Геноцид

Услышанное не сразу дошло до сознания Рафа. А когда все же дошло, Раф решил, что ослышался. Или неправильно понял то, что сказал Феггаттурис. Или сам альбинос употребил неверное слово. Или вложил в него иной смысл… Одним словом – накладка вышла. По чьей вине – неважно. Давайте забудем все, что было, и начнем заново.

Должно быть, примерно то же самое чувствовали и остальные. Потому что над причалом вдруг повисла такая тишина, что негромкий плеск волн стал похож на завывание урагана.

Никто не желал верить услышанному.

Никто не хотел, чтобы случилось то, что уже произошло.

Каждый готов был все забыть, уйти к себе в надстройку, лечь спать, а проснувшись через пару часов, убедить себя в том, что все это было лишь сном.

Но был еще Феггаттурис.

Тишина лопнула, как перетянутый канат, когда он снова, отчетливо и громко произнес:

– Таурриммас убил плоскоглазого!

Голоса жителей Квадратного острова сначала зашуршали, затем зашипели, зашумели, превратились в крики:

– Этого не может быть!..

– Вранье!..

– Что еще ты нам расскажешь?..

– Откуда ты вообще такой взялся?..

– Этого не может быть!..

И вдруг среди общего гвалта чей-то голос очень ясно произнес:

– Он сам ударил Таурриммаса. Мы все это видели.

И снова какофония голосов:

– Да, ударил!..

– Да, видели!..

– Все видели!..

– Видели!..

– Ударил!..

Феггаттурис стоял, высоко подняв голову и с усмешкой глядя на людей.

– Кто ему позволил?..

– Что он вообще тут делает?..

Упаннишшур поднял руки над головой и несколько раз громко хлопнул в ладоши.

– Тихо! Граждане, я прошу вас, тихо! Иначе мы не сможем ни в чем разобраться!

Тишина установилась не сразу, но очень быстро.

Упершись руками в колени, Упаннишшур склонился над сидевшим на палубе Таурриммасом.

– Этот человек, – Упаннишшур указал на альбиноса, – Феггаттурис, он действительно ударил тебя?

– Да… – Таурриммас растерянно хлопнул глазами. Он еще не понял, что акцент внимания толпы сместился с того, что сделал он, на то, что, якобы, сделал Феггаттурис. – Да, – Таурриммас улыбнулся и быстро провел ладонью по лицу. – Да, он набросился на меня, как мокротень! Сначала ударил, затем швырнул на палубу!..

Свой рассказ Таурриммас сопровождал активной жестикуляцией, воспроизводя с ее помощью действия Феггаттуриса.

– Эй, уважаемый, – окликнул Упаннишшура альбинос. – Чем мы вообще тут занимаемся? Вы что, не поняли, этот тип убил плоскоглазого.

– Не было этого! – воскликнул, резво вскочив на ноги, Таурриммас.

– Кому я должен верить? – спросил у альбиноса Упаннишшур.

При этом подразумевалось, что ответ очевиден.

– Вон еще два свидетеля, – не оборачиваясь, указал большим пальцем назад, себе за спину, Феггаттурис. – Один до сих пор в себя прийти не может.

Упаннишшур быстро глянул на истеричного плотогона и того, другого, что все еще сидел у столба, глядя в небо, как будто не понимал, где находится.

– Но ты все же ударил Таурриммаса, – снова перевел он взгляд на Феггаттуриса. – Прежде на Квадратном острове не было случая, чтобы человек поднимал руку на человека. Любые вопросы мы всегда решаем мирным путем.

– Да не бил я его, – устало поморщился Феггаттурис. – Если бы я хоть раз ударил этого заморыша, он бы уже не встал.

В подтверждение своих слов, он продемонстрировал кулак, осмотрев который, Упаннишшур счел довод альбиноса убедительным.

– Хорошо, – Упаннишшур погладил аккуратную бородку. – Так о чем мы?

– Таурриммас убил плоскоглазого, – медленно, словно разговаривая с умственно отсталым, уже в который раз повторил Феггаттурис.

– Убил, значит, – кивнул Упаннишшур. И по всему было видно, что утверждение альбиноса вызывает у него большие, просто-таки огромные сомнения. – Убил? – посмотрел он на обвиняемого.

Ничего не говоря, Таурриммас пожал плечами и развел руки в стороны – мол, думайте, что хотите, я сам ничего не понимаю. На самом деле он прекрасно понимал, что положение его снова сделалось довольно-таки скользким, потому и предпочел смолчать. Пусть события развиваются сами по себе, подхлестывая или пытаясь притормозить их, можно только все испортить. Он как бы не отказывался от содеянного, но в то же время не хотел почем зря брать на себя вину, – а вдруг обойдется?

– И как же он его убил? – с демонстративным недоверием спросил у Феггаттуриса Упаннишшур.

– Вот так.

Быстрым движением Феггаттурис выхватил из-за пояса широкий обоюдоострый нож и ударил им Таурриммаса в лоб, точно между глаз.

Вздох ужаса вырвался одновременно у всех присутствующих.

Таурриммас сделался бледным, как брюхо рыбы-блина, глаза едва не вывалились из орбит, нижняя челюсть повисла, точно сломанная клешня морского рака. Он далеко не сразу понял, что в самый последний момент Феггаттурис перевернул нож и ударил его в лоб не острием, а рукояткой. Поэтому, не боясь ошибиться, можно сказать, что три-четыре-пять секунд Таурриммас находился между жизнью и смертью. Он был бы единственным человеком на Мелководье, который мог рассказать, что такое смерть, если бы с перепугу все сразу не позабыл.

– Мне кажется, тебе придется уплыть, – прищурившись, с неодобрением посмотрел на альбиноса Упаннишшур. – Подобное поведение недопустимо в нашей общине. Нам не нужны неприятности.

– Не беспокойтесь, – поднял руку с открытой ладонью Феггаттурис. – Я и сам здесь долго не задержусь. Уплыву, как только увижу, как вы разобрались с этим выродком, – он кивнул на Таурриммаса.

Таурриммас в ответ гордо, только слишком высоко, вскинул подбородок.

– Необоснованное оскорбление! – возмущенно выкрикнул он.

Таурриммас снова играл в самоуверенность, но в самом конце фразы голос его сорвался на фальцет.

– В самом деле, это некрасиво, – укорил Феггаттуриса Упаннишшур. – Давай относиться друг у другу с уважением.

– Я не могу относиться с уважением к тому, кто этого не заслуживает, – ответил альбинос.

И посмотрел на Таурриммаса так, что можно было подумать, он сейчас плюнет ему в лицо. Или щелкнет по носу.

– Чем же Таурриммас заслужил твое нерасположение? – спросил Упаннишшур.

Глядя в глаза Упаннишшуру, который и не подумал отвести взгляд в сторону, альбинос медленно развел руками.

Рафу показалось, что Феггаттурис лишился дара речи. Он пытался, но не мог ничего сказать. Потому что понял: все слова, которые он знает, совершенно бессмысленны, если люди отказываются их понимать.

Медленно развернувшись, Феггаттурис обвел взглядом собравшихся на причале жителей Квадратного острова. Увиденное вовсе не обнадежило его. И все же он еще раз повторил:

– Таурриммас убил плоскоглазого.