо бы собой заняться. И про психологов подумай. Нужно научиться расслабляться.

Евгений Иванович, покачал головой:

— Не мое направление, но обязательно спрошу. А сейчас вам следует пропить эти препараты, — он подает коробочку с таблетками и короткую инструкцию. — И будем решать вопрос по вашему долгосрочному лечению. Но вам, Леонид Ильич, придется посещать нас регулярно, а не как…

Тяну руку для пожатия:

— Договорились.

«Есть! Одного завербовал. Ради таких перспектив Чазов пойдет на все и будет беречь меня, как зеницу ока!»

Он и в той жизни был парень не промах, но сколько всего не успел совершить по причине нехватки времени. В той будущей жизни после внезапного и преждевременного ухода из жизни в 1965 году А. Л. Мясникова, Е. И. Чазов был назначен директором Института терапии АМН СССР, преобразованном в феврале 1967 года в НИИ кардиологии им. А. Л. Мясникова АМН СССР. В 1967 году по решению руководства СССР, и совершенно неожиданно для себя, Евгений Иванович был назначен на должность начальника Четвертого главного управления при Министерстве здравоохранения СССР.

Талант, высокая эрудиция, фундаментальные знания в области медицины, блестящие организаторские способности позволили Е. И. Чазову на протяжении более 20 лет успешно сочетать эту работу с руководством Кардиологическим центром. В эти годы были сформированы принципы и заложены основы кардиологической службы страны, впоследствии получившей высочайшую оценку во всем мире. Так что такого человека следует использовать для его истинного назначения. Вот сразу и начнем. А я ему помогу. Пинком под зад или добрым словом.

Меня ведут к машине. Охрана видит спокойное лицо Чазов, затем обращает внимание на меня, и парней как-то отпускает. Все в порядке! Тревога была ложной. А кто не более? Назовите мне его!

— Ребята, домой?

Дверца уже распахнута, Рябенко стоит рядом. Вот это сервис. Красота, да и только! Хорош быть Генеральным!

Информация к сведению:

Известно, что зимой 1920–1921 годов 14-летний подросток Леонид переболел тифом. До службы в Красной армии он работал кочегаром, значит, выдерживал тяжелый физический труд. В 1935-м был признан годным для службы в Красной армии, что указывает на крепкое здоровье. На Великой Отечественной, которую прошел с июня 1941 года до мая 1945-го, был ранен и контужен. Именно поэтому с возрастом у Брежнева проявились те самые проблемы с дикцией. Первые звоночки пошли.

Весной 1952 года сорокапятилетнего Брежнева постиг первый, но далеко не последний инфаркт миокарда. Пять лет спустя, в июне 1957 года, на волне драматических событий, связанных с борьбой Хрущева с «антипартийной группой» во главе с Молотовым, Маленковым и Кагановичем, верный в ту пору соратник Никиты Сергеевича Брежнев вообще свалился в больницу с микроинфарктом. Нервы доконали не одного партийца или хозяйственного деятеля. Дальше причины пошли по нарастающей.

После войны Ильича ждала изматывающая работа на важных отраслях и должностях. Приходилось работать по ночам, иногда даже до пяти утра. Виктория Петровна так описывала быт первого секретаря Запорожского обкома партии после войны:

«Приходил домой к ночи. Усталый, задерганный, нервы перенапряжены до предела. И дома, прежде чем свалиться в постель, бесконечные звонки по телефону: кирпич, цемент, доски».

В Москве поначалу стало легче. Но с избранием в октябре 1964 года первым лицом СССР его активность значительно выросла. Секретари брежневской приемной отмечали, что он одним из первых приезжал в свой кабинет в половине девятого утра, и одним из последних, чаще всего в одиннадцать вечера, уезжал. Бывало, что засиживался и подольше: «Уехал домой в 12 ч 30 м ночи» (6 мая 1965); «уехал домой в 1. 30 ночи» (25 сентября 1965); "уехал в 2.15 ночи'.

Никакого «щадящего режима» у генсека до середины семидесятых не было: работа по двенадцать часов в сутки на фоне постоянной бессонницы и многолетней борьбы с лишним весом. С лета 1968 года здоровье генсека стало периодически давать сбои. 25 августа через несколько дней после ввода войск Варшавского договора в Чехословакию прямо во время совещания, как сообщал его личный врач Николай Родионов: у Брежнева «нарушилась дикция, появилась слабость. Он был вынужден прилечь на стол».

Кремлевские врачи зафиксировали тогда гипертонический криз, рекомендовали пациенту постельный режим, а с декабря 1968 года по февраль 1969-го генсек два месяца провел в клиническом санатории «Барвиха». С тех пор лечение Леонида Ильича в ЦКБ стало регулярным, но крайне редко нарушавшим привычную интенсивность работы.17 февраля 1975 года пришлось даже проводить экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС с обсуждением вопроса «О режиме работы т. Брежнева Л. И.»

Хотя в развалину его превратят таблетки транквилизаторов, которое он начнет принимать буквально горстями, чуть ли не по девять таблеток в день. Где-то в середине семидесятых годов американские ученые установили, что препарат этот чрезвычайно вреден из-за своих побочных действий. Врачам Генерального стоило поистине героических усилий, чтобы вывести его из рациона Леонида Ильича. Но сколько же он успел их выпить, этих таблеток, даже очень здоровый организм не выдержал бы такой нагрузки.

5 августа 1971 года является ключевой датой в истории создания Кардиологического центра — Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР №543 было принято решение о строительстве на северо-западе Москвы Всесоюзного кардиологического научного центра (ВКНЦ). В состав ВКНЦ АМН СССР в то время вошли три института: Институт клинической кардиологии им. А. Л. Мясникова, Институт экспериментальной кардиологии и Институт профилактической кардиологии. Окончательно задуманный проект по созданию головного кардиологического учреждения страны был реализован в 1987 году после открытия собственного Экспериментального производства медико-биологических препаратов, разрабатываемых в лабораториях Кардиологического центра. Создание такого мощного научного центра предопределило как дальнейшее успешное проведение и разработку клинических и фундаментальных исследований, так и развитие профилактического направления в советской кардиологии.