Генезис личности. Теория и эксперимент. 2-е издание, исправленное и дополненное

Отсюда видно, что если базовые потребности всегда случайны и единичны, то нормативно-нравственная потребность носит всеобщий характер. Всеобщность и является главным отличительным признаком нравственной потребности. В нравственном чувстве «разум… очищает содержание побуждений от всего субъективного и случайного и знакомит… со всеобщим и существенным желаемого» (Гегель, 1971-а, с. 59). Если базовые потребности «замкнуты» на благо конечного индивида, то нравственное желание, по выражению Н.Я. Грота, «имеет своим объектом вечность».

Ясно также, что нравственная потребность по самому своему понятию не может быть основана на какой-либо базовой потребности, не может «отпочковываться» и проистекать из нее. Основой желания выполнять норму может быть лишь осознание (и переживание) ее справедливости, ее абсолютной ценности. Это глубоко понимал Кант, указывавший теоретикам нравственного чувства на их ошибку – попытку «замкнуть» нравственную потребность на одну из базовых, хотя и тонких», но все же эгоистических потребностей (например, эмпатическую потребность). Мы не потому признаем долг справедливым, что желаем добра другим, а потому желаем добра другим, что признаем справедливость долга, осознаем абсолютную ценность нравственного закона. Таким образом, в нравственной потребности мы видим своеобразную «причинность разума»; поведение человека «определяется» тут не «снизу» (т.е. от уровня базовых потребностей), а «сверху» (от уровня рефлексии) – идея, весьма популярная в современной когнитивной психологии (см. Величковский, 1982).

Ошибка морального ригоризма, в частности кантовского, состоит, однако, в том, что нравственная потребность лишается всякого элемента чувственности. Вместе с тем видно, что различение нравственных и базовых потребностей идет не по линии противопоставления нечувственного чувственному, а по линии оппозиции единичного и всеобщего. Осознание абсолютной ценности нравственного закона есть вместе с тем и переживание, включает элемент наслаждения красотой и достоинством своего поступка. Именно поэтому нравственная потребность (нравственная самооценка) доступна не одним только философам; скорее наоборот, одно лишь «разумное постижение» принципов справедливости и добра еще не приводит к возникновению нравственного чувства и нравственного деяния.

Разумеется, нравственное наслаждение принципиально отлично от наслаждения при удовлетворении базовых потребностей, и отличие это состоит в его всеобщности. Это именно всеобщность интерсубъективности, наслаждение своей причастностью к общечеловеческому (Швейцер, 1973). Поэтому, в частности, критерием нравственного чувства не может служить стоический принцип счастья – независимость от воли другого. Отказываясь от удовлетворения своих базовых потребностей с тем, чтобы не зависеть от воли случая и других людей и не страдать более, стоик тем самым еще не покидает пределы cogito; конечной целью стоического аскетизма является все же личное счастье, а не благо других людей.

Различение по критерию «cogito–интерсубъективность» позволяет нам решить и нелегкий вопрос о соотношении нравственной, познавательной и эстетической потребностей. Так, нередко познавательная потребность рассматривается как бескорыстная; «Что означает, – пишет Фейербах, – это влечение к знанию, заставляющее нас пренебрегать всеми благами, более того, презирать наслаждение и “право на личное счастье” как не имеющее никакой цены по сравнению с тем объектом, которого оно жаждет? Что иное может оно означать, как не то, что это не человеческое влечение, что это влечение самой истины, что это ее интерес быть познанной человеком» (Фейербах, 1974-b, с. 83). В самом деле, разве конечной целью познавательной потребности не является достижение «самой истины», разве человек не жертвует в процессе познания своей единичностью, своими частными интересами, не подчиняет свою мысль и свое тело законам внешнего мира?

Все это так. И все же очевидно, что ни в познавательной, ни в эстетической потребности не имплицирована необходимость выхода за пределы cogito. Это именно «человеческие влечения», которые, несмотря на свою сложность и духовность, не имеют альтруистического характера и могут быть осмыслены в рамках cogito. Конечно, акт познания или эстетического творчества может стать и альтруистическим, нравственным актом, но тогда его основой будет уже нравственная, а не познавательная или эстетическая потребность.

Впрочем, в реальной жизни редко бывает так, чтобы нравственная, познавательная и эстетическая потребности встречались в чистом, «стерилизованном» виде; реальный человеческий акт всегда полимотивирован и нравственное наслаждение сопровождается эстетическим (удовольствием от красоты поступка) и познавательным (удовольствием от познания своих нравственных возможностей). Видимо, этот факт и лежит в основе убеждения Гегеля в том, что «высший акт разума… есть акт эстетический и что истина и благо соединяются родственными узами лишь в красоте» (Гегель, 1970-а, с. 212).

2.5.3. Аксиоматика

Рассматривая все сказанное выше, попытаемся выделить наиболее важные моменты, представив их в более строгом виде. Одновременно введем некоторые новые понятия, достаточно общепринятые, чтобы о них не говорить специально.

Определения

1. Будем называть витальными потребностями потребности, удовлетворение которых является необходимым условием самосохранения и самореализации индивида (его саморазличения). К ним отнесем как биологические (потребность в пище, воде, определенном температурном режиме, во «внешних впечатлениях» и др.), так и некоторые социальные нужды (потребность ребенка в эмоциональном общении со взрослыми).

2. Будем называть производными потребности, косвенно направленные на удовлетворение витальных потребностей. К ним можно отнести потребность индивида в положительном отношении к нему других людей, потребность в самоутверждении, познавательную потребность и др.

3. Объективной социальной позицией (или позицией индивида в обществе) назовем совокупность требований и предписаний, которые предъявляет общество к поведению индивида. Выполнение индивидом этих требований приводит к удовлетворению его базовых (витальных и производных) потребностей, невыполнение – к неудовлетворению (наказанию). Санкционирование степени соответствия поведения индивида его социальной позиции (наказание и поощрение) назовем социальным контролем.

4. Смыслом, который имеет действие (собственное или чужое) для субъекта, назовем отношение, в котором это действие стоит к удовлетворению его базовых потребностей. Смысл действия может быть положительным (действие ведет к удовлетворению базовых потребностей), отрицательным (действие ведет к отказу от удовлетворения базовых потребностей) и нейтральным (действие не соотносится с базовыми потребностями).

5. Прагматическим действием назовем действие с положительным смыслом (примером может быть любое действие с целью получения поощрения). Прагматическое действие может быть моновалентным и поливалентным. Моновалентным прагматическим действием назовем действие, ведущее только к удовлетворению базовых потребностей. Поливалентным прагматическим действием назовем действие, ведущее к удовлетворению одних базовых потребностей и к неудовлетворению (отказу от удовлетворения) других. Поливалентное прагматическое действие может быть выгодным, невыгодным и нейтральным. Если в результате поливалентного прагматического действия условием удовлетворения базовой потребности А является отказ от удовлетворения базовой потребности Б, то действие выгодно при А>Б, невыгодно при А<Б и нейтрально при А=Б.

6. Бескорыстным (альтруистическим) действием назовем действие с отрицательным смыслом, ведущее только к неудовлетворению базовых потребностей.

7. Моральной (нравственной) нормой назовем требование, предъявляемое индивиду обществом и ограничивающее удовлетворение его базовых потребностей с целью учета интересов других индивидов. Нарушение моральной нормы в условиях социального контроля ведет к отрицательным социальным санкциям. Примером моральных норм могут служить требования «не лгать», «не красть», «не совершать насилия над слабым», «держать данное слово» и т.п.