Герои остаются в сердце

– Мам, я замерзла, – дочь возвращает меня из моих воспоминаний.

Я натягиваю на нее красный капюшон и обещаю, что мы скоро пойдем греться.

Наконец, находим Клёнова. Он не в черных, а в дымчатых очках. Лиза в первый раз видит перед собой военного при параде и смотрит на него во все глаза. Она здоровается с А.В. за руку и спрашивает, какие у него ордена. Тот начинает подробно объяснять, но тут подбегает Денис и просит нас обеих выйти из кадра.

Дождь, наконец, перестал. Сквозь тучи проглядывает солнышко и озаряет позолоченный купол церкви из красного кирпича. Этот маленький храм построен в честь святого благоверного князя Александра Невского. При жизни князь был не только отважным полководцем и тонким дипломатом. Сейчас он – небесный покровитель российского воинства. Именно к нему обращают свои молитвы женщины, стоящие у входа в храм. У многих в руках – красные гвоздички.

– А почему у гвоздик только две? – шепотом спрашивает дочь.

– Потому что этот храм в память о погибших, – тихо объясняю я.

Играет гимн. Женщины с гвоздичками косятся на нас. Клёнов и его ординарец поднимают руки к фуражкам, отдавая честь. На плацу застывает полтысячное русское воинство. Может быть, на него, раздвигая тучи, взирает сверху святой благоверный Александр.

Наконец, парад окончен. Мы с режиссером очень довольны. Вот он, тот самый строй, в котором должны остаться наши герои. Я предложила продюсеру назвать фильм – «Герои остаются в строю», но он сказал, что это слишком длинно. «Строй» остался, а «герои» – нет.

Зато я теперь я точно знаю, с чего надо начать сценарий. Гоша просит Дениса снять, как Клёнов произносит торжественную речь перед курсантами. А.В. соглашается, кому-то звонит, и вскоре мы нестройной колонной выдвигаемся к желтому зданию в псевдо-классическом стиле. Ордена и медали майора отливают золотом и серебром. Каждая награда стоила ему смертельного риска, а Орден Мужества – зрения.

– Мама, – шепчет Лиза, – у А.В. больше всех орденов.

Я соглашаюсь. Наверное, так оно и есть. Семнадцать лет назад его еще к «звездочке» представляли, но она куда-то закатилась.

Клёнов, Гоша и Денис заходят в здание, а мы с дочерью остаемся ждать в толпе родителей, невест и младших братьев-сестер.

– Мама, а у нас большая армия? – от нечего делать спрашивает Лиза.

Я пожимаю плечами. Когда я была в ее возрасте, но на улице можно было часто встретить военных в форме. Сейчас люди в одежде установленного образца – это или полицейские, или сотрудники МЧС. Я честно говорю, что не знаю, сколько человек в армии.

– Если хочешь, можем посмотреть в Интернете, – предлагаю я, но дочь уже задает новый вопрос:

– А наша армия с кем-нибудь сейчас воюет?

Ну что ты будешь делать? Не рассказывать же ей, еще ребенку, что о нашей армии в последний год было только две новых вести: первая – про коррупцию в Министерстве обороны, а вторая – про очередной неудачный запуск ракеты «Булавы». «Булава» для моей дочери-гимнастки – это всего лишь снаряд, который может сильно ударить, если неумело с ним обращаться. А что такое «коррупция» я не знаю и сама. Это какое-то очень политкорректное слово, которое не значит ничего. Когда у чиновницы из оборонного ведомства в квартире из одиннадцати комнат находят собрание антиквариата и несколько миллионов наличными, то какая разница, как это назвать? Да хоть горшком!

Из здания выходят наши довольные мужчины и затягиваются. Они полны энтузиазма и решают ехать прямо в Лужники, чтобы снять А.В. и В.А. вместе. Я с дочерью напрашиваюсь в командирский джип. Боец садится в машину для курящих, и наша кавалькада доезжает по Третьему кольцу до стадиона практически без приключений.

В Лужниках в разгаре большой спортивный праздник. Еще недавно здесь был большой рынок, и жизнь тут била ключом. После запрета на торговлю людей тут заметно поубавилось, но сегодня – особый день. На волейбольных полях играют в мини-футбол, на теннисных кортах – в волейбол. Мы идем к Северному ядру, где праздник инва-спорта. Так написано в рекламе, которую я уже две недели вижу в метро. Бондарев – один из организаторов этого мероприятия.

Находим В.А. на самом дальнем конце стадиона. Тут установлены столы с настольными играми.

– Ну что же вы так поздно, – сокрушается он. – Шествие уже закончилось. Был министр спорта.

Я говорю, что нам нужны не министр и шествие, а снять его и Клёнова.

Мужчины пожимают друг другу руки. Денис уже наготове. Оба наших героя хорошо вписываются и в кадр, и в формат. Жаль, конечно, что к нам не присоединился другой В.А. – наш второй герой.

– Он сегодня на параплане летает, – говорит Бондарев. – Он не очень любит массовые мероприятия.

У его друга нет обеих ног. Он подорвался на мине в Афганистане, где служил авианаводчиком во время необъявленной войны. После госпиталя летчик Богданов вернулся в строй и повторил подвиг Алексея Маресьева. К нашему проекту он отнесся более чем скептически, но все-таки дал интервью. В нем были простые мудрые слова: «Война ломает слабых, а сильных делает еще сильнее». Он, также, как и наш режиссер, с бородой, только она вся седая.

Я гляжу на Гошу и вижу на его лице полное разочарование: «Ну чего же ты? Не смогла уговорить! Зачем нам всего два героя?»

Сейчас на режиссерском лице – полное разочарование: «Ну чего же ты? Не смогла уговорить! Зачем нам всего два героя?» Я тоже чувствую, что в Лужники мы прикатили зря. Два героя в конце фильма – это как два богатыря на картине – явный недобор. Цифра «три» имеет свой сакральный смысл, символизируя триединую сущность. Так и участники нашего проекта – все очень разные, но все вместе создают портрет идеального героя. Клёнов символизирует отвагу, Богданов – мудрость, а Бондарев – инициативу и организующее начало. Клёнов и Бочаров об этом вряд ли задумываются. Они вообще не обращают на нас ни малейшего внимания, неторопливо беседуя друг с другом. Это знакомство – единственный бонус, который наши герои получили за участие в малобюджетном проекте.

Снято! Пора закругляться. Денис снимает камеру с плеча. Гоша выходит со стадиона и с удовольствием затягивается сигаретой. Теперь моя работа – писать закадровый текст и выбирать (или выдирать?) эпизоды из интервью. Я помню, на киношном языке такие куски прямой речи называются «синхрон». Десять часов отснятого материла надо превратить в сорокаминутный фильм.

Я прощаюсь с героями и с коллегами. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся.

3

В воскресенье вместо сценария пишу сочинение по истории. По предмету «Окружающий мир» дочери надо сочинить эссе по картине «Поединок Пересвета с Челубеем на Куликовом поле».

Залезаю в Интернет, забиваю вопрос: «Как бились на поле Куликовом Пересвет и Челубей?» Яндекс выдает море ссылок. Среди них встречаются совершенно неполиткорректные произведения народного творчества. Читаю их дочери, обе смеемся.

Как на поле Куликовом закричали кулики,