Гений АЗЛК
Шрифт:
Понеслось…
— 200, правый на 80, трамплин-полёт…
То есть через две сотни метров будет правый поворот, проходимый со скоростью 80 километров в час, после чего «москвич» оторвётся всеми четырьмя колёсами от заснеженной дороги и, надеюсь, сравнительно ровно грохнется, пролетев десятки метров.
Не привыкать, но ощущения не притупляются, адреналин хлещет в кровь, напряжение гонки и предельная концентрация круто замешиваются на восторге!
Выношусь из леса, Игорь предупреждает об опасном левом повороте, вижу его… Мать честная! Прямо за снежно-ледяным бортиком столпились люди, хреновы любители острых ощущений. Как бы то ни было пускаю машину
Не тормозить!
Руль чуть влево, работа им филигранная, при малейшем резком движении колёса совсем потеряют сцепление с дорогой. Газ в пол, обороты за восьмёрку, мысленно падаю на колени перед мотором: наддай ещё, хоть чуток уведи корпус влево, подальше от толпы самоубийц!
Оба правых колеса одновременно бьют в ледяной барьер, левая сторона приподнимается, мы несёмся, опираясь на две точки… и падаем опять на четыре. Бортик выдержал, машина не опрокинулась, много ещё впереди подобного?
— Дофига, — успокоил Игорь.
Не соврал. Дорога вниз, сплошной лёд, вдоль дороги канавы, к домам от дороги проложены мостки через эти канавы, довольно часто, и прямо по курсу стоит и не шевелится «жигуль»! Типа поломался.
Глаза на спидометр — 130. Чуть газ отпустил, о тормозах речи нет, развернуло, боком вперед понесло, потом задом наперёд, другим боком… Когда выровнялся, уже винты на номерных знаках того «жигуля» вижу!
Чисто на рефлексах — руль вправо, в канаву, сжался в ожидании удара об мостки. Упали в снег, «москвич» так взбодрил его, что впереди встала непроглядная белая стена!
По крыше отвратительно шкрябнуло.
Тормоз в пол, руль влево, всё равно дуем вперёд, пока колёса блокированы. Вторая передача, газ!
Нас выдернуло из кювета в считанных метрах от следующих мостков. Начал разгон, стрелка ушла за сотку, и тут сзади, издали, перекрывая шумы машины, донёсся звук недетского удара.
И даже не остановиться! Если по тормозам, на чистом льду нас унесёт на сотню метров или больше, скорее всего, куда-то вмажет или скинет в канаву.
Погнали дальше, там всё же была деревня, кто-то окажет помощь, надеюсь.
Приключения только начинались, к тому же опустились сумерки, мы неслись вперёд в свете прожекторов, в привычном мелькании — дорога, деревья, поля, мостики, резкие виражи, и уже не было того напряга, как на повороте с толпой людей, я вкатился в трассу. Словно отделённая часть сознания летела перед капотом и за доли секунды до того, как что-то успевали увидеть глаза, предупреждала: алярм! Раллийный гонщик, в отличие от шоссейника, всегда готов к неожиданности.
Полный впечатлений, пусть даже вымотанный донельзя, ввалился, весь в снегу, в щетине, в аромате немытого тела и падающих каплях грязи на половик, в квартиру, в маленькой прихожей на мне повисли сразу обе — Маша и Валя. До Нового года оставались считанные часы.
Никого не приглашали, здесь и так тесно, встретили Новый год вчетвером. Практически впятером, маленький человечек, готовящийся к выходу в большой свет, подрастая в мамином животике, воспринимался как новый член экипажа.
Среди тостов, а пили мало — Вале нельзя, мы из солидарности не особо, Мариночка вообще никак, кроме молочной смеси и фруктового сока, я предложил поднять бокалы за эту квартиру. Пусть чужая, съёмная, прожили в ней недолго, с апреля, но столько всего произошло! Поженились с Валей, подросла Мариночка,
я укрепился на заводе, кому-то из оппонентов показал кузькину мать, кого-то успешно проигнорировал, Машке неплохо в МАДИ, не знаю, насколько виноваты эти стены, но всё получилось лучше, чем могло бы быть.— Мне тоже не хочется отсюда съезжать, — вздохнула сестрица. — Хозяева на Севере, вернутся не раньше 1983 года.
— Хочешь — оставим? Нет, правда. Я получил первые отчисления от сдачи проектов Конструкторского центра, пока от ЕрАЗ, на недостаток денег грех жаловаться. Валечка скоро уйдёт в декрет. Помощи твоей, сестрица, конечно, будем просить и очень на неё рассчитываем. Но ты большая девочка. Должна и свою жизнь устроить. Тем более выглядишь с лета как столичная штучка.
Машка порозовела от удовольствия.
— Правда, Машуль, — поддержала Валентина. — Будешь ночевать у нас — когда нужно или когда просто захочешь. А здесь у тебя останется суверенное гнёздышко.
— За суверенитет! — я поднял бокал.
— Что ты такой довольный? — через пару перемен блюд спросила жена, чересчур наблюдательная в последнее время.
— Из-за суверенитета. Радуюсь за Машку.
Истинной причины раскрывать не стал. А она была и весомая, только оценить происходящее мог лишь попаданец из будущего.
В поздравительной речи советскому народу Генеральный секретарь ЦК КПСС упомянул о сложной международной обстановке, в том числе у южных границ СССР. Заверил, что мы оказывали и впредь будем оказывать самую всестороннюю помощь народу братского Афганистана, ставшего на некапиталистический путь развития, строго придерживаясь принципа невмешательства во внутренние дела этого государства и уважения его суверенитета.
Это же восторг! Лучший новогодний подарок. Советская армия так и не начала вторжение, не захватила Кабул, спецназ КГБ не взял штурмом дворец Амина и не перестрелял как бешеных собак верховное руководство. Неужели кто-то подсказал нашим лидерам, что Афганистан завоевать проще простого, но покорить невозможно в принципе? Подозреваю, кто именно. И очень благодарен этому человеку.
А Валентине не могу рассказать, какая пуля просвистела у виска всего Отечества и не попала. Ей не надо волноваться.
Глава 20
Повороты трассы и судьбы
Первое заседание кооператива понторезов прошло без шума и пыли, а также особо пышного кавказского банкета — в гостинице «Тбилиси» одноимённого города. Туда не слетелись ответственные товарищи, занимавшие первые или даже вторые-третьи посты в союзных республиках, собрались уровня заместителей председателей местных совминов.
Я прихватил Катерину, приказав ей выглядеть так, что соблазнила бы и Папу Римского. В самолёте она спросила:
— Или сына римского? То есть тебя?
— Ой, не искушай. У меня жена на 6-м месяце, монашествую, хоть сам себя удовлетворяй. Не надо, хорошо?
— Ну-ну…
— Кать, между нами. У вас всё хорошо? Счастливые новобрачные об этих вещах не говорят даже в шутку.
— Хорошо. И нет. Темпераменты разные. Алгирдас только на гонках горит, возбуждается, становится не прибалт, а как арап Петра Великого. И ещё сутки после ралли его плющит. Потом возвращается в себя обычного. Я вечно тороплюсь, он спрашивает: за-ачем спе-ешишь? Лёд и пламя совместимы только в романах. Поэтому я не приняла твоё предложение переехать в Москву на постоянку, мне проще мотаться. Отдыхаем друг от друга какое-то время, потом опять хорошо, как встречаемся. Ухожу в работу, снова звонок от тебя… И так далее.