Гений среди растений

Buss: Не спалят по транзакциям?

Lil’Prince: Спалят, конечно. Антуана Мари Жан-Батиста Роже, Лион, Франция.

Buss: Что там с регой?

Lil’Prince: Мальчик оформлен, а у тебя карантинная неделя.

Buss: Спасибо, бай.

— Диня, — позвала она.

— Да? — откликнулся мальчик с подоконника.

— Какая у тебя фамилия?

— Но я же уже говорил, — удивился он, — моя фамилия — Близ…

— Нет, Диня. Теперь твоя фамилия — Бусловских. Запомнил?

— Да, — ответил он.

Хантер

Город очистился за десять лет. Лишённый автотранспорта и толп людей, он превратился в то, чем и был всегда — застывшей в камне мёртвой песни самому себе. Басом жахают имперские застройки, выкрашенные бюджетным солнышком, тарелками и литаврами подпевают новоделы из пластбетона. Песнь тишины, спокойствия и красоты холодного гранита. Лишь порой нотками диссонанса вплетаются в вечер истеричные сирены рвущихся на вызов патрульных нарядов на водородных движках.

«В полях за Вислой сонной, — автоматически вспомнилось вдруг при виде невесть как оказавшейся здесь таблички «Моховая ул.», — впрочем, оно уже давно не Обуховской обороны. Новое время диктует новые правила».

Улицы остались в безрайонах, а здесь, под тёплым куполом, не каплет дождик, не сифонит обжигающим льдом с Финки — зато и из-за стен не приносит с облаками новые и новые зиверты смерти. Хорошо хоть догадались накрыть не только ключевые малоэтажные кварталы, но и склады отравленных асфальта и почвы на периферии — смерть с периодом полураспада от полусотни до бесконечности.

Скрипнула тяжеленная старинная дверь со стеклянным окошком, с трудом растянулась пружина, с пушечным грохотом захлопнулась. На шум из бронекапсулы тут же выглянул дежурный.

— Хантер? Служите верно.

На вид дежурному стукнуло хорошо если двадцать, но Хантер уже отвык обманываться внешним видом. Юность и молодость, несмотря на ускорение, всё же забирали свои сроки, и юнец-младлей вполне мог догуливать пятый субъективный десяток. Тем более, что под ухом на шее, когда хозяин отвлёкся на верификацию документов посетителя, явственно мелькнула татуировка прививки второго поколения. Прогресс не стоял на месте, новые соединения всё меньше вредили организму и всё лучше раскрывали его способности.

— Служите верно, — козырнул он, принимая карточку айди обратно.

— Четвёртый этаж, кабинет четыреста три, — ответно козырнул дежурный и потерял к посетителю интерес — его глаза расфокусировались, в зрачках зажглись неоновые огоньки.

«Аугментика, — с неудовольствием догадался старик, — на рабочем-то месте!»

Он встряхнул плечами, будто сбрасывая вес прожитых лет, вызвал в себе необходимое чувство надутого гелевого шарика и буквально взлетел вверх по ступенькам, снова, как в детстве, пытаясь обогнать эхо. Первый этаж, второй, третий…

Пластиковая дверь с привычным уже стеклянным окошком легко поддалась нажатию даже в скоростях ветерана, отошла. Сначала он просунул голову, осторожно огляделся по сторонам в поисках опасности. Чисто, пусто. Отлично, можно идти!

И стоило сделать первый шаг на тёмный ламинат пола, вдохнуть полузабытый запах учебки — крашеных стен, мастики для пола, озона от пылесобирающих контуров…

— Андрей Валентинович! Погодите!

Он в сердцах хотел было сплюнуть, но сдержался — уборщиц в питомнике не водилось, чистоту и порядок поддерживали силами самих учащихся.

— Хантер, — равнодушно поправил он, оборачиваясь к спешащей к нему старушке лет семидесяти.

— Андрей Валентинович! — старушка догнала его и задышала с деланой хрипотцой. — Молодой вы какой, и не угонишься!

— Чего вам, Хоук? — неласково обратился он к агенту.

Не угонишься. Как же. Первое поколение, симптомы у выживших совершенно одинаковые, а учитывая специализацию агента У, или Хоук после переаттестации, она могла не только догнать, но и загнать любого из существующих «чистовиков». Скорость, как движения, так и мышления, тактический гений на уровне полководцев древности, и самое главное — дикая, сумасшедшая выносливость.

Впрочем, как и у Хантера, дни былой славы у загонщицы Хоук давным-давно миновали. Теперь она трудилась в питомнике на двойную ставку, совмещая с должностью не то интенданта, не то начальника по воспитательной работе…

— Ну же, Андрей Валентинович. Мы же все свои. Марья Антоновна, помните?

— Я вас слушаю, Хоук.

— На днях прививали детишек, вакцина пятого поколения с какими-то новыми свойствами. Может, сходите, пообщаетесь с ними? Встреча с ветераном должна их неплохо мотивировать!

— А что же вы сами? Не ветеран?

— Хантер, ну где ты там? — донеслось из динамика внешней связи. — Марш в кабинет.

— Упс, — Хоук втянула голову в плечи и немного порозовела. — Вы идите, Андрей Валентинович, идите.

Он и пошёл.

— Здоров, старина, — в кабинете ровным счётом ничего не поменялось со смерти дяди — всё так же висели картины неизвестных деятелей, полки ломились от литературы, а на окнах висели просвинцованные кевларовые заглушки. — Какими судьбами?

— Пропажа субъекта ноль пять три два ноль, — сухо отчитался силовик.

— Вот как… — Ка добыл из кармана пачку сигарет для ускоренных, закурил, предложил посетителю, тот отрицательно покачал головой. — Что тебе известно?

— Официальная версия. Киднэппинг, так как средства наблюдения не зафиксировали пацана на официальных и неофициальных выходах из центра подготовки.

— Смешно, — начальник питомника скривился как от зубной боли. — Похищение, значит, да?

— Чем богаты, — Хантер развёл руками.

— Ладно, вот тебе чуть-чуть правды. На деле пацан не то что не покидал корпус — он даже из процедурной не выходил. Пропал прямо оттуда!

— Врачей проверяли?

— Обижаешь! Два наших «первых».

— Может быть, профессиональная ревность.

— Очень смешно. Последнее поколение эмчеэсовцев, которое действительно занималось спасением, вдруг решило похитить ни в чём не повинного ребёнка.

— Согласен, звучит смешно.

— Сейчас будет ещё смешнее, — пригрозил Ка. — Я был на днях у одного из них на ежегодной диспансеризации. Они мне поставили максимум три года, а потом — до свиданья.

— Ты не выглядишь сильно дряхлым или уставшим, — возразил Хантер.