Герои Шипки

Вскоре после проводов Максимова вдруг резко захолодало и задождило. Пронзительный ветер с Балтики волочил низкие обтрепанные тучи, цеплявшиеся за остроконечные шпили готических соборов. В опустелом доме гуляли сквозняки и пахло кисловатым духом отсырелых обоев.

В ненастные вечера, казавшиеся особенно длинными, Пушкин в малиновой суконной венгерке, сидя при свечах в кабинете, разбирал и приводил в систему свои записи.

В этой работе его изболевшаяся вконец душа находила отдохновение. Все отчетливее виделись ему давние и «е столь давние события. Выстраиваясь в единую цепь, они составляли хронику полка, которая была неразрывно связана с великой и многотрудной историей государства Российского...

Окидывая мысленным взором почти трехвековой ратный путь полка, Александр Александрович, конечно, ве знал, что будущий историограф 13-го Нарвского вскорости напишет о нем самом: «Сын известного поэта, именем которого гордится Россия, полковник Пушкин являл собой идеал командира-джентльмена, стоявшего во главе старинного гусарского полка...» Не знал он и того, что уже буквально через несколько месяцев нарвским гусарам под его командованием предстояло к былой воинской славе добавить новые подвиги в русско-турецкой войне за освобождение Болгарии...

Вскоре с оказией, с возвратившимся раненым волонтером, которому в бою турецким ятаганом отсекло на правой руке пальцы, ротмистр Максимов прислал первое известие из военного лагеря восставших герцеговинцев. Письмо, писавшееся, видимо, не за один присест, было отрывочным, но пространным и обстоятельным.

Ротмистр подробно описывал путь русских волонтеров через Румынию на Турн-Северин и далее пароходом по Дунаю на Кладов и Белград, всевозможные дорожные злоключения, связанные с нелегальным провозом оружия, волнующе рассказывал об искреннем радушии и братской любви, с которыми встретили русских добровольцев восставшие герцеговинцы:

«Меня охватило какое-то особенное чувство. В душе я ощутил целое море любви к страдающим братьям, а жажда мести туркам просто душила меня... Такое же чувство, наверное, испытывали и все мои друзья...»

Русских офицеров сразу же поставили во главе отрядов и чет, куда наряду с герцеговинцами входило немало болгарских и сербских войников. Были здесь и неведомо каким путем попавшие сюда русские солдаты из отставных.

«К моему удивлению и восторгу, встретил я в своем отряде несколько русских солдат, уже исправно здесь воевавших. Особенно поразил меня бравый молодец, от-

ставвой пехотный унтер-офицер родом откуда-то из-под Шуи, с достоинством носивший на груди черногорскую золотую медаль «За храбрость».

У восставших почти не было конных отрядов. Максимову пришлось превратиться в пехотного офицера. Это его не смущало. Отряд под его командованием сразу же начал боевые действия и вел их успешно. В критические моменты гусарский ротмистр поднимал своих войников в штыковые атаки.

Уже в этом письме Максимова содержались многие весьма полезные, по мнению полковника Пушкина, сведения, касательные вооружения, тактики и боевых качеств турецких войск.

Османская армия, сообщал штаб-ротмистр, разделена на низам (кадровые войска), редиф (запас) и мустахфиз (ополчение), из которых последние два отличаются сравнительно малой боеспособностью. Основной тактической единицей в пехоте является табор численностью 774 человека, практически он не превышает 650 солдат. В кавалерии табор имеет 143 всадника, а на деле это, как правило, сотня...

На вооружении пехоты ружье Пибоди-Мартини и отчасти ружье Снайдера, что примерно соответствует нашим винтовкам Бердана и Крнка. Кавалерийские карабины у турок магазинные системы Винчестера и превосходят отечественные удобством обращения и скорострельностью (свыше 15 выстрелов в минуту).

Что особенно поражало Максимова — это поистине неисчислимый запас у турок патронов, которые они никогда не экономят и посему могут вести огонь сильный и продолжительный, весьма убийственный для наступающего противника...

Потом, уже в Янов, в маленький заштатный городок Люблинской губернии, расположенный в непосредственной близости от австро-венгерской границы, куда перебазировался Нарвский полк, приходили новые депеши от штаб-ротмистра, такие же дельные и обстоятельные. Максимов не только сообщал отдельные факты, но умело и грамотно обобщал их, делал точные и смелые выводы.

Александр Александрович Пушкин искренне радовался за своего офицера и в душе пророчил ему большое будущее. Если, конечно, останется жив любезный Евгений Яковлевич, ведь война там идет, судя по всему, серьезная.

Это не прогулка и не парадный смотр с георгиевскими трубами и барабанным боем...

Из депеш Максимова полковник узнавал о весьма высоких боевых качествах солдата турецкого низама, о его фанатичной преданности знамени ислама и редком упорстве и стойкости, особенно в обороне. За стенами крепости или под прикрытием редута турки сражаются превосходно, но в открытом поле, как правило, не способны к быстрому маневру. Наступают почти исключительно фронтально, в густых цепях, не применяя даже обхода флангов. Резервы держат далеко от боевых линий. Эти резервы легко отсекать конницей и бить неприятеля по частям стремительными ударами, используя выходы в тыл и во фланги. Короче, надо стремиться выманивать турок на открытую местность и избегать штурма их укреплений.

С регулярной кавалерией низама Максимову дела иметь пока не приходилось. Конница же мустахфиза, скомплектованная в основном из представителей подвластных османам горских народов, высокими боевыми качествами не отличается. Нападает, как правило, шайкой, ордой с диким криком и пальбой на заведомо слабого противника. Встречной атаки не выдерживает. Отряды их под именем «башибузуков» («сорвиголовы») приданы полевым частям. Специализируются большей частью на резне мирного населения, где проявляют разнузданную, нечеловеческую жестокость...

В будущих боевых операциях на Балканах (а то, что Россия непременно будет здесь вести войну, штаб-ротмистр нисколько не сомневался) Максимов, оставаясь кавалерийским офицером и мысля стратегически, одно из ведущих мест отводил конным соединениям. Именно они, по его мнению, обладают быстротой маневра и натиском, чего так боятся турецкие войска. Только надо уметь сообразовывать свои действия с пересеченной местностью и полагаться не только на шашки, но и полнее и эффективнее использовать стрелковое оружие, в том числе и приданную кавалерийским частям артиллерию.

Большинство практических выводов, сделанных Максимовым из опыта войны в Герцеговине, горячо, всем сердцем разделял и поддерживал командир Нарвского полка. Однако эти выводы во многом отличались от официальной точки зрения на методы ведения современной войны со стороны особ царствующего дома и высшего командного состава.

Александр II вскоре после восшествия на престол на одном из своих церемониальных красносельских парадных смотров с глубокомысленным видом изрек, что кавалерия как род войск скоро должна устареть, все будут решать па полях сражений пехота и артиллерия. Чем выше калибр пушек, тем лучше. В это время он, видимо, вспоминал восхитившую его поблескивающую вороненой сталью крупповскую продукцию, виденную им па Парижской выставке...