Генеральские игры

— Ладно, поначалу необязательно. На время возьмешь казенное под отчет. Забогатеешь — заведешь свое. Понятно?

— Да. — Леночка помолчала. — Зоечка, какая у вас должность?

— Красный директор.

— Это что?!

— Это то, милочка, что когда ты оказываешься не в строю из-за своей физиологии, я тебе назначаю отгулы. Потому веду красный календарик. Ладно, все, пошли к Сундуку.

— Кто это?

— Кто? Шеф эскорт-безопасности. Тебе работать по городу, он будет бодигарду обеспечивать. Обережение твоего тела от посторонних. На красоту всякая сволочь зарится…

Проста баба Зоя, а вот объяснила все понятно.

Сундук — шеф охраны заведения, фигура размерами полтора метра на два, с головой, обритой до блеска, сидел в тесной комнатке с пультами и телефонами и пил баночное пиво «Гессер».

— Новый кадр? — Он оглядел Леночку с интересом.

— Категория ВИПа, — пояснила Зоечка.

— Понял. — Сундук махнул рукой. — Ты, мать, можешь идти. — Поманил Леночку: — А ты подойди поближе.

Обряд ощупывания Леночку уже не удивлял. Она терпеливо снесла блуждание чужих рук по своему телу.

— Ладно, детка, будем знакомы.

Глаза у Сундука безразлично-холодные, если лучше вглядеться, то можно было заметить в них и брезгливость. Все люди для него делились на две категории: те, которые выше его по возможностям и влиянию, таких не так уж много, и те, кто ниже его. Таких тьма-тьмущая. У каждого из этих пигмеев, верящих в свое конституционное право на безопасность личности, есть брюхо, сердце и голова, которые при необходимости можно проткнуть, прострелить, разнести на куски. При этом не стоит чего-то бояться, поскольку нынешние менты все ещё ничего не умеют, да и не стараются. Особенно за те копейки, которые им от щедрот своих отстегивает государство.

— Девок я не обижаю, если они не дуры… — Сундук говорил медовым голосом. — Понравишься, буду для тебя папа и мама. По субботникам у меня не пойдешь…

Она видела, как расширяются его зрачки в момент ощупывания её груди и бедер. Он начинал тяжело сопеть и отдуваться, как при подъеме в гору.

Как потом узнала Леночка, имя Сундука девочки заведения произносили шепотом. Слава у него мрачная, хотя, любую режь на куски и пытай, не заложит, поскольку знает — от его длинных рук не спасет ни милиция, ни расстояние.

— Что такое субботник?

— Субботник? — Сундук приложил к губам зеленую поллитровую банку, сделал несколько булькающих глотков. Смял банку, сжав в ладони. Швырнул в угол, где стояла красная пластиковая корзина для мусора. Попал. Улыбнулся довольно. — Субботник, детка, это когда хозяйка обслуге платит натурой. Тогда каждый, кому девочки понравятся, берет их по желанию. Понравишься ты дворнику — дворник тебя уведет, мусорщику — мусорщик. А я тебя от этого сберегу…

Казино «Уссури» приподнимало перед Леночкой занавески, скрывающие от публики то, чего ей видеть не полагалось.

«Бодигарда», как с большим знанием дела назвала службу Сундука Зоечка, в самом деле оказалась силой серьезной.

— Вот тебе игрушечка, детка. — Сундук вручил Леночке электронные часики. — Вот на них пыпочка. В случае какой беды ты её нажимаешь. И все.

— А какая беда? — Леночка не побоялась наивного вопроса.

— Сахарок ты мой необученный! — Сундук пришел в хорошее настроение. — На такую сладость как ты, осы сами потянутся. А мы им будем крылышки обрывать. Ладненько?

Предупреждение оказалось более чем кстати.

Старая, возникшая ещё до революции, главная городская магистраль придавала центральной части города черты патриархальной провинциальности, но ничего с этим нельзя было поделать. Здесь каждое здание в кои-то времена постановлениями правительства отнесли к историческим, и менять их облик, а тем более сносить, чтобы расширить проезжую часть, категорически воспрещалось.

До революции улица носила имя императора Александра I. Советская власть переименовала её в проспект Революции. Свежий ветер демократии, задышавший запахами прошлого, вернул улице забытое название, однако обыватели, знавшие скрытую от глаз действительность, называли её Александриной улицей.

Дело в том, что вдоль проспекта от ресторана «Золотой якорь» до гостиницы «Каравелла» с утра до вечера прохаживались проститутки. Всех форм, разных национальностей, с самым широким диапазоном тарифов, они предлагали все виды интимных услуг.

Рыбак пришедшего с океана рефрижератора, до того как доберется к законной супруге, за пять долларов мог прихватить девицу и получить всестороннее обслуживание в подъезде ближайшего дома. Японец, приплывший на материк, мог тут же снять «пампушечку» с квартирой и сервисом, но уже значительно дороже.

Хозяйкой всего этого разнообразия полового сервиса была Александра Павловна Перевалова, владелица морского клуба «Флибустьер». Имя её в городе было хорошо известно (одно время мадам возглавляла отдел культуры в исполкоме городского совета). Теперь она безраздельно владела пространством и ограничила на нем свою власть лишь после появления в городе Гулливера. Он внес в организованный половой бизнес строгое деловое начало, прижал Перевалову к ногтю и принудил платить солидную дань. Тем не менее в представлении горожан улица так и оставалась Александриной. Первопроходцев и первопроходимцев на Руси всегда долго помнят.

Своего клиента, богатого токийского бизнесмена, господина Накамуру Леночка ждала у витрины ювелирного магазина «Жемчуг». Легко угадав в ней новенькую, к ней подошли двое. Она заметила их издалека, но опасности не почувствовала. По виду оба были процветающими провинциальными дельцами: белые брюки, темные синие клубные пиджаки с золочеными пуговицами, шелковые платки на шеях. Загорелые лица, очки с тонированными стеклами. Шли они ровно, спокойно беседуя.

Поравнявшись с Леночкой, один из них легким движением сложенных пальцев коснулся виска — эдакое гусарское отдание чести, и спросил вполголоса:

— Как нам пройти…

Куда они собирались пройти, Леночка не поняла, поскольку второй господин приставил ей к животу острие заточки. Оно укололо через платье, хотя всего лезвия не было видно: его маскировала газета, свернутая трубочкой.

По правилам безопасности, которые ей объяснил Сундук, Леночка должна была произнести слова предупреждения: «Мужики, я застрахована». После этого тем надлежало спросить: «У кого?» Ответ «у Сундука» должен был заставить их немедленно отступить. Так, во всяком случае, поступили бы любые мужики их города.