Генезис

– Берите оружие и боезапас. Ранцы тоже, мало ли что там есть, например, припасы. Сержант, обувку примерь. Босиком далеко не убежишь.

Они так и сделали, вооружились. Одну винтовку сержант взял, он свой пистолет утопил, и вторую командир борта СБ. Тот, оказывается ворошиловским стрелком был. К счастью, обувка одного из наблюдателей сержанту подошла.

Дальше пришлось побегать, что четверо суток заняло. При этом выяснилось, что штурман беглец никакой. Нас загоняли вполне профессионально, поначалу роту сюда перекинули, но, когда я с расстояния в километр, одолжив у старлея винтовку, выбил всех офицеров и унтерский состав, как-то резко замедлились и стали ожидать помощи. Мы за это время отделение солдат уничтожили, что нам дорогу хотели перерезать. Теперь все вооружены были. Даже имелся ручной пулемет, между прочим наш ДП. С ним Олег бегал. Боезапас тоже он к нему переносил. Тут прибыли еще три роты, окружать начали, но мы вырвались, два дня уходили от погони, четыре раза устраивая вполне успешные засады. Потом на третий день угнали грузовик и уехали почти за сто километров. Там машину бросили, потому что бензин закончился. Дальше пешком. Как раз стемнело, когда мы подошли к месту, где я самолет оставил. Тот самый гидроплан. Правда, как отправить на нем четырех человек, я не представлял, но надеюсь, что-нибудь придумаем.

А тут неожиданность – засада, два десятка егерей. И самолета на пляже нет, только шлюпка в тени скал укрыта. Луна яркая. Неужели тела дозорных навели на стоянку самолета? А обнаружив собаку, я понял, как нашли, следы я спецсредством не посыпал, да и не было у меня его с собой, как-то не требовалось до этого дня.

Егерей и собаку я прибил; осторожно, чтобы сигнала не подали, проверил веревку, и ее нашли, но бухта у егерей удобная, с узлами на ней для удобства подъема. Сбегав за своими, они в километре сидели, ожидали, пока я разведку проведу, повел их к шхерам. На ходу я объяснял:

– Нас окружили, с трех сторон цепи пехоты идут, прижимают, знают, где мы. По грузовику нашли, еще этот наблюдатель воздушный мешал. Еще войска подводят. Через час прижмут к берегу и уничтожат. Самолета нет, там засада, значит, мой нашли гидроплан. Придется идти на крайние меры. У меня тут рядом на дне лодка лежит, германская субмарина… В общем, придется на ней уходить. Шлюпка внизу есть, засадникам принадлежала. Их я уже уничтожил. Егеря были.

– Огни на море! – воскликнул штурман, рассмотрев свечение.

– Это да, – согласился я. – Там два малых сторожевика и небольшой тральщик. Самый опасный для нас, на борту глубинные бомбы имеет.

Мы подошли к склону, пришлось показать, где обрыв, иначе полетели бы вниз, и я первым стал спускаться вниз, веревка уже привязана была. Спустившись следом, Олег с задумчивым видом сказал:

– Странно, что столько войск нагнали. Там ведь примерно дивизия наберется?

– Вряд ли, но два полка будет.

– Еще и корабли на море. Мы так им интересны?

– Скорее уж я. Я же тут три недели веселился. Восемнадцать автомобильных и шесть железнодорожных мостов взорвал. С полсотни машин уничтожил, несколько береговых артиллерийских батарей, складов множество сжег, аэродром один уничтожил, две плотины взорвал, отчего крупные поля с урожаем залило. Несколько заводов на воздух поднял. Захватил машину с противопехотными минами и закопал их на разных дорогах. Как говорится, кому бог пошлет. Солдат много побил. В общем, злы они на меня. А почерк-то один, пока мы тут эти четыре дня бегаем, разобрались, что я тут с вами, почерк не спрячешь, вот и устроили усиленную облаву, войск нагнали, егерей и добровольцев из местных.

За эти четыре дня летчики разобрались, что я ничуть не вру, и бойцом являюсь знатным, в основном в одиночку ведя с финнами войну, а они так, на подстраховке, и больше мешали, чем помогали, о чем тоже прекрасно поняли. Поэтому теперь мои такие слова и пояснения принимали на веру. Своими глазами видели, что я стою как боец. А тут, когда все спустились, мы погрузились на шлюпку и поплыли к выходу из шхер. Когда к выходу подошли, я сказал:

– Субмарина дальше, я вплавь доберусь. Выходить шлюпке не стоит, заметят с берега, световыми ракетами подсветят. Тут глубина подходящая, подгоню субмарину сюда. Вы сразу на борт и внутрь, и уходим под воду. Понимаю, что опасно, но придется так сделать. Поэтому советую поторопиться при загрузке, тут каждая секунда на счету.

– Хорошо, – сказал Олег.

Он пытался ранее на правах родственника взять надо мной шефство. А он уже решил, что я им являюсь, мол, у меня повадки Юрия, значит, точно родственники. Только не получилось, я начальство над головой не потерплю, и тот это понял.

Я одежду убрал в сумку и передал на хранение Олегу, чтобы не потерял, там орден внутри. Дальше нырнул в воду и широкими гребками поплыл к лодке. Когда добрался до нее, набрав воздуха, нырнул. Доплыв до рубки, открыл верхний, слегка прикрытый люк, проник внутрь, закрыл его, там специальный штурвал, и стал вручную откачивать воздух. Лодка обесточена, только ручное управление. Наконец шлюзовая осушена. Открыв нижний люк, я скатился по лестнице вниз и, подбежав к электрическим рубильникам, стал подавать напряжение. После чего сделал слегка продувку цистерн, чтобы лодка оторвалась от дна, и на малом ходу направился к шхерам, понемногу всплывая. Вот и вход.

Тут я и запустил процедуру всплытия, сам, поднявшись наверх, открыл люки в рубку. Мои уже подплывали, работая веслами. Вот перебрались на борт, и, подбежав, Олег бросил мне сумку. Поднялись по скобам и стали спускаться вниз через люки. Оружие и ранцы не бросили, те им мешали, но все равно с ними спустились. Я последним был, закрыл оба люка, и лодка, немедленно погрузившись стала отходить от берега, где взлетали осветительные ракеты. Нас обнаружили, тральщик к берегу пошел. Летчиков и Олега я пока отвел в кубрик унтер-офицеров и велел обустраиваться. Только тихо, на борту соблюдается тишина.

Разворачивать лодку я не стал. Навел на тральщик корму и отвел в кормовой торпедный отсек Олега, показав, на что нажимать. Защитную крышку я уже убрал, общаться будет по внутренней сети лодки, тут тоже показал, какой тумблер нажимать на переговорном устройстве. Дальше дождался, когда тральщик подойдет и, застав момент, когда тот стал делать поворот, выпустил торпеду. Мне этот охотник под боком ни к чему. Торпеда попала прямо в борт тральщика. Небольшому кораблику этого хватило, тот тут же разломился пополам и пошел ко дну. Ну а я, развернув лодку и уходя туда, где глубины больше, погрузился метров на сорок и стал уходить в сторону Кронштадта. Выпущу парней на своем берегу, и там простимся. Правда с Олегом могут возникнуть проблемы, может не отпустить и попытаться отправить в Москву. Тот был в курсе, что я сирота, сам ему об этом сказал.

Лодка шла на шести узлах, я же прошел в кубрик и сказал летунам:

– Сейчас ужин приготовлю, и можем спать ложиться. До Кронштадта нам больше суток идти, так что время отдохнуть и в себя прийти есть.

Отварил я макарон по-флотски, чтобы еще на завтрак хватило, мы поели в кают-компании, и, пока пищу принимали, Олег спросил:

– Серег, а кто управляет?

– Да никто, курс я задал, течения какие тут – знаю, идет автономно, препятствий быть не должно. Под нами еще метров двести до дна, над нами тридцать шесть метров водички. Чуть позже всплывем на перископную глубину, если вокруг никого не будет, поднимем шноркель и запустим двигатели. Нечего батареи разряжать. Доберемся до своих и там простимся.

– Значит, не хочешь со мной? – спросил Олег.

– Пока нет. До конца лета повоюю, а потом переберусь в Москву.

– Отпишись, как у наших будешь.

– Это ты быстро узнаешь. Как обнаружат в районе Москвы брошенный самолет с финскими опознавательными знаками, сразу и поймешь, что я в Москве.

– Тебе в школу ходить нужно.

– Школа меня не волнует, при необходимости я экзамен за десятый класс легко сдам. Кстати, хорошая идея, так и сделаю.

– Знаешь, удерживать тебя не буду, я уже убедился, что ты вполне самостоятельный и взрослый, умеешь отвечать за свои поступки. Так что дерзай. Один только вопрос есть: какие у тебя все же планы?