Герцеговина Флор
Шрифт:
И последнее, свадьбы приносили нам деньги. Хорошие деньги.
Была суббота. День свадеб. Очередная столовая, очередные жених и невеста. Мы грузили аппаратуру. Не было только Кырлы. Он ждал нас на месте. Ждал как жених. В этот вечер мы должны были играть на его свадьбе. Невеста тоже была студентка-медичка. До этого момента мы ее не видели. Сват махнул нам рукой, и мы заиграли Мендельсона. Кырла с женой поплыли перед нами в той, незнакомой, чужой жизни. Зазвенели бокалы, полились рекой тосты. Молодые поднялись и их губы соединились.
Горько! Горько!
Раз, два, три, четыре, пять…
Ах, как мне горько, что это «горько» кричат не мне! — это уже
Good by my love, good by…
Прощай, моя любовь…
Хотя, наверное, он должен был петь: здравствуй любовь!
В этот момент я вспомнил Люду. Не знаю почему.
Потом гости разошлись. Кырлу с женой увезли на машине, а мы остались собирать аппаратуру. Работницы столовой гремели посудой, родственники сливали водку и собирали нетронутую еду. Все, как обычно. Вошел шофер, который должен был доставить нас на место. В парк.
– Ну как, хорошо заработали?
Мы молча выносили колонки и ставили их в кузов потрепанного ЗИЛа.
– А тепло уже, весна… — сказал водитель и закурил.
Странно было, что никто из нас этого не почувствовал.
Мы возвращались из парка всегда одной дорогой. Расставались в точке, откуда всем добираться было примерно поровну.
– Надо что-то делать, — сказал Илюша, — даже не что-то, а конкретно — деньги. Нечего штаны просиживать в Зеленом театре. Согласны?
Мы были согласны на все. И потом — начиналась весна.
– Прежде всего мы должны убрать с наших глаз эти руины. — Илюша ходил по сцене, как полководец перед своими войсками. — Стыдно играть на такой аппаратуре. На нас ведь смотрит весь город.
Войска подавленно молчали.
– Значит так, завтра…
На следующий день к нам в зал, испуганно озираясь, вошли двое.
– Вот, познакомьтесь, — сказал Илик, — будущие звезды рок-музыки.
Ребята покрылись красными пятнами.
– Но разве на нашем — надежном и простом в употреблении — «Электроне 10» сыграешь настоящий хард-рок?! Нет, нет и нет! — сказал Илюша с ленинскими интонациями в голосе. — Наша задача, помочь молодым дарованиям! — Илюша вопросительно посмотрел на нас.
Мы изобразили на своих лицах что-то невнятное.
– Вот! Вот, что вам надо, ребята! — Илюша показал на сработанные нашими собственными руками колонки. — Включи прожекторы, — шепнул он мне, и я, как раб лампы, бросился исполнять его приказание.
В свете прожекторов и рампы колонки загорелись мелкими искорками. Делала свое дело парчовая ткань, которую я в виде старого платья выклянчил у матери. Металлическая пластинка, расположенная посередине колонки, выпустила светового зайчика, который прыгнул на лица будущих звезд тяжелого рока. Все выглядело довольно фирменно, хотя лично меня очень смущал шов, который существовал еще на платье и теперь делил колонку на две неравные части.
– А это — точно фирма? — робко спросил один из пришедших.
– Ребята, вы меня обижаете! — Илик встал в позу Наполеона. — Вот смотрите! Уголки, радиоткань… Ты видел на наших колонках такую ткань? Вот лэйба тебе, читай, если разберешь…
– «Зин-гер», — неожиданно по слогам прочитал непонятное слово худенький и очень полысевший молодой гений гитары, — это какой «Зингер»? Машинка, что ли, швейная?
Наведенный с таким трудом мост закачался и готов был уже рухнуть вместе с нашими надеждами, если бы не Илюша. Теперь это был уже очень обиженный Наполеон.
– Конечно, «Зингер», — сказал
он, — самая высокая фирма!– А мы думали «Маршалл».
– «Маршалл» — это английская, а это — Бундес! А выше Бундеса ничего нет! Да ты у любого спроси! Кырла!
– Ja! — неожиданно по-немецки ответил Кырла, а потом добавил по-английски: — Off course.
Звезды хард-рока завтрашнего дня сегодня были подавлены нашей языковой эрудицией.
– Вы послушайте, как он звучит! Это же симфония! Бетховен! — Илик щелкнул тумблером.
Загорелся глазок усилителя нежно-розовым, фирменным светом. За это мы ручались. Глазок был из запасного комплекта к «Икарусу». Достали за «злодейку с наклейкой» в автобусном парке. Я взял гитару. Через полчаса все было кончено. Усиленные звуки баса, метавшиеся по пустому залу, как лев по клетке, сделали свое дело. Счастливые обладатели аппаратуры фирмы «Зингер» волокли колонку к выходу, где уже светились габаритные огни такси. Мы чувствовали себя не то хирургами, сделавшими только что сложнейшую операцию, не то летчиками, посадившими самолет на одном моторе и на одном шасси. Я опустился на стул и стал смотреть в темноту зала. Кырла облегченно закурил, а Гешка начал что-то насвистывать.
– Никогда не свисти на сцене — денег не будет! — крикнул на него Илик, пересчитывая полученную сумму. — Видите, как прекрасно получилось! Во-пер- вых, у нас образовалась небольшая сумма денег для покупки самого необходимого, во-вторых, мы помогли талантливой и растущей молодежи. Прошли те времена, когда мы больше паяли, чем играли!
– Но и новые пока не настали, — заметил Кырла, выпуская разноцветные кольца дыма.
– Вот об этом прошу не беспокоиться! Как только мы избавимся от гитар и этого скворечника для птеродактилей… — Илюша брезгливо кивнул в сторону еще одного шедевра столярного искусства. — В общем, постучите по дереву.
И каждый попытался постучать по голове другого. Это мы так убого шутили.
С того дня к нам в зал стали постоянно приходить ребята с горящими глазами, и мы точно знали, кто зажигал их. Мы подолгу готовились к их приходу. Драили полиролем гитары, клеили дерматин, прикручивали таблички с надписями на иностранных языках. Если таковых не обнаруживалось, делали их сами. Остальное было в компетенции Илюши. В эти дни якак никогда раньше, верил в справедливость формулы «реклама — двигатель торговли». Покупатели сметали с нашей сцены все и, что самое главное, были довольны.
Мы стучали по дереву и держались за черное.
Наконец со сцены исчезло все, кроме того, что всегда носил с собой Илик. Мы заглядывали в щели, надеясь обнаружить какой-нибудь «фирменный» винтик, который можно будет толкнуть, как необходимую запчасть к фирменной аппаратуре. Однако поиски оказывались тщетными. Последнее, что было куплено у нас, — паяльник, каких навалом было в любом магазине. Его приобрели, как составную часть «уголка обслуживания» — металлического ящика с обрезками проводов, негодными штекерами, канифолью и оловом. Илюша оказался гениальным продавцом.
Мы собрались на совет.
– У нас два вопроса на сегодня. Состав группы и как жить дальше? Прошу высказываться! — и председатель, а им был, естественно, Илюша, начал говорить: — Нам на фиг не нужен никто другой! Лишний рот — лишние проблемы! Спросите у моей мамы. Что скажете?
Мы стучали по дереву.
– А вот, как нам зарабатывать… На те копейки, что мы получаем у директора Зеленого гороха, можно купить только уцененный патефон, — Илик затянулся «Беломором». — Надо пробиваться к пунктам общественного питания.