Германская военная мысль

Глубина всего походного порядка армии должна была оставаться неизменной, пока головы колонн продолжали продвигаться вперед; лишь по достижении головами цели марша могло начаться ее сокращение. Еще 24 июня походный порядок растягивался от Требезова у Скалица до Розинки и Кунштадта, т. е. на 15 миль [130] ; с каждым следующим днем его глубина сокращалась на один переход.

27 июня передовые корпуса, VI и X, завязали первые бои с дебуширующей атакой кронпринца; к вечеру того же дня прочие войска группировались так: III корпус у Милетина, IV корпус у Яромера, VIII корпус у Чаславека, II корпус [174] и 2-я легкая кавалерийская дивизия у Зольница, 3-я резервная кавалерийская дивизия у Гогенбрука — на удалении одного перехода от поля сражения, 2-я резервная кавалерийская дивизия у Голитца — в двух переходах и армейский артиллерийский резерв у Гогенмаута — на расстоянии трех переходов [131] .

130

Даем несколько более точных данных: две восточные дороги, по которым двигалась почти вся масса австрийской армии, лежат друг от друга на расстоянии от 17 до 27 километров; для сокращения длины колонн, несмотря на летний зной, австрийцы вели пехоту в колонне по 8, а кавалерию в колонне по 4; войска подвергались сильным лишениям; 24 июня весь походный порядок был в действительности растянут на 100 километров (по Мольтке — 15 миль — 110 км), но вся пехота двигалась на глубине лишь около 50 километров. — Прим. ред.

131

В действительности IV корпус был у Даубровиц, а армейский артиллерийский резерв — у Замрска; заключения Мольтке остаются в силе. — Прим. ред.

Автор размышлений говорит следующее: «В то время как 28 июня главные силы австрийской армии были в полной готовности к бою, обе прусские армии находились еще по крайней мере на расстоянии десяти миль друг от друга».

Это утверждение надлежит исправить в следующем: в течение 28 июня главные силы пехоты и кавалерии австрийской армии (резервная артиллерия достигла лишь Голица), безусловно, были бы готовы принять бой у Йозефштадта, если бы таковой им был предложен, но наступательное движение на Голиц, на Милетин или на Кенигинхоф являлось для них возможным не ранее 29 июня; в течение же последнего дня обе прусские армии уже достигли Гичина и Градлица и, следовательно, находились на удалении лишь пяти миль друг от друга.

Фельдцейхмейстер [Людвиг Бенедек] действовал именно так, как рекомендует автор. 29 июня, несмотря на утомление войск, он начал наступление и именно «на избранную позицию» на Эльбе против второй прусской армии, которая вошла «в сферу действий австрийской армии», или, как мы считаем правильнее выразиться, в сферу действий которой попали австрийцы. Первой прусской армии в этот день ни в коем случае нельзя было достигнуть.

Что же должно было произойти 30 июня?

Выгоды внутренних операционных линий, бесспорно, остаются в силе лишь до тех пор, пока имеется достаточно пространства, чтобы по меньшей мере на несколько переходов выдвинуться навстречу одному из противников, с целью выиграть время, чтобы его разбить и преследовать, а затем обратиться на другого противника, до сего времени лишь наблюдаемого.

Если же это пространство настолько стесняется, что больше уже нет возможности атаковать одного из противников, не подвергаясь опасности одновременно иметь дело и с другим, который может напасть на нас с фланга или тыла, то стратегическая выгода внутренних операционных линий обращается в тактическую невыгоду быть охваченным в бою.

Если бы 30 июня австрийская армия продолжала свое наступление, то она оказалась бы в положении, довольно близком к тому, которое впоследствии оказалось столь гибельным для нее на высотах Кёниггрэца.

Мы не утверждаем, что это понятно «каждому профану», но думаем, что каждый благоразумный военный сможет решить, какая сторона находилась здесь в безусловно неблагоприятном положении.

Фельдцейхмейстер должен был убедиться, что обе прусские армии продвинулись вперед дальше, чем он ожидал, и что уже нет времени для выполнения плана, которого он держался с такой железной последовательностью. Ввиду этого он избрал в соответствии с данной обстановкой правильное решение — оставить позицию на Верхней Эльбе, которую удержать не представлялось возможности, и отдал приказ об отступлении. Причины, заставившие человека такого характера подчиниться этой горькой необходимости, должны были сильно бросаться в глаза. По-видимому, он сделал все возможное, чтобы наверстать драгоценный день, потерянный, по-видимому, вследствие медлительности интендантства. Шесть пехотных корпусов и четыре кавалерийские дивизии с резервной артиллерией, парками и огромными обозами в течение двенадцати дней, почти непрерывно сохраняя боевую готовность, были продвинуты по узкой полосе от Люнденбурга и Вейскирхена приблизительно до Кенигинхофа и Милетина. При этом некоторым частям пришлось в означенный срок пройти около тридцати миль, не считая уклонений в сторону от дороги для занятия ночлегов. Так, например, VIII армейский корпус в десять переходов, без дневок, прошел расстояние от Павловица до Залней, т. е. 25 миль. Все в целом надо признать замечательным достижением, которое к тому же было крайне затруднено применением принципа coude a coude [132] .

132

Локоть к локтю (франц.). — Прим. пер.

Поэтому мы предполагаем, что если бы к началу кампании австрийская армия была собрана не в одну, а в две главные группы у Ольмюца и Праги, то это значительно облегчило бы ее сосредоточение для решительной операции, довольствие, расквартирование и развертывание, независимо уже от стратегических преимуществ, которые с самого начала давало бы присутствие в Северной Богемии значительной массы войск. Точно так же мы не можем усмотреть выгод, которые создались бы для пруссаков, если бы, как рекомендует автор, более 200 000 человек было стиснуто в лесисто-болотистом районе Лаузица.

Вся кампания, безусловно, приобрела бы другой облик, и даже если бы пруссаки добились такой же победы, то поле сражений нам пришлось бы, вероятно, искать не на карте Богемии, а на карте Силезии. Присутствие прусской армии в Силезии должно было, безусловно, связывать в Богемии значительную часть австрийской армии — в действительности оно приковало к Богемии всю армию. Прямой путь на Вену и единственное железнодорожное сообщение, столь близко проходящее мимо Силезской границы, являлись соображениями более вескими, чем это, по-видимому, полагает автор.

Если в основу германского сосредоточения в одной группе принять размеры австрийского расквартирования, то оно растянулось бы по фронту от Торгау до Герлица, а в глубину до Берлина и Франкфурта-на-Одере.

Все доступные для войск дороги из этого обширного района в Богемию сходятся на перевалах через пограничный хребет в узком пространстве в пять миль между Румбургом и Фридландом. Отвесно падающие в Богемию склоны Шандаусских песчаниковых гор препятствуют всякому дальнейшему распространению. При наступлении через эту теснину головные дивизии могут столкнуться с противником, а следующие за ними на расстоянии двух-трех переходов не были бы в состоянии поддержать их.

Всякое тесное нагромождение больших масс уже само по себе является гнусной крайностью. Оно находит себе оправдание и является необходимым, когда оно ведет непосредственно к сражению. В присутствии противника разделяться опасно, но в то же время невозможно длительно оставаться сосредоточенными.

Трудной задачей искусного руководства армиями является сохранение масс в раздельной группировке при обеспечении возможности своевременного их сосредоточения.

Для этого нельзя дать общих правил; задача каждый раз будет являться иной.

Гельмут фон Мольтке О СТРАТЕГИИ [133]

Политика прибегает к войне для достижения своих целей; она оказывает решительное действие на ее начало и ее конец и оставляет за собой право — повышать свои требования во время самого хода войны или же довольствоваться меньшим результатом.

При такой неопределенности стратегия всегда может направлять свои стремления лишь на самую высокую цель, которую вообще только можно достигнуть при имеющихся средствах [134] . Таким путем стратегия лучше всего работает в руку политики, для целей последней; в ведении своих действий стратегия остается вполне независимой от политики.

133

Статья написана непосредственно после франко-прусской войны и напечатана в 1871 г.

134

Чрезвычайно скользкая мысль, явившаяся у Мольтке в результате постоянных столкновений с Бисмарком и толкнувшая мышление прусского генерального штаба на ошибочный путь. Основываясь на этом положении, Мольтке (младший) и Людендорф смогли обратить мировую войну, которая для Германии должна была явиться оборонительной, в наступательную, что в конечном результате привело Германию к гибели. «Права» политики гораздо больше, чем утверждает Мольтке. — Прим. ред.

Первой задачей стратегии является изготовка боевых средств, первое развертывание армий. При этом ей приходится учитывать многосторонние политические, географические и государственные соображения. Ошибка, допущенная в первоначальном сосредоточении армии, едва ли может быть исправлена в течение всей кампании. Однако относящиеся к нему проекты могут быть обдуманы заранее и при предпосылке своевременной мобилизации и организованности перевозок должны безошибочно приводить к намеченным результатам.