Герцогиня Пять Мешков

Когда папа вышел, мы дружно сели за стол. Как в старые добрые времена. Горячая похлебка, которую приготовил Мартин, показалась мне такой вкусной! Прямо объедение! Наваристая, чесночная! Все, как я люблю! Вот бы герцога такой накормить!

Я откусила ломоть хлеба, втянула знакомый запах родного дома и решила, что самое время сказать, что я замуж вышла. Только про то, что за герцога, я пока промолчу. И так разобидятся, что на свадьбу не пригласила! Скажут, что загордилась! Родных чурается! 

– А я замуж вышла! – заметила я, пряча дорогое кольцо в рукаве.

– Да ты что! – осел по стулу Мартин, а отец чуть не расплакался.

 - Простите, что на свадьбу не позвала. Все так быстро получилось, - оправдывалась я. Ну еще бы! На свадьбу не позвала родных! Обидней ничего и не придумаешь.

– А чего мы сидим! – переглянулись отец и брат. – У нас же подарки есть! Для мужа твоего!

Отец стучал деревянной ногой по полу, брат нес в двух руках короба.

– Приданное твое! Сами шили! – переглянулись отец и брат.

– Бедный мужик, - протянул Мартин, пока отец грузно усаживался на стул.

– Не бедный он, а богатый! Я за герцога замуж вышла! – оповестила я, показывая кольцо.

Мартин упал со стула и больше не шевелился. Вот как в обморок от радости падают! Отец рухнул следом! Так они и лежали на полу. Ну ладно, пусть отдохнут! А то работают, небось, от зари до зари! Это они с недосыпу такие. Зато я им кушать приготовлю. Как проснутся, обрадуются!

Я поставила горшок с кашей в печку, написала записку брату, чтобы вовремя вытащил, а не то каша подгорит, сгребла подарки для герцога и отнесла их в карету.

– Трогай! – подстегнула я лошадку. Наша мельница и домик исчезали, а я направилась по дороге в свой новый огромный дом.

Глава двадцать вторая

То, что карета уже въехала во внутренний двор, стало понятно по крикам: «Аааааа!» и стуку колес.

«Не думаю, что нужно будет объявлять о своей свадьбе!», - прислушался герцог, понимая, что жену нужно встретить. – «Иначе работать некому будет!».

Он слетел вниз, понимая, что если он не встретил жену, то все встретят свой конец. Ведь оставлять ее без присмотра нельзя!

– Вот, вернулась, - вздохнула она, слезая с козел. – И подарков понавезла от родных! Все вам!

Бертран открыл дверцу кареты, видя там тяжелый сундук.

– Это приданое мое, - улыбнулась Пять Мешков. – Пока я на улице вышивала, папка и брат сидели и шили. Теперь это все ваше!

Она полезла и открыла сундук. Сверху лежала страшненькая салфетка. Герцог вздохнул. Ему было любопытно посмотреть, на что способны доведенные до крайней степени отчаяния мужчины.

Бертран развернул салфетку. Вроде бы ничего так. Какие-то цветочки, листики, домик, заборчик.

– Правда, красиво? – спросила Пять Мешков, стоя рядом. – Это наш дом! Который возле мельницы стоит!

И тут он увидел, как все элементы вышивки складываются в два слова «Беги мужик!».

Хм! Показалось? Герцог приподнял одну бровь, недоверчиво глядя на салфетку. Вроде бы все было на месте. Но если присмотреться, то явно вырисовывались буквы.

«Может, я схожу с ума?», - задумался Бертран. – «Может, мне кажется?».

Пять Мешков тем временем стояла рядом и улыбалась.

Бертрану стало интересно, и он вытащил какую-то ажурную скатерть. Немного отдалив ее, он вдруг увидел, как дырки на ней складываются в слово: «Спасайся!».

Он уже из интереса схватил какую-то рубаху с цветочками. Цветочки складывались в одно слово: «Бедолага!».

Обычно женские тряпки герцога интересовали только в одном случае. Когда их нужно было снимать с женщины. Конечно с простолюдинками было проще! Юбку задрал и все тут! А вот с дамами благородными – сложнее. Их нужно было чистить, как луковицу, шурша кружевной накрахмаленной шелухой.

Маленькие звездочки очень удачно сошлись на полотенце в два слова: «Тебе конец!».

«Ничего себе мастерство!» - подумал герцог, видя еще одну рубаху, где по воротнику шел узор: «В ней тебя и похоронят!».

Никогда в своей жизни Бертран и представить не мог, что в каком-то захолустном Мэртоне живут такие умельцы. Так, а здесь у нас что?

Он достал что-то похожее на наволочку. Но так ничего и не увидел. Корявые листики ни складывались ни в слово, ни в предложение. Герцог вдруг подумал, что держит ее вверх ногами, и тут же перевернул. Но и так на ней ничего не читалось.

– Это я вышивала, - заметила Пять Мешков.

– Красиво, - ответил герцог, думая, куда деть этот старый сундук.

– Ой, смотри! Мой дракон летит! – толкнула Пять Мешков Бертрана. Тот задрал голову, как вдруг дракон, увидев рыжую голову резко сменил траекторию полета, отклоняясь на юго-восток.

«Эта девушка способна одолеть хитрого старого дракона, которого не могли усмирить все мои предки. Интересно, кто еще может похвастаться такой женой?», - внезапно пронеслась в голове у герцога странная мысль. И впервые за все время он почувствовал что-то вроде гордости за герцогиню Пять Мешков.

– Ой, совсем забыла! Тебе братик передал подарки! – закопошилась среди приданого Пять Мешков. – Вот! Смотри какая веревка! Веревка в хозяйстве вещь нужная!

Герцог с усмешкой посмотрел на веревку, а Пять Мешков достала кусок вонючего крестьянского мыла.

– Мыло тоже вещь очень нужная! Знаешь, какое оно дорогое нынче! – не без гордости заметила девушка.

«Я уже заметил, что оно ужасно дорогое!», - посмотрел он на ее чумазые щеки. Ее глаз постепенно проходил. Опухоль спала. Выглядела она намного лучше, чем до поездки. Только грязная и зачуханная.

«Интересно, если ее отмыть, что получится? Может, все не так плохо?», - закусил губу Бертран, глядя на то, как ему радостно рассказывают, как обстоят дела в Мэртоне.

– Ты куда его поперла одна! – вдруг опешил Бертран, видя, что пока Пять Мешков схватила сундук и потащила его из кареты. – На место поставь!

Он хотел прибавить: «Тебе еще детей рожать!», но не смог это произнести вслух.

 «И возможно даже от тебя!», - намекнула ему совесть.

– Слушай, - осмотрелся герцог, беря ее за плечи. – Может, ты помоешься, а? И переоденешься?