Герои. Другая реальность (сборник)

Хозяйка дома не сразу узнает в гостье молодую девушку, которую она знала недолгое время накануне своего замужества. Тогда они и впрямь сошлись, называли друг дружку сестрами, но после непродолжительного знакомства расстались и более не имели сведений одна о другой, не состояли в переписке, что так любят наши дамы, и у г-жи Моррель не осталось даже портрета на память.

Однако стоит гостье назвать имя графа Монте-Кристо, как чета Моррелей признает ее. Перед ними – Гайде, дочь Али, паши Тебелинского и супруга графа.

Автор искусно нагнетает напряжение – что заставило красавицу Гайде, счастливую жену и мать двух прелестных малюток, покинуть супруга и пуститься в странствия? Но дадим слово ей самой.

« – Друзья мои, я не знала жизни кроме той, которую создал для меня граф! – воскликнула Гайде. – Он был для меня всем в мире – спасителем, возлюбленным, душой моей души! Каждое его слово было вырезано в памяти моей огненными буквами. Когда он стал моим мужем, я не верила в свое счастье и более всего на свете боялась проснуться и не найти его рядом с собой на ложе. Главным моим желанием стало родить графу сыновей, и Господь дважды благословил меня. Но настал злосчастный день... О, сколь счастлива была я в слепоте своей!.. Мне следовало и далее во всем доверяться графу!..

– Говорите, Гайде, говорите, – ободрил ее Максимилиан. – Какова бы ни была правда – поведайте нам ее.

– Мои дети росли, и я, счастливая мать, задумалась однажды о том, что у них наверняка есть троюродные братья и сестры. Ведь мать моя, царственная Василики, не была единственным ребенком в семье, она были прекраснейшей из сестер, и за это ее приблизил к себе мой покойный отец. И я захотела отыскать своих родственников. Если они в бедственном положении, говорила я себе, то ведь можно взять на воспитание их детей, чтобы мои сыновья росли вместе со своими кузенами и сверстниками. И я упросила графа поехать вместе со мной в Грецию на поиски сестер моей матери. О, зачем, зачем я сделала это?!

Гайде зарыдала. Валентина, обняв ее, утешала настойчиво и ласково. Она сделала знак Максимилиану, чтобы он удалился, полагая, что наедине скорее сумеет помочь Гайде. Но прекрасная гречанка сдержала рыдания.

– Семья моей матери до войны жила в Тепелене, оттуда же родом и мой несчастный отец, – сказала она. – Мы отправились туда на поиски моих родных, но не нашли их. Удалось узнать, что сестры моей матери, бывшие вместе с ней в Янине, претерпели множество злоключений, были выкуплены из плена родственниками, выданы замуж и переселились в Морею. В Морее я отыскала двух сестер, моих теток, – но, ах, лучше бы я их вовеки не встречала! Они рассказали мне то, что я сперва сочла за гнусную ложь, и граф был того же мнения. Но эти женщины знали свидетельниц захвата Янины и их уцелевших во время штурма мужей. Я узнала страшную правду. О Валентина, о сестра, как бы поступила ты, узнав, что близкие твои, твоя семья, виновны в страшном деле, что мать твоя предала в руки убийц твоего отца?..

И Гайде лишилась чувств».

Далее гречанка, рыдая и поминутно порываясь упасть в обморок, произносит целую речь, блистая истинным знанием греческой истории, которую мы с вами, дражайший читатель, заимствуем частично из обязательного в гимназиях Гомера, а частично – из поэм лорда Байрона. Суть ее орошенной слезами лекции, если отвлечься от оплакивания отца и, наоборот, добавить толику исторической правды, такова.

Али-Тебелин, он же – Али-паша Тебелинский, он же – Али-паша Тепеленский (это уж как на чей вкус), он же – Али-паша Янинский, был изрядный злодей, фигура колоритная и зловещая. Он родился в 1742 году в Тепелене, Тепеленский пашалык был его наследственным владением, но в тех краях свое понятие о юрисдикции. После смерти отца Али схватился воевать с пашой Берата и лишился земель. Он стал, благородно выражаясь, изгнанником, а попросту говоря – бродягой. Наконец ему удалось вернуть Тепелену и вырезать врагов. Далее он орудовал, не стесняясь в средствах. Он втерся в доверие к некому соседскому паше, а сам добился у турецкого султана его казни. Затем он положил глаз на Янину и Янинский пашалык. В городе шла война двух партий, всем безмерно надоевшая, и Али ловко привлек на свою сторону горожан. Затем он поставил султана перед свершившимся фактом. Далее ему непременно понадобился Бератский пашалык, но местный паша был поддержан албанцами-христианами и жителями города Сули – сулиотами, которые отправили послов к присноблаженной государыне нашей Екатерине Великой и получили ее покровительство (а также немалое количество оружия). Справиться с ними Али не удалось – он был разбит наголову, а часть его войска утонула в реке Ахерон – улыбнись воспоминаниям школьных лет, любезный читатель.

Далее наш беспокойный паша заделался комедиантом. В 1797 году он подружился с французами, которым тогда принадлежали венецианские крепости в Далмации и Албании. Он разгуливал, украсившись трехцветной республиканской кокардой, и восхищался революционной Декларацией прав человека (чтобы восхищаться, читать сей документ вовсе не обязательно). Но вскоре он атаковал прибрежные французские крепости, захватил и по давней своей милой привычке вырезал гарнизон и население. Не знаем, было ли известно господину Дюма о таком светском обхождении паши со своими земляками.

Мало осталось среди нас, уважаемый читатель, ветеранов войн с Бонапартом, да и те не вспомнят, пожалуй, события 1802 года, а читать исторические увражи все мы невеликие охотники. Однако наш журнал готов и не на такие подвиги, чтобы добраться до правды. Командированный в библиотеку сотрудник наш выяснил, что в 1802 году Бонапарт, увидев, что его затеи терпят неожиданный крах, заключил мир с турецким султаном и его Оттоманской Портой, вернул Турции захваченный было Египет и тем самым окончательно сбил с пути добродетели нашего героя – пашу Тебелинского. Али-паша объявил джихад против сулиотов. Они продержались три года и были вынуждены сдаться на «почетную капитуляцию» – так паша Тебелинский назвал в европейском стиле свое позволение сулиотам покинуть родные места и уйти куда глаза глядят. Они уходили тремя колоннами, и две из колонн погибли под ударами отрядов Али.

Прелестная в своей скорби Гайде (кстати, есть основания полагать, что она была отнюдь не гречанка в стиле Байрона, все еще модном в 1845 году, а албанка в стиле «Гуслей» известного шутника господина Мериме) скрыла от Валентины и Максимилиана то, что рассказали ей в Морее. Расправившись с сулиотами, албанец Али взялся за греков. Он попытался захватить один из островов (в тек краях их превеликое множество), но тут уж против него объединились все, способные держать оружие, – островитяне, их приятели – морские пираты, а также сухопутные разбойники с материка.

Тут мы вынуждены просить прощения у дам, читающих сию рецензию. Негоже обременять их всеми этими историческими ужасами, однако близок миг избавления. Нам просто надобно растолковать, каков был Янинский паша, столь благородно обрисованный господином Дюма. Особливо почему-то его красивая и длинная белая борода смущает умы читателей – вон и господин Бальзак, любимец наш, также ее всуе поминал.

Пока Али сражался с греками и наживал себе новых врагов, Бонапарт вел войну с Россией – увы, до поры – победоносную. В 1807 году присноблаженный император Александр Благословенный заключил с ним Тильзитский мир. Тут наш паша, чьи хитрости бывали обыкновенно шиты белыми нитками, вновь попытался подружиться с французами. Но Бонапарт и слышать о нем не желал. Тогда Али нашел своим талантам иное применение – захватив как можно более земель, населенных албанцами, он решил покончить с турецкой властью и самому сделаться султаном Османской империи. Воевал он тогда со всеми – и с мусульманами, и с христианами, ставку же имел в Янине. Греки, сражавшиеся с ним, были в отчаянии. И тем удивительнее события, случившиеся в 1821 году.

Наш неугомонный паша, имея к тому времени за спиной 79 прожитых лет, восстал против султана Махмуда и призвал под свои знамена греков, обещав им свободу. Ты можешь удивляться сколь угодно, любезный читатель, но они поднялись все, как один.

А теперь обрати внимание на следующие имена. Али-паша нуждался в военных советниках и готов был платить им хорошие деньги. И охотники послужить будущему султану сыскались. В Янине собрался сущий Ноев ковчег – были там офицеры-итальянцы, поляки, немцы, но более всего – французы. Вот их имена: Ги де Сент-Элен, Гайар, Шовасэн, генерал Мэзон, полковники Фавье и де Труавиль, командир эскадрона Реньо де Сен-Жан-д'Анжели, капитаны Балест, Николь и Журдэн. В списке нет вымышленного полковника Мондего, разумеется, но потерпи, о читатель, сейчас и до него дело дойдет.

Один из этих офицеров, как до сих пор полагали, предал Али-пашу Тебелинского и впустил неприятеля в цитадель Янины – крепость Кастро. Его, этого загадочного офицера, вывел господин Дюма в образе Фернана Мондего – одного из обидчиков благородного Эдмона Дантеса. И так ловко повернул дело, что человек, избавивший Грецию от злодея, готовившего ей погибель, явился перед тобой, читатель, образцом изменника и предателя.

Ты, любезный читатель, помнишь из романа г-на Дюма красочные подробности осады турками Янины, особенно же – раба Селима, с факелом в руке ожидавшего приказа поджечь пороховой погреб, и девочку Гайде на руках у матери ее Василики. Не показалось ли тебе странным, что малое дитя запомнило так много сведений о предательстве? Это и самому г-ну Дюма показалось удивительным, и потому он вкладывает в уста Гайде слова: «Мне было четыре года; Но, так как для меня это были события необычайной важности, то я не забыла ни одной подробности, ни одна мелочь не изгладилась из моей памяти».

Загадка сия имеет продолжение в романе «Графиня Монте-Кристо», а теперь следуй за нами, заинтригованный читатель, и узнаешь много любопытного.

Ты узнаешь, что раба Селима с факелом не было вовсе, но некий францукзский полковник, командовавший артиллеристами Али-паши, получил предложение сдать цитадель на почетных условиях, но отказался и грозился взорвать пороховой склад. Таков был его официальный ответ осаждавшему Янину подководцу султана Махмуда Хуршид-паше, однако несколько дней спустя ночью в цитадель был впущен турецкий отряд и Али-паша наконец угодил в плен.

Далее мнения расходятся. Иные утверждают, будто Али-паша был задушен адьютантом Хуршида, иные – будто после годичной осады и капитуляции он скрылся в христианском монастыре на одном из островов, куда султан послал к нему делегацию с грамотой о помиловании. Однако в миг вручения грамоты на Али-пашу с его свитой напали и убили его. Так или иначе, а голова мятежного паши, а также головы троих его сыновей и внука, были выставлены на площади в Стамбуле.

Но все знатоки истории сходятся в одном: предательство имело место. Неясно только, кого подкупил султанский сераскир Хуршид-паша, чтобы попасть в Янину.