Генеральские игры
Шрифт:
— Не испугаешься?
Рубцов шлепнул папочку на стол Гуляева.
Тот открыл.
«Совершенно секретно.
Командиру войсковой части 84642 «К»
На ваш запрос сообщаем:
Войсковая часть 38442 расформирована приказом министра обороны от 19 марта 1994 года. Документация службы артиллерийского и ракетного вооружения сдана в архив 20 июня 1994 года. Последние документы о поступлении в часть автоматов Калашникова относятся к февралю 1993 года.
Войсковая часть 44216 выведена из состава Западной группы войск и расформирована в январе 1993 года. По учету службы вооружения, имеющемуся в архиве, транспорт со снарядами для 122-мм гаубиц «М-30» весом в одну тысячу тонн отправлен в Краснокаменский арсенал в феврале 1992 года.
Подлинное подписал майор Лузга».
— Интересное кино! —
— Приятно встречать понимающих людей. — Контрразведчик сохранял полную серьезность. — Лучше, если ты об этом доложишь моему начальству. Причем в письменном виде. А. пока читай, читай.
«ПРОТОКОЛ опроса капитана Игнатьева Петра Ивановича, командира роты войсковой части 12148.
Вопрос: По архивным документам, в феврале 1992 года командиром в/ч 44216 вы были назначены начальником караула для сопровождения груза боеприпасов. Вы помните этот случай?
Ответ: Так точно, я это помню.
Вопрос: Караул сопровождал эшелон к месту назначения до станции Каменка или в пути была смена?
Ответ: Никаких смен караула по пути не производилось. Тем более, мы не сопровождали состав до станции Каменка. Я даже не знаю, где она находится.
Вопрос: Вы ничего не путаете?
Ответ: Нисколько. Караул принял транспорт под охрану прямо на базе в/ч 44216, где я проходил службу в качестве командира взвода батальона охраны. Вагоны были закрыты и опломбированы. Эшелон прошел к месту назначения без задержек.
Вопрос: Как называлось это место назначения?
Ответ: Железнодорожная станция города Росток. По прибытии состава в порт я сдал транспорт, и мне выдали документы для выезда личного состава караула в Россию.
Вопрос: Солдаты после командировки не вернулись в батальон?
Ответ: Нет. Команду караула подобрали из тех, кто подлежал увольнению в запас. Это было для всех последним служебным заданием. Люди оказались довольными.
Вопрос: Когда, кому и где вы вернули караульные ведомости?
Ответ: Я вернулся на базу в/ч 44216 и сдал документы караула, как положено. Солдаты уехали в пункт сбора увольняемых в запас и отправились в Россию.
Вопрос: Могу я записать: «Караул, которым командовал старший лейтенант Игнатьев П. И., транспорт с боеприпасами с базы в/ч 44216 сопровождал до порта Росток (Германия), а не до станции Каменка (Россия)»? Так?
Ответ: Запишите. Это верно.
Вопрос: Хорошо. Теперь взгляните на этот документ. Это ксерокопия. Узнаете свою подпись?
Ответ: Узнаю. Это моя подпись.
Вопрос: Еще одна копия. Этот документ вам знаком?
Ответ: Да, это акт о приеме под охрану транспорта, который караул сопровождал до Ростока.
Вопрос: Вы это подтверждаете?
Ответ: Да, конечно.
Вопрос: Взгляните ещё на один документ. Подпись вам знакома?
Ответ: Фамилия моя, но документ вижу впервые. В Каменке никогда не бывал. Транспорт там никому не сдавал. И подпись не моя. В чем-то похожа, но это не моя рука.
Опрашивал капитан Лободюк В. Н.».
— М-да, господин майор. — Гуляев поднял вверх большой палец и посмотрел на Рубцова. — По очкам победа за вами.
— Читай, читай.
Рубцов с интересом следил за следователем, который теперь походил на охотника, который настиг крупную дичь: сосредоточенный взгляд, порозовевшие щеки, мягкие движения руки, бесшумно листавшей страницы дела.
«СПРАВКА о прохождении через станцию Каменка военных грузов войсковой части 48491
1 июля 1994 года со станции Каменка отправлено два четырехосных вагона (номера 26204568 и 24963012) в адрес в/ч 38442 с маршрутом следования до станции Терновка Уральской железной дороги. Из-за отсутствия получателя по указанному адресу с места назначения произведен возврат груза. На станцию Каменка 30 июля поступили два вагона — номера 26204568 и 24963012. Отправителю выставлены претензии по оплате возврата.
Начальник станции Коровин А. А.».
«СПРАВКА о прохождении военных грузов в/ч 48491.
Настоящим подтверждается, что в марте 1993 года через станцию Каменка военный транспорт составом в двадцать и более вагонов в адрес в/ч 48491, как указано в вашем запросе, не проходил. Выяснено, что указанные в том же запросе командира в/ч 84642 «К» с назначением на станцию Каменка в течение последнего года не регистрировались.
Начальник
станции Коровин».Гуляев прочитал последнюю справку и закрыл скоросшиватель.
— Гениально, господин майор! Простенько, но с большим вкусом. Выслать оружие в часть, которую расформировали, получить возврат и скрыть его — во работа! Или оприходовать боеприпасы, которые загнаны на сторону ещё за границей, потом помаленьку их списывать… Ну, молодцы!
— Думаешь, это Блинов?
— Вот уж нет. За всем этим виден генеральский размах. И какой масштаб — от Германии до Приморья. Если мы возьмем их за задницу…
Рубцов не разделил энтузиазма Гуляева.
— Не потей. Когда играют такие партии, то в жертву готовят пешки. Доказать, что к делу причастны чины, выше Блинова рангом будет непросто. Ко всему и Блинов может открутиться. Учти, манипуляции с оружием и боеприпасами совершались, когда арсеналом командовал полковник Бергман, Давид Иосифович. Дай бог доказать, что Блинов соучастник. А то и этого не сумеем.
— Леня! Бог не выдаст, свинья не съест. Докажем! Повторяю — ты гений.
Шоркин приехал на городскую квартиру Бергмана к обеду. Банкир занимал анфиладу из девяти огромных комнат, протянувшихся во всю длину нового трехэтажного кирпичного дома. Семнадцать окон, лоджия, два балкона. Зимний сад в эркере. Две ванные. Кондиционеры. Стены, отделанные деревянными панелями и затянутые шелковым муаром. В просторной столовой центральное место занимал массивный дубовый стол, вдоль которого выстроились стулья черного цвета с высокими спинками.
Обедали вдвоем. Бергман изображал гостеприимного хозяина: налил гостю коньяк, затем поочередно брал разные бутылки, предлагая выбрать вино на свой вкус.
Откуда-то со стороны лилась тихая музыка. Шоркин не считал себя знатоком — ни возможностей, ни времени музицировать у него никогда не имелось, но тут узнал без большого труда: симфонический оркестр играл Верди. Что-то из «Травиаты». Щемящие ноты грусти и нежности рождали чувство ожидания. Он напряженно ждал: вот сейчас Бергман задаст вопрос, и на него предстоит дать ответ. И тогда что-то безвозвратно уйдет, исчезнет из жизни. Как ни условны понятия «долг», «честь», «совесть», перешагнуть через них не так-то просто. Шоркин ждал этого момента с растущим чувством гадливости к тому, что собирался сделать.
Однако Бергман не касался главного, и за столом они говорили о пустяках — о винах, о вкусе и качестве водки. Только в зимнем саду, когда оба уселись в мягких креслах под пальмами и цветущими орхидеями, когда им подали черный кофе, банкир сказал:
— Вы позвонили сами, Михаил Яковлевич. Я понял, что это означает вашу готовность войти в траст. Верно?
— Да, я готов.
Бергман отхлебнул кофе, изобразив на лице предельное блаженство.
— Был бы рад услышать, что в моем кругу нет ваших людей.
— Они есть, Корнелий Иосифович.
— Кто же?
— Сергей Маркович Зайденшнер и Илья Ильич Якунин.
Шоркин назвал фамилии и вдруг ощутил облегчение. Он. преодолел раздвоение чувств и мыслей, которое испытывал ещё минуту назад. И вдруг снова стал самим собой, хотя уже и в другом качестве. Он сумел разорвать круг условностей, вышел из него и теперь будет жить иной жизнью. И пусть Бергман не тешит себя радостной мыслью, что теперь Шоркин у него в руках.
Бергман скорее всего угадал, что должен думать в такой момент его собеседник. Сказал задумчиво:
— А мы теперь, Михаил Яковлевич, в одной упряжке. И не надо думать, будто вожжи у меня в руках. Мы оба тянем лямки.
Шоркин благодарно улыбнулся.
— Тянуть так тянуть…
— Вот и отлично. — Бергман вдруг нахмурился. — Кстати, вы знаете Зайденшнера?
— Нет.
— Но вы его видели. У меня. Помните, такой профессорского вида?
Шоркин вспомнил. Память на лица он имел неплохую.
— Может быть, вы возьмете этот вопрос на себя? Понимаете? — Бергман неопределенно пошевелил пальцами, словно перебирал струны.
— Конечно.
— Отлично. Больше к этому мы возвращаться не будем.
Отворилась дверь, и в зимний сад бесшумно вошла молодая женщина. Она приблизилась к Бергману и обняла его за плечи.
— Я в город.
Сказала и осеклась, увидев незнакомого человека.
Бергман встал.
— Знакомьтесь, Михаил Яковлевич. Это Финка, моя сестра.
Шоркин поднялся. Вежливо склонил голову, но удивления не скрыл.
— Финка?
Бергман улыбнулся и притянул женщину за плечи к себе.