Гений автопрома

На подъёмник вздёрнули две — обычной серии для среднего начальства и с бежевым низом для полувысокого. Обе страдали одинаковым набором недостатков — подтеканием жидкостей, недозакрученными или вообще отсутствующими болтами. Начальник ОТК со своим замом по легковому транспорту и главный инженер смотрели на происходящее, не вмешиваясь. Правильно, что я взял понятых из НАМИ, одного меня, похоже, были готовы закопать.

Велев опустить подъёмники, я поинтересовался у заводчан: почему отсутствует антикоррозийная мастика, утверждённая для ГАЗ-24–10 в качестве стандарта и промышленного образца?

Они переглядывались, ОТКшники мямлили что «не в курсе», главный инженер что-то припомнил про «рацпредложение» о снижении себестоимости переложением обязанности обрабатывать антикором на потребителя.

— То есть все до единой машины партии без антикоррозийки? Предыдущей и последующей — тоже?

Я постарался, чтоб в интонациях этого безобидного вопроса наружу не прорвался зверь.

— Тоже, — подтвердил главный инженер, похоже — бывший, поняв, что уход в отказ не спасёт.

Стоявшие на полу цеха, «волги» тоже меня не обрадовали. Как минимум, отвратительной посадкой дверок и особенно крышки капота. Конечно, за полчаса-час возни опытный волго-эксплуататор устранит эти косяки, выровняет зазоры, но почему он должен возиться над неисправностями новой с иголочки машины?

Это я ещё за руль не садился. Да и не надо. Прямо на капоте накидал текст акта комиссионной экспертизы с выводом: испытанные два экземпляра, случайным образом отобранные из партии в 200 штук, не соответствуют ГОСТ на легковой автомобиль, ТУ на ГАЗ-24–10 и утверждённым при постановке на производство промышленным образцам по следующим причинам… Список, естественно, не самый короткий.

Мы трое подписали все экземпляры, заводчане — тоже. Правда, ушлый зам начальника ОТК сделал приписку о своём несогласии с выводами, молодец, далеко пойдёт. После отсидки.

Пугин аж с лица спал, получив копирочный экземпляр акта.

— Так же хорошо всё шло, Сергей Борисович… Год закрываем по плану нормально. ГАЗ-24 выпуск прекращён, делаем только 24–10. И 3102 пять сотен… просят же люди. Недостатки… были и будут, стараемся, устраняем.

— В планах до конца пятилетки установлен переход на принципиально новую модель «волги», мы же с трудом пропихнули лёгкое обновление машины 1960-х годов, её тоже скоро пора снимать. Николай Андреевич! Вы не сократили ни одного из бездельников-конструкторов, и к вам вопрос: они уже подготовили замену ГАЗ-24–10? Хотя бы в эскизном варианте? Простите, но я не вижу, чтоб на заводе что-то поменялось в лучшую сторону после Киселёва.

Это был удар ниже пояса. Генеральный покрылся пятнами. Он — тучный мужчина. Переволнуется и получит удар, мне этого не нужно. Но и время для ласковых разговоров вышло.

— Зачем вы так… — он тяжело дышал. — Под Новый год! Мы проект приказа составили — о премировании по итогам года. Люди ждут, радуются заранее…

— Значит, придётся их огорчить. Получите распоряжение Житкова, что до окончания разбирательства по факту массового выпуска бракованных «волг» никто, хотя бы косвенно причастный к их производству, никаких премий получать не будет.

Эту новость спокойно перенесли только мои двое спутников из НАМИ. Всё заводское начальство, хоть как-то связанное с легковушками и сейчас набившееся в кабинет Генерального, натурально припухло.

— Какого разби-ирательства? — заикаясь прошелестел Пугин.

— Чтоб не терять время, позвольте сделать звонок в Москву прямо из вашего кабинета, сами услышите, — он машинально кивнул, и я приступил к реализации заготовки, к которой надеялся не прибегать. Вдобавок, получу в кости от начальства за вынос мусора из избы, и никакие цитаты из их спичей «строже надо с бракоделами», от разноса не спасут. Пальцы накрутили номер Прокуратуры СССР.

— Геннадий Павлович? Брунов, заместитель министра автопрома. Да, тоже рад вас слышать. Но новости у меня нехорошие. То, о чём мы говорили позавчера, полностью подтвердилось. Что? Да, конечно, вы же сами получили для прокуратуры две «волги», примите мои искренние извинения. Потом пригоните их к нам, поможем довести до ума.

— С кем он говорит? — испуганно спросил кто-то из приближённых Пугина, но тот только пухлой ладошкой махнул. Хотя, если бы имел какой-то инстинкт самосохранения, выдернул бы телефонный провод из розетки, а сам просил знакомых ментов арестовать меня и двух московских инженеров за любую глупость, хоть за изнасилование крупного рогатого скота. Но только обречённо слушал, как я пересказываю краткое содержание акта о браке.

— Таким образом, Геннадий Павлович, в действиях должностных лиц ГАЗа я усматриваю признаки преступления, предусмотренного ст. 152 УК РСФСР «выпуск недоброкачественной или не соответствующей стандартам продукции», повлёкшего причинение государству ущерб в особо крупном размере, до трёх лет лишения свободы, — почувствовал, что пол дрогнул. Или это синхронно вздрогнули присутствовавшие бракоделы? — В силу многомиллионной суммы ущерба и особой государственной значимости случившегося прошу провести проверку силами Прокуратуры СССР, а не перепоручать областным. Что? Да, конечно. ТУ и отраслевые стандарты я вам предоставлю. Всемерная помощь с нашей стороны. Да! Спасибо. И вам всего доброго.

Немая сцена. Потом голос главного технолога:

— Зачем же так сразу — в прокуратуру?

— А вы не поняли? Прокуратура СССР к Новому году получила машины для руководства, — вдохновенно соврал я, прикидывая, под каким соусом ту же ложь ввести в уши Житкову, про две бракованные «волги» у прокурорских услышал три минуты назад. — Генеральный проехался на «руслане», а двум замам достались бежевые 24–10. Представляете их возмущение? Я как ответственный за легковой автопром в министерстве садиться на три года не хочу. Ни по 152-й статье, ни за халатность, поэтому только что изящно подставил всех вас вместо себя. С наступающим Новым годом! Кто, конечно, встретит его на свободе.

Теперь самое время было ретироваться и возвращаться в Москву на первом же поезде, сдав билеты на вечерний, что мы и сделали. Последовательность действий понятна: Генеральный немедленно начнёт звонить первому секретарю обкома, тот — Милишкевичу, а я уже неуловим и не на связи, пока не отправлю письмо в прокуратуру, а там уже «бумага ведёт дело», и остановить генпрокурора, реально недовольного «волгами», можно только окриком из Политбюро, которого не последует. Во я завернул! Да и не факт, что Милишкевич попытается замять, скорее будет думать, как Пугина принести в жертву, а самому выйти сухим из воды.

В Москве до того, как мой телефон на АЗЛК начали атаковать доброжелатели с советом отказаться от атаки на ГАЗ, пасмурное настроение несколько развеяла Катька, положив на стол эскизы внедорожника для турецкой армии. Нужно было точно знать предмет и извращённое чувство юмора моей помощницы, чтоб понять, в чём тут дело. Она сумела вывести нечто среднеарифметическое из внешности трёх самых знаменитых 4x4, соединив их в одно: вроде кажется, что такое уже видел, но правообладатели «Тойоты Ленд-Крузер», «Мерседеса-Гелендвагена» и «Джипа CJ» ничего предъявить не смогут. Слизывание с трёх источников, так меня ещё в институте учили, уже не плагиат, а творчество.