Генезис

Взлетать пока было опасно. Через три часа наконец я решил, что пора, запустил двигатель и, взлетев, полетел над Испанией в сторону Средиземного моря, по направлению в сторону Турции. Сегодня уже девятнадцатое наступило, нужно успеть добраться до наших.

Там погода отличная стояла, днем лететь опасно оказалось, и для дозаправки я сел на воду у берега Франции, пустое побережье. Заправился и покупался до одурения, потом поспал, а как стемнело, успел подняться в небо, а то к берегу пограничный катер шел, меня заметили. Пролетел проливы и совершил посадку в бухте неподалеку от Стамбула. Туда я отправился на мотоцикле и оба велосипеда укатил. Утром, как рассвело, на базаре все продал. За царские червонцы, нашлись они у торгаша. Предложил ему крупнокалиберные пулеметы, и тот охотно согласился их взять. Часть авиационным топливом оплатил. В общем, мы на грузовой машине доехали до бухты, прогнали несколько мальчишек, что крутились у самолета, и стали снимать пулеметы. А топливо я носил канистрами и сливал в баки. Авиационное, я проверил. Не знаю, где он его нашел, но хорошее. Также я ему продал лодку, парашюты и баул с летными пайками. Платил золотом, но узнав, что я и советские деньги готов брать, принес целую пачку.

Так что задерживаться я не стал, канистры и все, что было на борту, продал и полетел к Крыму, он ближе всего. Вылетел в семь часов вечера двадцатого числа, а когда стемнело, рассмотрел вдали полоску береговой линии полуострова. Там совершил посадку, подойдя к берегу, перенес на берег сумку и заплечный вещевой мешок, после этого самолет, взревев моторами, стал разгоняться и вскоре взлетел, я же, проводив его взглядом, подхватив вещи, поспешил прочь. А что, я тому турку и самолет продал, со мной его пилот летел, на ходу осваивая с моей помощью машину. Опознавательные знаки принадлежности к американской армии закрасит и сможет использовать. Или продаст. Товар дорогой. Он у меня его едва ли за треть цены купил. Я и этому был рад, ранее планируя вообще бросить на крымском побережье. А так избавился и с прибытком. Получил оплату не золотом, а советскими рублями. Проверил, не подделка, пятнадцать тысяч за самолет получил. Так-то.

Выйдя на дорогу, я побежал к Севастополю, планируя там приобрести билет на поезд и отбыть числа двадцать второго. Посмотрю, как немцы бомбят порт, и отбуду. До города километров пятнадцать, так что через полчаса буду на месте. Скорость бега я держал километров шестьдесят в час. Пришлось придерживать сумку и вещмешок, иначе от тряски лямки порвались бы, груз для них тяжел. Тут и кольт с боеприпасом, два американских пайка на перекус, бутылка с водой, золото, полученное с продажи товара, пачки наличности. Еще отличный нож, охотничий. Турок подарил, довольный заключенной сделкой. Он был бы не прочь и так все получить, но я при нем поднял руками мотоцикл, и он благоразумно передумал. В принципе, это все, что при мне было. Одежда на мне слегка мятая, но не страшно, я сегодня планировал посетить рынок Севастополя, после того как билет куплю, и переодеться. Нужно приобрести одежду советского пошива, идеально достать пионерский галстук. Обувь оставлю, эти походные полуботинки отличные, я их разносил, крепкие и надежные. Размер мой. Остальное продам. Я потому и от мотоцикла избавился, да от обоих велосипедов, техника не производства Союза, будет привлекать внимание, лучше тут куплю все местное и сольюсь с толпой. От сумки я избавлюсь, а вот вещмешок внимание не привлечет, в Союзе такие шьют.

Наконец вдали показались окраины города. В паре километров от окраин Севастополя я обнаружил на дороге «эмку», где у колеса возился водитель, а рядом курили два командира в форме НКВД, ожидая окончания замены колеса. Судя по направлению машины, они возвращались в город откуда-то. Вот их еще не хватало. Я до сих пор к ним плохо отношусь, дрянь люди, и теперь будет сложно изменить мое мнение о них. Подумав, решил обойти их стороной, тут сложно, с одной стороны склон, с другой обрыв. Ничего, поднялся по склону, и, пока пробирался поверху, водитель завершил ремонт, и они укатили в город. Спускаться я не стал, отсюда был отличный вид на Севастополь и бухту. Зевнув, я устроился под кустом, вещмешок под голову, и, завернувшись в куртку, уснул. До рассвета пара часов, а я рассчитывал перехватить часов пять.

Меня поднял будильник. Быстро позавтракав и добив остатки воды из бутылки, я спустился на дорогу и неспешно, как бегают мальчишки, побежал к городу. Там сразу к железнодорожной станции, к кассам.

– Здравствуйте, – поздоровался я с кассиршей, после чего сказал: – Мне, пожалуйста, билет на завтра, до Москвы.

– Мы не продаем билеты детям. Инструкция, – строгим голос сказала она.

– Ясно.

Выйдя с вокзала, я осмотрелся и отправился на поиски местных забулдыг. Один такой ищущий, чем бы поправить здоровье, нашелся, договориться удалось без проблем. Он сходил и купил билет, за что получил небольшую сумму, что точно хватит на опохмел.

– А почему плацкарта? Я же купе просил? – спросил я.

– Малой, – усмехнулся тот. – Билеты за две недели раскупаются, скажи спасибо, что хоть это было. Верхняя полка, в двух купе от туалета. Поезд отходит завтра в десять часов дня, пересадка в Ростове, там прямой на Москву будет. Не опоздай.

– Не опоздаю, – убирая билет в карман, ответил я.

На этом мы разошлись. Я направился на рынок решать свои вопросы. Там быстро купил отличные черные брюки своего размера, ремень, серую рубаху, куртку и головной убор. Удалось найти и приобрести новенький красный пионерский галстук. Шелковый. Нательное белье – два комплекта. Я тут же переоделся и продал свою старую одежду. Кстати, по головному убору. Это была тюбетейка, довольно часто встречаемый головной убор среди мальчишек в это время. Галстук я уже повязал, и тот ярким красным пятном привлекал к себе внимание. Наручные часы покупать не стал, уже настроил на московское время свои, а они точные. Только показывать их не стоит, слишком видом своим необычным внимание привлекать будут, поэтому и скрыл их рукавом рубахи. Теперь по поводу припасов. Начал с утвари, нашел и купил котелок, удалось найти новенький армейский плоский, с крышкой для второго. Кружку взял, ложку и перочинный нож. Спичек купил. Из припасов соли с перцем и меду небольшую банку. Стопку свежих лепешек, сала соленого, хороший шмат. Десять луковиц, две головки чеснока. Это все из не скоропортящихся продуктов, остальное завтра приобрету перед отправкой. Пирожки там и все такое.

Тут же я и пообедал, когда закончил с покупками, молока свежего попил с пирожками. После этого на берег, где, сложив вещи на пляже, до вечера отдыхал и купался, загорал. В последние часы до темноты, в семь вечера, устроился чуть в стороне в кустарнике и уснул. Охрана стоит, кто на десять метров подойдет, то сработает, я сузил зону контроля, а то тут много кто шляется. Будильник поставлю на полночь, поднимет меня.

Так и вышло, проснулся, как только будильник сработал. Позавтракал, искупался и, одевшись, спрятав вещи в кустарнике, побежал к аэродрому, где стоял авиационной полк, вооруженный истребителями. Они прикрывали Севастополь. Когда я проник на территорию и осмотрел технику, то прикинув, решил, что тут или два полка стоят, или местный перевооружается. Тут были И-16 и Миг-3. Я стал разглядывать машины, стараясь не попадаться на глаза часовым, и, обнаружив «ишачок», у которого стояли пушки, проверил боезапас и топливо, все на месте, машина готова к вылету. Рации, жаль, не было, только приемник. Вот и парашюта на месте тоже нет. Осмотрел другие машины и нашел парашют в «Миге», там же на штурвале висел шлемофон с очками. После этого застегнул парашют, шлемофон надел, устроился в кабине «ишачка» и стал ждать, поглядывая на часы. Я помнил историю, немцы устроили налет пятнадцать минут четвертого, и вот в три часа я запустил двигатель, электростартер тут имелся, и, выведя истребитель на полосу, на аэродроме тревога поднялась, пошел на взлет, на бреющем уйдя от очереди зенитки. А быстро спохватились, не ожидал. В общем, отлетев, я стал накручивать круги, набирая высоту, отметив, что на аэродроме подняли звено, а потом еще одно, явно за мной. Да и видели меня, я на фоне луны крутился. На пяти тысячах метров я пошел навстречу немецким «хейнкелям». Советские истребители явно не успевали, на два километра ниже были. Атаковать было любо-дорого, реакция у меня бешеная, глазомер точный, так что на каждую машину я тратил едва ли по десятку снарядов. В первые две минуты сбил пять «хейнкелей». Их летчики меня видели, когда я вблизи оказался, но ничего сделать не могли. Я заходил в атаку на них с мертвой зоны. А вот взлетевшие за мной наши самолеты вступили в бой с шестью «юнкерсами», что шли ниже, с ходу сбив один. Те бы не атаковали, но стрелки, когда наши «ишачки» подошли к ним, первыми открыли огонь. Вообще, малое количество самолетов противника удивило, всего семь «хейнкелей» и шесть «юнкерсов». Похоже, у них задача только блокировать Черноморский флот минами. В принципе да, крупный состав не нужен, эти вполне бы справились.

Два оставшихся бомбардировщика стали пикировать вниз, уходя со снижением. Я погнался за одним и после второй прицельной очереди вогнал его в воды Черного моря. Вокруг парашюты опускались с немецкими летчиками, но остался последний «хейнкель». Развернувшись, я погнался за ним, при этом обнаружив, что к моему хвосту пристроился наш истребитель. Тоже «ишачок». Я поначалу думал, что атакует, но тот просто держался за хвост как привязанный. Видимо, новичок, потерялся, но увидел своего и пристроился. Бывает. Пока еще не светало, хотя горизонт посветлел, однако я нагнал «хейнкель» и, как тот ни метался, сбил его. Снаряд рванул на крыле. То сложилось, и бомбардировщик рухнул в волны. Экипаж спастись не успел, высота небольшая. Развернувшись, увидел, что вынужденный напарник все так же держится сзади. А я направился обратно к Севастополю, постепенно набирая высоту. А нам навстречу два «юнкерса», которые от наших удирали. Один в стороне проходил, далеко, а вот другой точно на меня пер. Видимо, пилот не видел нас. А когда увидел, было поздно отворачивать, я ему очередь в открывшееся пузо всадил, и тот взорвался, раскидывая огненные обломки.

Подумав, я погнался за тем драпающим «юнкерсом», потому как, похоже, никто, кроме меня, его не видел. Догнать было сложно, улепетывал тот шустро. Однако нагнал и с третьей очереди сбил. Он дымить и после первой начал, но падать категорически не хотел. Второй очередью я борт-стрелка прибил, а то поливал из своего пулемета. Вот третья очередь и ушла на добивание. После этого я полетел к Севастополю, чувствуя, как рассвет за спиной разгорается и все вокруг окрашивается красками. На подходе я начал снижаться, пролетев над боевыми кораблями.

Нажал на кнопку выпуска шасси, пролетая над крышами домов, и, как только загорелась красная лампочка, с ходу пошел на посадку. Прямо на дорогу к Севастополю. Летчик, что за мной летел, с удивлением наблюдал за моими маневрами, не понимая, что происходит. Посадка была выполнена на оценку удовлетворительно, и то потому, что солнце светило прямо в глаза, вот и наскочил на камень левым колесом. Тряхнуло, но не более. Тормоза сработали как надо, и истребитель замер на дороге. Отключив мотор, я отстегнул привязные ремни и, выбравшись на крыло, помахал рукой пилоту, напарнику, что кружил надо мной. Скинув парашют, бросил в кабину, туда же летный шлем и вернул тюбетейку на голову. После этого достал из внутреннего кармана куртки блокнот с карандашом и написал на листке: «Мое спасибо за аренду машины. Семь «хейнкелей» и два «юнкерса» на моем счету. Механику машины мой уважительный поклон».

Сунув банкноту в десять рублей под лямку парашюта, туда же и листок, я спрыгнул на пыльную дорогу. От мотора «ишачка» доносилось потрескивание, а я скрылся в кустарнике. Как раз вовремя, от Севастополя шел шум моторов нескольких машин. Мою посадку многие могли видеть из города. Напарник, сделав несколько кругов, пошел к аэродрому. Я же, добежав до места, где спрятал свои вещи, по берегу направился к городу. Там и затерялся в толпе, при этом пытаясь скрыть улыбку. Я желал поучаствовать в обороне границы, при первом налете вражеской авиации, и мне это удалось. Семь «хейнкелей» и два «юнкерса» на моем счету. Я все точно в записке написал, которую уже наверняка нашли. Углубившись в улочки города, я добрался до рынка. Его еще не открыли, вот и устроился в небольшом сквере рядом, сидя на скамейке и ожидая, когда пройдет время.