Гений

— Да? Ну давай попробуем, — он построил каркас заклинания для снижения температуры материалов определённой плотности, Барт не разбирался в этом виде магии, но предположил, что это камень стен. Он наполнил каркас из своего резерва, отчитался:

— Готово. Дальше.

Мужчина повторил тот же каркас, чуть сместив его в сторону, Барт повторил наполнение силой, поймал уважительный взгляд и улыбнулся:

— Ни в чём себе не отказывайте.

Мужчина в ответ усмехнулся и скопировал каркас многократно, покрывая всё здание по очереди, Барт наполнял его построения силой и следил за логикой его работы, хотя мало что понимал — он бы на его месте накрыл одним заклинанием сразу всё, но этот маг работал постепенно, как будто здание было бриллиантом, который может треснуть, если его нагреть неравномерно. В какой-то момент Барт ушёл в транс, чтобы видеть сразу всё и не отвлекаться на беготню вокруг, и вышел только тогда, когда маг хлопнул его по плечу и сказал:

— Хватит, справились. Хорошая работа, Кан Барт. Всем бы такой резерв.

Он вышел из транса, успев увидеть, как отъезжает последняя карета пожарной охраны с огромной бочкой, их ехала по улице целая вереница, все пустые. Вокруг толпились люди в форме, полицейское оцепление удерживало зевак, которые чуть ли не в окна лезли. Королевский пожарник уже разговаривал с кем-то из своих, Барт уточнил, нужен ли он ещё, его отпустили и он телепортировался к Двейну.

Двейн стоял над носилками со страшно обгоревшим Шеном. Барт сначала замер в ужасе, потом понял, что Шен стоит рядом, в брезентовом костюме, подписывает какие-то бумаги. Возле носилок суетился незнакомый врач, Барт предложил ему пополнить резерв, врач согласился, он пополнил, посмотрел на Двейна. Двейн посмотрел на Шена, Шен не глядя махнул рукой:

— Пусть идёт.

Двейн осмотрел Барта с ног до головы, спросил:

— Ты в порядке? — Барт кивнул. — До завтра свободен, можешь пропустить пары до обеда, отсыпайся. Иди.

— Есть. — Он поклонился Шену, потом Двейну, и телепортировался в свою комнату в общаге.

В общаге был бардак, милый и привычный, Барт смотрел на валяющиеся вещи и почему-то оценивал их с точки зрения горит/плавится, представлял волны полупрозрачного малиново-фиолетового пламени, текущие по стенам к потолку.

«Нет, так я точно не усну.»

Он телепортировался на базу, в раздевалку, взял из шкафчика полотенце и пошёл мыться, радуясь, что он в душевой один. Вымылся весь, переоделся в сменную форму, свою провонявшую дымом одежду отправил телепортом в комнату в общаге, посмотрел на себя в зеркало.

«Кан Барт, боевой маг спецкорпуса. Стажёр, но об этом не обязательно всем сообщать. Двейн сказал, „наш лучший маг“. Приятно.»

Он старался не думать о лице того обгоревшего человека, которого он принял за Шена, старался представлять что-нибудь другое, что-нибудь яркое.

«Мне срочно нужен чай.»

Он проверил, что всё застёгнуто, пригладил волосы и телепортировался на кухню к Эльви.

* * *

3.30.7Б Жёсткие условия дружеских отношений с Эльви

Эльви сидела за столом и что-то читала, вещи из сундука были убраны, сундук стоял на подоконнике закрытый, чай стоял на столе, разрезанный торт лежал нетронутый, вся посуда стояла так, как будто гостей ждали вот-вот, китель был сложен аккуратно, а не так, как Барт его бросил. От ощущения, что его ждали, стало так приятно, что он забыл всё, что собирался сказать, просто стоял и смотрел на этот накрытый стол и на этот чай. Эльви подняла голову, закрыла тетрадь и осмотрела Барта с головы до ног, медленно, как будто видела больше, чем он видел в зеркале. И строгим осуждающим тоном спросила:

— Всё нормально?

— Ну… почти? — от её тона у него включились детские навыки самого слабого иждивенца в стае, он ненавидел их, но они помогали оставаться целым — умение отвечать на любые вопросы максимально расплывчато и следить за реакцией старшего, чтобы в любой момент изменить показания, переврав их так, чтобы они ему понравились и он не разозлился. Судя по лицу Эльви, ответ был неправильный, Барт изобразил миленькое виноватое лицо и уточнил шёпотом: — Нет? А что?

Её лицо чуть смягчилось, самую малость, недостаточно для того, чтобы он расслабился, но всё же. Она устало вздохнула и с недоверчивым удивлением качнула головой:

— Серьёзно, ты не помнишь? У тебя опять перемкнуло?

— Что? — он изобразил ещё более милое и заранее виноватое лицо, Эльви мрачно указала пальцем на свою щёку, Барт вспомнил и хлопнул себя по лбу, тут же складывая ладони умоляющим жестом и опуская голову: — Чёрт, прости! Да, это опять. Я правда иногда туплю по-страшному, особенно когда пугаюсь. Прости. Моя сестра требовала её целовать перед уходом и после прихода, прям требовала, я подозреваю, что она проверяла таким образом, что я не пил и не курил. Я не знаю. Но она требовала, я привык. Не та сестра, которая пирог пекла, а другая сестра, родная. Но сейчас я с новой сестрой это тоже делаю, ну, с одной из. Вторая меня бы ударила, наверное, если бы я это сделал, — он нервно улыбнулся, представив на секунду, что целует на прощание Эйнис, это было что-то очень странное.

Эльви посмотрела на него молча пару секунд, вздохнула и сказала тихо, но категорично, как приказ о расстреле того, с кем можно было бы наладить контакт, если бы он не был идиотом:

— Я в следующий раз тоже ударю. Учитывай, пожалуйста.

Барт перестал изображать милого дурачка и спросил взрослым серьёзным тоном:

— Ты чего? — Она молча отвернулась, он развёл руками: — Да ладно тебе, это же ерунда.

— Нет, это не ерунда. Это не нормально, Барт, целовать всех подряд потому, что у тебя перемкнуло. Веди себя прилично, правила придумали не дураки, если для тебя слишком сложно их понять, то не утруждайся, просто соблюдай и всё, целее будешь.

Он округлил глаза ещё сильнее — он правда не думал, что это что-то настолько серьёзное, сказал окончательно сдавшимся и неконфликтным голосом:

— Извини, я не буду больше. Я постараюсь, по крайней мере.

Эльви кивнула, принимая его обещание, хоть по ней и было видно, что таких обещаний она уже слышала достаточно, и видела достаточно их последствий для того, чтобы понимать, что эти слова — пустой звук.

Барт надел китель, тихонько сел на свою табуретку, ещё тише предложил:

— Чай?

— Он остыл уже.

— Я термощит поставил.

— Да? — она посмотрела на Барта удивлённо, осторожно пощупала колбу и чуть улыбнулась, как будто сама над собой, сказала шёпотом: — Блин, точно. А я по нему время засекаю, думала, как остынет — спать пойду. Сижу щупаю, а он не остывает, — она тихо рассмеялась, Барт тоже улыбнулся с облегчением, придвинул свою чашку и предложил:

— Наливать?

— Я налью, — она встала и убрала со стола тетрадь, налила сначала Барту, потом себе, придвинула торт и разрешила приступать, он радостно воткнул ложку в свой кусок, только сейчас понимая, что дико голоден. Торт был вкусный, хотя до Вериного и не дотягивал, но с голодухи ощущался как дар небесный, а горячий чай вообще вознёс его на вершину блаженства, где Барт себе ментально парил, поддерживая связь с телом не более, чем было необходимо для ощущения еды в желудке и чая во рту. Время растянулось как в трансе, из головы испарилась вся та ерунда, которая там накапливалась весь день, на миг мелькнула малиновым зверем стена огня, он резко открыл глаза и она пропала — напротив сидела Эльви, сонная, слегка лохматая, торт ела.

«Хорошо-то как, великие боги…»

Эльви поймала его взгляд, он свой резко отвёл — показалось, что это слишком смело, особенно после всего. Осторожно спросил:

— Ты дочитала?

— Да.

— И?

Она помолчала, потом сказала как-то так, что Барт заподозрил, что это неправда:

— Я не буду их тебе пересказывать, сам прочитаешь. Поздно уже.

Он кивнул, соглашаясь на что угодно, лишь бы без конфликтов, сунул в рот полную ложку торта, пока не отобрали, запил чаем. Эльви помолчала и спросила как-то слишком ровно: