Геолог

Он наклонил голову и прижался своим лбом к моему.

— Я тоже.

Мы поцеловались, медленно, нежно касаясь друг друга губами, от чего у меня сжалось горло и заслезились глаза. Я попыталась углубить поцелуй, но Гриффин отстранился, и по его лицу потекли слезы. Он вытер их своими огрубевшими пальцами.

— Мне пора, Принцесса.

— Знаю. — Я заставила себя отпустить Гриффина. Отступить и улыбнуться, как будто мое сердце не разбилось о его ноги. И молча наблюдать, как он забирается в свой грузовик и заводит его. Он опустил стекло, и мы смотрели друг на друга почти тридцать секунд.

Я хотела умолять его остаться. Вместо этого сказала:

— Езжай осторожно.

— Конечно.

Он переключил передачу и снова уставился на меня.

— Брайс, я…

— Да? — Я бросила на него поощряющий взгляд.

Гриффин продолжал колебаться, прежде чем с выражением печали и боли на лице сказал:

— Прощай, Брайс.

— Прощай, Гриффин.

Он уехал, не оглядываясь, а я почти побежала к своей машине. Я забралась внутрь и захлопнула дверцу, закрыв лицо руками, когда горячие слезы заструились по моим щекам.

Глава 18

Гриффин

Я только свернул за угол от гостиницы, как зазвонил телефон. Мое сердце резко забилось, и на мгновение я понадеялся, что это Брайс. Посмотрев на экран, я сглотнул, прежде чем нажать кнопку ответа на рулевом колесе.

— Привет, Майк.

— Гриффин! — Голос моего босса то появлялся, то исчезал. — Привет, только что звонил Арнольд Уотерс. Ты произвел на него неизгладимое впечатление, приятель.

— Да ну? — Мне было абсолютно наплевать, впечатлил я Арнольда или нет. Черт, я вообще считал, что мне теперь на все будет плевать. И уж точно сейчас, когда мое сердце снова лежало на улице в синяках и крови у ног Брайс.

— Да, действительно впечатлен. Отличная работа, дружище, — похвалил Майк. — Езжай домой.

— Скоро увидимся, — сказал я и положил трубку.

Пока я на автопилоте ехал к шоссе, мой желудок то сокращался, то вздрагивал, как у танцора сальсы.

Я собирался домой.

Только в Хейвенпорте я не чувствовал себя как дома.

А вот рядом с Брайс это чувство не покидало меня.

Я повернул налево, и мой желудок сделал чертово сальто в воздухе, когда понял, на какой улице нахожусь. Я убрал ногу с газа, и машина позади меня просигналила. Сглотнув желчь, я прибавил газу, напряженно глядя на дорогу и приказывая себе не смотреть в сторону, пока приближался к дому своего детства.

«Тебе нужно остановиться, Гриффин».

Нет, черт возьми, не нужно. Что точно необходимо сделать, так это убраться из Уиллоудейла и встретиться с Беном на каком-нибудь пляже с белым песком, где я смогу выкинуть из головы все воспоминания об Уиллоудейле и Брайс.

«Остановись, Гриффин».

Я с оцепенением наблюдал, как загорается индикатор, как я другой рукой направляю руль к тротуару. Съехав на обочину, я остановился перед небольшим парком напротив дома моего детства, и мои предательские руки поставили грузовик на стоянку, выключили его и потянули за ручку двери. Я выскользнул из машины, мрачно уставился в землю, захлопнул дверь и подошел к ближайшей скамейке.

Засунув руку в карман, я ухватился за камень и вцепился в него смертельной хваткой, стоя спиной к дому и глядя в парк. Там поставили новый тренажерный комплекс, и несколько мальчишек качались на перекладинах. Один свалился и приземлился на задницу с сильным ударом. Второй спустился вниз и протянул руку, помогая ему подняться, а затем сказал что-то, что заставило второго рассмеяться. Они подошли к качелям и уселись на них, сильно раскачивая ногами, пока не взлетели в воздух почти на невероятную высоту.

Мое сердце гулко забилось, я повернулся и сел на скамейку в парке, уставившись на камень в своей руке, прежде чем наконец посмотрел вверх и на другую сторону улицы. Дом, в котором мы с Беном выросли, почти не изменился. Крыльцо покрашено свежей краской, а облупившаяся белая поверхность дома заменена на яркую и веселую зеленую.

Я резко выдохнул, сжимая пальцами камень с такой силой, что казалось, он вот-вот треснет. Втянув в себя воздух, я ждал, когда страх и плохие воспоминания захлестнут меня.

Над моим лицом прожужжала пчела, за ней последовала стрекоза. Я услышал смех двух мальчишек на качелях и скрип металлических цепей, когда они раскачивались. Я вытер ладонь свободной руки о джинсы и удивился, что на ней нет пота. Мое сердце вернулось к удобному, привычному ритму, и мне даже удалось кивнуть и улыбнуться бегуну, когда он пробегал мимо.

«Ты в порядке, приятель. Ты молодец».

Я понял, что все хорошо. Дом всего лишь дом. То, что произошло в нем, наводило страх и ужас, но я уже не тот испуганный мальчик. Мои родители умерли, и этот дом больше не имел надо мной никакой власти.

— На минуту я принял тебя за твоего брата. Пока не подошел поближе и не увидел твое лицо. — Старик опустился на скамейку рядом со мной, громко вздохнув, его седые волосы развевались на ветру. В одной руке, покрытой венами, он держал трость, а другой упирался в ноги, угрюмо глядя на мой старый дом.

Я изучал его несколько секунд.

— Мистер Пирсон?

— Угу, — сказал он, прочистив горло стариковским хрипом и выплюнув внушительных размеров сигарету в траву рядом со скамейкой. — Давненько не виделись, Гриффин Моррис. Готов поспорить, ты думал, что я также мертв, как и твои гребаные родители-мудаки, а?

— Я не… Я имею в виду…

Он взглянул на меня, его ревматические глаза пристально всматривались из гнезда глубоких морщин.

— В пятницу мне исполнится девяносто пять.

— Поздравляю, — сказал я.

— Ага. Моя дочь Делайла устраивает вечеринку. Там будет половина чертова города. Как будто мне нужна эта гребаная вечеринка в таком возрасте. Я едва могу продержаться пару часов, не обмочившись, а она хочет, чтобы я шесть часов просидел в общественном зале. Пока куча людей, ждущих моей смерти последние двадцать лет, будут пить вино, за которое я, черт возьми, плачу, и притворяться, что я им нравлюсь. Мне придется надеть свои гребаные подгузники, а они ужасно натирают яйца.

Я сдерживал свой смех, чтобы он не вырвался наружу, из последних сил. Никогда не думал, что буду испытывать искушение рассмеяться так близко к дому моего детства, но вот, пожалуйста.

— Вы все еще живете по соседству? — Я уставился на белую двухэтажку рядом с моим старым домом. Лужайка перед домом была идеально ухоженной, как в детстве. На клумбах перед домом не было сорняков, а живая изгородь вдоль тротуара стояла ровно подстриженная. Не раз мы с Беном вырывали сорняки на этих клумбах и стригли газон мистера Пирсона за деньги. И не раз эти деньги позволяли нам купить еду и не умереть с голоду, когда родители тратили все средства на выпивку.