Гений среди растений

Только вот в переходе не встанешь — завалили все переходы. И в метро не походишь по вагонам — затоплено радиоактивной жижей без шанса на восстановление. Человек-никто, человек-низачем каждый день вспоминал войну. Пытался спиваться — разогнанный организм нейтрализовал алкоголь чуть ли не быстрее, чем тот попадал в желудок. Пробовал другие способы забыться — с тем же результатом.

Помог, как ни странно, всё тот же Сергей Витальич. Точнее, агент А. Однажды условной ночью-2, что у инвалидов начиналась с шести часов утра, он набрал агента.

— Бездельничаешь, служба? Списали?

— Списали, — равнодушно подтвердил Эс.

— Мы тут с ребятами посидели, подумали, и появилась у нас идея. Интересует работа по специальности?

— Да.

— Тогда подходи через час по старому адресу. С собой айди, комм и зарядку.

— Понял.

«Ребят» осталось восемь, включая Эс и его дядю. Зато специалистов, желающих с ними поработать…

Он с таким остервенением вцепился в новые знания, что, не разбираясь, поглощал всё, что ему подсовывали. Криминалистика, рукопашный бой, разведка и контрразведка — набор странный, но агента это интересовало мало. Раз дают — значит, так нужно. Зарплата капает, невостребованная на полном коште, преференции в силе. Учись и ни о чём не парься.

Выходя из комнаты лишь восемь раз в сутки на приём пищи, он почти не общался с другими агентами, включая дядю. Лишь обмен парой слов за столом, новости — города начали откалываться в собственные автономии, особенно активно — после рассекречивания переписки между министрами, где те предлагали просто бросить людей; Штаты предлагают договор о взаимном сотрудничестве — очень уж им глянулась эффективность работы агентов и «прививки»; у самой «прививки» появилась продвинутая версия, и смертность теперь всего шестьдесят процентов — правда, нафига она теперь, если ветеранов девать некуда…

— Это всё ерунда, — говорил дядя, равнодушно крутя в руках сигарету. — Попомни моё слово — если мы разыграем карту, пополнение не за горами.

— Огоньку? — предложил агент.

— Не нужно. Я вроде как бросил.

— Вроде как?

— Привычка, Андрюх, штука такая — она либо есть, либо нет.

— О чём это вы?

— А ты проследи за собой, — дядя понизил голос, — обрати внимание на собственное поведение.

Агент так и не понял тогда, на какую мысль его хотел натолкнуть родственник, а вскоре стало совсем не до того. Сначала учебная нагрузка возросла так, что в сутках стало семьдесят два, а чуть позже и девяносто шесть часов. Появились новые тренировки на разрыв и износ, чтобы мышцы и сухожилия не рвались от работы на сверхскоростях, спецдиеты, спецлекарства, спецжизнь…

А через месяц дяди не стало. Полная выработка ресурсов организма, объективный возраст — 72 года, субъективный — 102. Эс проводил его в последний путь, не чувствуя ровным счётом ничего, а утром-3 его вызвали к начальству.

— Агент Эс, — поздоровался вечный зам Ка. — Ваша гражданская служба на этом завершается. Любое слово, что вы услышите после этого предупреждения, представляет собой государственную тайну. Вы готовы продолжить службу?

— Как завершается? А как же… — он осёкся. Всё верно, мог бы и догадаться! Слишком уж специфическими навыками его накачивали последнее время, а это пахнет то ли шпионскими организациями, то ли ещё какой эсбэ. — Готов.

— Подпишите о неразглашении, агент. — Дождавшись, когда Эс прикоснётся к дактилосканеру, проставляя подпись, Ка откашлялся. — С этого момента вы состоите на действительной военной службе Путиловской агломерации в статусе агента специального назначения МЧС. Ваш новый позывной — Хантер. Экипировку получите у интенданта. Вопросы?

— Я не прошёл стрелковую подготовку…

— Поверьте, Хантер, в вашем случае это только на пользу. С вашим ускорением пуля из огнестрельного оружия — объект достаточно неторопливый.

— Жить я буду здесь же?

— Вам будет предоставлена служебная квартира в спецзоне.

— Больше вопросов не имею.

С войны не возвращаются. Даже если ни в кого не приходилось стрелять, это всё равно война — защита своих близких, своего дома. И человек, справляющийся с этим несколько лет кряду, почти не имеет шанса прижиться там, где не приходится ежесекундно бороться за выживание. Ему непонятно, тревожно, а тщательно забиваемые в память навыки висят мёртвым, отвлекающим грузом.

Потому ветераны после возвращения на гражданку чаще всего идут либо в силовики, либо…

Хантер почти не удивился, обнаружив в секторе с его уровнем допуска личные дела агентов, дезертировавших с территории агломераций — тех, кого не успел вовремя выдернуть Сергей Витальич, тех, кто почувствовал себя заживо ненужным. Сейчас они где-то там, снаружи. Может, в безрайоне, может, вообще в других городах. Тем не менее, каждое дело агента украшал угрожающе-алый штамп: «подлежит немедленному устранению при контакте».

Не удивило его и назначение в полицейские силы — сытые люди, подстёгиваемые разными активистами и хакерами, начали задавать неприятные вопросы, создавать оппозицию — а Хантер помнил слова дяди: в условиях почти конца света лишь диктатура власти спасёт от нашествия варваров.

В первом же патруле вдоль границ Путиловской Хантер встретил агента Дэ…

Он резко вскочил в постели. Сердце, и без того разогнанное, колотилось как сумасшедшее. Простыни промокли насквозь и воняли специфически — запахом агента, силовика с «прививкой» первого поколения.

«Спокойно, — приказал себе Хантер, — это просто сон. Всё прошло, всё в прошлом».

Он бросил взгляд на специальные часы — двадцать четыре сектора, поделённые на четверо субъективных суток для тех, кто живёт на другой планете. Московское время половина второго ночи. Субъективное время — шесть утра-1. Спать ещё и спать.

Служба закончилась, его комиссовали по выслуге и субъективному возрасту, предлагали пенсию и синекуру в архиве, но даже одряхлевшее тело всё ещё требовало движения, разум оставался ясен и чист, а скорость усвоения знаний не упала даже чуть-чуть. Так что после краткого интенсива по компьютерной безопасности агент Хантер получил назначение в отдел «К», где по сию пору и трудился.

И не просто так! «Привитых» копов как только не называли — и «ужаленными», и «чёрными флешами», и даже «дементорами». Последнее ему даже где-то льстило — нравилось чувствовать себя существом, внушающим ужас одним своим присутствием.

Только народная молва метка и безжалостна. Одним днём портал министерства кто-то взломал, поменяв всего лишь один элемент — название.

С тех пор Хантер ловил киберпреступников с неким эхом удовольствия — это всё, что он мог себе позволить, что в рядах «дементоров», что на пенсии.