Герои и злодеи

Рамси был поражён. Он давно понял, что отцу на него плевать, но до какой степени, его каждый раз потрясало, хотя, казалось бы, после лета, нечему удивляться.

— Папа, ты мне голову об стол разбил. Я в больнице был. Четыре дня дома не ночевал! А тебе … тебе на меня вообще плевать? — убито закончил он. Всё же в глубине души, он надеялся, что отец испытывает к нему хоть каплю сочувствия, после того, что сам с ним и сделал.

— Что ты дурачок, я о тебе забочусь. Пытаюсь сделать из тебя достойного человека, — невозмутимо пояснил Русе, и, аккуратно, не спеша сложил газету ровно по сгибам и так же неторопливо убрал её на край стола.

Рамси уныло кивнул. Этот разговор приносил только разочарование и пустоту. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться в каком-то другом месте, неважно в каком — любое будет лучше этого.

— Останешься дома на все каникулы. Достаточно уже погулял, — озвучил наказание отец, даже не взглянув на него.

— Нет. Я вообще в этом доме больше не останусь, — тихо, но твёрдо произнёс Рамси. Ему казалось, что, что-то внутри перевернулось, но он изо всех сил старался сохранить спокойствие, ведь сейчас настал решающий момент и он должен быть убедительным.

— Любопытно, — сказал Русе, приподняв брови, хотя очевидно, что любопытно ему совсем не было. — И куда же ты намерен отправиться? — сухо спросил он, придя к выводу, что сынок снова решил взбрыкнуть и податься в бродяги.

— Какая тебе разница? Просто оставь меня в покое, — Рамси про себя помолился всем своим кумирам, чтобы они придали ему смелости.

— Действительно, разницы никакой — всё равно, я тебя никуда не отпускаю. Я столько сил и времени на тебя потратил, что ты мне крупно задолжал, — размеренно и спокойно сообщил Русе. Он предполагал, что на этом весь разговор и закончится, поднявшись из-за стола, он подошёл к барной стойке и сделал глоток из кружки с чаем, что дожидалась там своего времени.

Рамси кивнул и коротко усмехнулся. Он вовсе и не думал, что всё будет так легко.

— Не больше, чем мистер Смит. Интересно, зачем ему столько оружия? Думаю, в полиции тоже заинтересуются этим контрактом. Кто знает, где он сейчас? — он покачал головой, выпятив нижнюю губу и развёл руками, а после расплылся в довольной улыбке.

— Ты что несёшь, дурачок? Верни немедленно контракт, а иначе… — Болтон-старший казался скорее раздраженным, нежили удивлённым, что сын решился на такой поступок. Он думал, что быстренько поставит его на место, даже не прерывая своё чаепитие.

— А иначе что? Бумаги у надёжных людей. Так, что или ты меня отпустишь и контракт вернётся к тебе, или завтра с ним ознакомятся в полиции, — Рамси напустил на себя невозмутимый вид, хотя внутри всё дрожало, он прислонился к стене, держа сцепленные в кулак, руки в карманах, чтобы ни выдавать своёго беспокойства. Теперь отступать нельзя, он уже вошёл в бурную реку, добраться бы ещё до другого берега.

— Сейчас же звони своим дружкам и пусть везут сюда контракт! — повелительным тоном произнёс отец.

— Нет. Я просто уйду, а ты меня не будешь искать и получишь назад свои бумажки, — уверенно заявил Рамси и чуть качнул головой.

— Ты мне ещё условия будешь ставить, щенок?! — Русе шагнул к нему, решив, что достаточно на сегодня словесных убеждений. Пора бы и поставить на место, невесть, что о себе возомнившего, дурачка, который посмел его шантажировать. Странно, что он вообще до этого додумался.

С кривой ухмылкой на лице, Рамси вынул из кармана нож. Кнопка оглушающее щёлкнула в тишине и выскочило блестящее острое лезвие.

— Не подходи. Ты меня больше не тронешь, — он пошёл на отчаянный шаг, но страха в своей жизни, он натерпелся уже порядочно, и так устал бояться, что хотел лишь одного, чтобы всё закончилось здесь и сейчас.

— Вот у нас какая новинка. На родного отца с ножом, однако… — Русе лишь рассеяно качнул головой, словно ничего примечательного не произошло, и вернулся на своё прежнее место.

Рамси молчал, вперив в него угрюмый взгляд.

— Что делать будешь? — поинтересовался Болтон-старший и взял в руки кружку, с успевшим остывшим, чаем, с наслаждением сделал глоток ароматного напитка.

— Я просто хочу уйти, — устало повторил Рамси.

Русе задумчиво посмотрел на него и отставил кружку в сторону.

— Ты сам себя загнал в угол, дурачок. Я ведь тебе давал шанс решить всё по-хорошему.

Одно быстрое движение и нож улетел под холодильник, а Рамси растерянно смотрит на опустевшую руку. Второе, и он уже стоит на коленях, больно приложившись об пол. Отец завернул ему руку за спину, так что он не может подняться. Так всё бездарно провалить! План, состоящий из блефа и напускного безразличия, разлетелся вдребезги.

Всё окончилось так же стремительно, как и началось. Отец отпускает его и протягивает телефон.

— Звони своим дружкам, — требует он.

Рамси качает головой, лихорадочно соображая, как поступить. Если он сейчас сдастся, то всё было зря. Мысли скачут в голове, как вспугнутые зайцы. Ему остаётся только настаивать на своём.

— Я сказал, при каких условиях ты получишь контракт, — упрямо повторяет он, поднимаясь с пола. Поверженный, но не сломленный — по крайней мере, так он себя ощущал.

Отец быстро покидает кухню. Также быстро возвращается с гитарой — той, которую подарили на день рождения Медведь и Светофор. Той, на которой написаны пожелания от всех друзей из разных городов, в коих ему довелось побывать.

— Так, что звоним или гитара отправляется на помойку? — Русе кладёт гитару на стол и телефон рядом с ней, очевидно, чтобы выбор был более наглядным.

— Папа, мне уже не семь, я не буду плакать из-за мишки, — Рамси становиться смешно. Пусть она и дорога, но свобода дороже.

Он берёт гитару и крушит её о барную стойку. Непередаваемое ощущение, настолько весело, что даже страшно. Он ведь давно усвоил урок, что все по-настоящему дорогие вещи должны быть спрятаны, всё, что ты любишь, будет использовано против тебя. Отец даже, кажется удивлён. Рамси отбрасывает в сторону обломки грифа с жалобно обвисшими струнами. Уж лучше так, чем в помойку. Он слышит тревожную барабанную дробь, как в цирке, когда исполняют опасный для жизни номер. Подходит к буфету, где за стеклом таится китайский сервиз, (чрезвычайно дорогой, который вынимают лишь при гостях — он сам из него ни разу не пил), осторожно берёт в руки изящный заварник из тонкого фарфора. Пару секунд просто разглядывает его, ведь, надо же, он впервые взял его в руки. Ничего особенного на самом деле: чайник как чайник.