Генрих Гиммлер

Тем временем, в ходе дальнейших допросов Шмита, их главного свидетеля, гестаповские чиновники сделали ужасное открытие. Оказалось, что в 1935 году Шмит допустил ошибку в показаниях под присягой; военный, у которого он вымогал деньги, был кавалерийский офицер в отставке — капитан фон Фриш. 15 января, не медля ни минуты, гестаповцы направились в дом к этому офицеру и, допросив его, нашли доказательства даже слишком убедительными. Основное дело гестапо против Фрича было разрушено.

На заседании Генерального штаба Гитлер наконец договорился с Беком и Рундштедтом, что официальное расследование по делу Фрича будет проводиться совместно армией и Министерством юстиции. Однако фюрер настоял на том, чтобы проведение расследования осуществлялось в сотрудничестве с гестапо. Такой поворот событий поставил Гиммлера и Гейдриха в очень сложное положение. Теперь у экспертов-юристов было законное право допрашивать Шмита, находившегося в руках гестапо. Гиммлер, естественно, возражал и против того, чтобы армия предпринимала дальнейшие расследования. Небе, который в борьбе против Фрича поддерживал отношения с обеими сторонами, уже намекнул Гизевиусу о проблеме гестапо. Поэтому юристы решительно настаивали, чтобы гестапо передало им свидетеля. В конце концов, после подробного допроса Шмит невольно выдал адрес дома, куда, по его утверждению, удалялся Фрич, чтобы достать требуемые шантажистом деньги. Сотрудники Министерства юстиции посетили указанное место и поблизости нашли дом капитана фон Фриша, который так смутил гестапо. Капитан был прикован к постели серьезной болезнью. Его экономка призналась, что сотрудники гестапо посетили их в прошлом месяце, она даже вспомнила дату — 15 января. Как только в гестапо узнали о визите, они подняли капитана с постели и арестовали.

В это время Гитлер объявил о важных изменениях в верховном командовании и правительстве. Он упразднил Военное министерство и взял на себя управление созданной вместо него организацией ОКВ, или Верховным командованием вооруженными силами. Фюрер обнародовал эти изменения по радио 3 февраля, а на следующий день, в ходе встречи с высшими офицерскими чинами нового командования, он тщательно разобрался в делах Бломберга и Фрича. В конечном итоге он наметил на 11 марта созыв особого Суда чести под председательством Геринга как самого старшего офицера вооруженных сил.

Все были уверены, что случай Фрича был не просто делом о репутации офицера, которого несправедливо обвинили. По словам Гизевиуса, многие влиятельные люди были полны решимости превратить дело в разоблачение гестапо, среди них были адмирал Райдер, и Браухич, которого Гитлер сделал новым главкомом сухопутных сил, и Гюртнер, министр юстиции, и Шахт, который в ноябре прошлого года в конце концов подал в отставку из министерства, не в силах больше терпеть вмешательство Геринга в экономические дела. Если, как заметил Йодль в своем дневнике 26 февраля, и Редер, и Гюртнер считали Фрича виновным, их единственным интересом в данном деле было разоблачить гестапо. Бломберг в одной из своих последних бесед с Гитлером сказал даже, что Фрич — не «мужчина для женщин».

Фрич, прусский дворянин и офицер, веривший в соблюдение строгих военных правил и этикета, во время допросов Суда чести вел себя неблагоразумно. Он, таким образом, даже играл на руку своим врагам. Если, как утверждает Гизевиус, он был «абсолютно честным человеком», ему бы следовало формально отрицать обвинения, а споры полностью предоставить своим адвокатам, а потом защитнику в суде, поскольку он знал, что армия на его стороне и что после Суда чести состоится судебное разбирательство. Однако, после ошибочного открытого обвинения, выдвинутого Гиммлером, он считал, что даже не будет уволен; он настаивал на отставке, что не только заставляло думать, будто он виновен, но и создало юридические проблемы, когда армия предложила создать Суд чести, на котором подробности свидетельств против него могли быть официально изучены. Фрич подверг свое положение еще большей опасности, когда признался, что однажды приютил у себя в доме «нуждающегося юношу», а затем, в качестве неблагоразумной демонстрации своей невиновности, выдвинул собственную инициативу расследования в штабе гестапо. В феврале он решил вызвать Гиммлера, которого считал своим основным врагом, на дуэль на пистолетах. Рундштедт, которому он доверил миссию передачи официального письменного вызова Гиммлера на дуэль, считал ситуацию абсурдной и не стал выполнять поручение. Позже он отдал его Госсбаху, адъютанту Гитлера, который сохранил письмо как редкость. Интересно знать, какова была бы реакция Гиммлера, получи он этот вызов [47] .

47

В нашей книге Герман Геринг мы исследовали неудачную попытку Уилер-Беннетта представить дело так, что он послал этот вызов после слушанья. Согласно Рейтлингеру, более вероятным представляется, что вызов был послан в феврале. Впервые история этого вызова стала известна от Отто Йона.

Столкнувшийся с признаниями Шмита в суде, Гейдрих решил, что гестапо лучше выбраться из этих трудностей. Он нес прямую ответственность за обвинение, предъявленное Фричу в присутствии Гитлера 26 января, через 10 дней после того, как была обнаружена ошибка Шмита, связанная со сходством фамилий. Гейдрих категорически отрицал, что кто-то из чиновников гестапо был в доме Фриша 15 января, а затем, запугав Шмита, вынудил его к новому признанию того, что он брал деньги у обоих мужчин, и что, таким образом, виновны и Фрич, и Фриш. Несчастный Фриш, находящийся во власти гестапо, был передан в распоряжение Министерства юстиции. Он признал свою вину и то, что подвергался шантажу со стороны Шмита. Это суровое испытание оказалось слишком тяжким для него; он умер от удара.

Теперь Гиммлер и Гейдрих зависели от Шмита и свидетелей гестапо, придерживавшихся той лжи, которую им приказали говорить в Суде чести 11 марта. Судьями были Браухич, Редер и два президента верховного суда в Лейпциге; Геринг, как президент Суда чести, по законам подобных трибуналов, руководил допросами.

Действие обещало быть интересным. Все судьи, за исключением Геринга, были противниками гестапо, но у Геринга была власть вести процедуру по собственному усмотрению. Многое зависело от Фрича; он упрямо считал, что его доброе имя будет восстановлено. Использует ли он случай, чтобы продолжить нападки на гестапо, не получив сатисфакции у Гиммлера? Смогут ли свидетели гестапо подтвердить свою последнюю версию событий? Сломается ли Шмит, или Геринг сумеет его защитить? Будут ли Гейдрих и Гиммлер вызваны в качестве свидетелей? Небе говорил Гизевиусу, что Гейдрих уверен в том, что Суд чести станет концом его карьеры. Положение было таким напряженным, что это дело об определении, является ли генерал гомосексуалистом, стало одним из тех редких моментов в истории нацистского режима, когда сопротивление Гитлеру могло вылиться во всплеск возмущения, достаточный для того, чтобы поколебать устои тирании.

Однако того, что произошло в действительности, не ожидал никто. 10 марта, за день до Суда чести, через месяц после начала политического кризиса в Вене, Гитлер отдал приказ армии подготовиться к вторжению в Австрию через 2 дня. В то самое время, когда начиналось заседание суда, Гитлер использовал Зейс-Инкварта и других нацистских лидеров в Австрии, чтобы сделать положение Шушнига, канцлера Австрии, невыносимым и оправдать вторжение германской армии. Шушниг отказался подчиниться, и еще до полудня Гитлер приказал Герингу, Браухичу и Редеру прекратить процедуру разбирательства и немедленно явиться в рейхсканцелярию. Гиммлер, Гейдрих и гестапо получили небольшую передышку. В тот же день Геринг начал свое знаменитое завоевание Австрии по телефону, и к следующему дню Австрия была уже в руках нацистов, а Гиммлер — в Линце, проверяя готовность служб безопасности к приезду Гитлера. Фрич был забыт в этот час национального триумфа.

Когда суд был снова созван через неделю, 17 марта, политическая атмосфера полностью изменилась. Гитлер снова был героем, великим вождем, а в военной оппозиции больше не было ядра, способного противостоять ему. Но в любом случае не похоже, чтобы у Фрича хватило сил или нахальства довести свою атаку до конца и добиться дискредитации свидетелей гестапо; все, чего он хотел, было официальное признание его невиновности. Геринг же решил переменить тактику защиты гестапо. Он решил пожертвовать Шми-том, о защите которого никто не беспокоился, и угрозами принудить его к новым признаниям, которые могли бы дать делу должный ход, если бы были использованы при обвинении гестапо в бесчестном обращении со свидетелями. Достигнув желаемого результата — на второй день допросов Шмит признался, что лгал о Фриче, — Геринг поспешно позвонил генералу, чтобы сделать окончательное заявление в его защиту и сообщить, что он оправдан.

Гиммлер с Гейдрихом были слишком заняты организацией правления террора в Австрии при помощи своих союзников, австрийских нацистов, чтобы посетить суд 17 и 18 марта. Они предоставили своим агентам гестапо выбираться самим. Оба лидера были очень заняты в январе и феврале; жена Гейдриха заявляла о напряжении, в котором он находился все это время, а Шелленберг рассказывал историю о том, как Гейдрих, чьи нервы были на пределе, пригласил его на обед к себе в офис и явился на обед вооруженным, потому что ожидал, что армия «выступит из Потсдама». Реакции Гиммлера были еще необычнее. Шелленберг так описывал Гиммлера в начале расследования:

«Я впервые был свидетелем некоторых довольно странных упражнений, к которым прибегал Гиммлер, испытывавший склонность к мистицизму. Он собирал 12 из своих доверенных лидеров СС в комнате напротив той, где допрашивали фон Фрича, и приказывал им концентрировать свою волю с целью повлиять на генерала и заставить его говорить правду. Я случайно вошел в комнату и увидел 12 руководителей СС, сидящих кружком, молчаливых и погруженных в себя — зрелище было довольно примечательное» [48] .

48

Мемуары, стр. 32.

Гиммлер был достаточно подготовлен к австрийскому путчу — у его эсэсовцев была новая полевая форма серого цвета, в которой они собирались вторгнуться в Австрию. В сопровождении своего штаба и вооруженных до зубов эсэсовских телохранителей он вылетел на юг, приземлившись на аэродроме Асперн близ Вены. С Гиммлером был его адъютант Вольф, Вальтер Шелленберг, ответственный за координацию отчетов разведки в Австрии, и австрийский чиновник СД Адольф Эйхман, теперь специалист по делам евреев, который уже приготовил огромные списки австрийских евреев, которых Гиммлер, во избежание затруднений, решил не щадить.