Героический режим. Безбожие

Впрочем, я смогу воспользоваться своими способностями и бежать. Без маски, без мешка, без плаща. Без оружия. Я застонал от злости.

– Больно? Ну, ребята перестарались слегка. Но ты крепкий.
– Толстяк постучал по столу, показывая какая крепкая у меня башка. Я даже не спорил. Не в плане крепости, а в плане содержания.
– А теперь говори: где взял специи?

– У брауни выбил. В одёжке нашёл. Решил, что смогу продать.

– Ну, понятно, что сможешь...

– Вы не поняли!
– резко прервал я конунга.
– Я не знал, что это такое. Просто я искал, что продать, так как денег у меня не было, нашёл эту хрень, понюхал... и решил, что смогу продать.

Конунг пристально смотрел на меня, изучая моё лицо. Вернее, распухшую сливу, которой оно стало. Тишина затянулась так надолго, что я не выдержал и буркнул:

– В чём меня хотя бы обвиняют?

– В чём? Ха, а сам не догадаешься?
– Я молчал. Конунг вздохнул и принялся перечислять: - Во-первых, добыча специи - сильнейшего наркотического вещества, вызывающего странные видения и, что куда хуже, привыкание после первой же затяжки. Во-вторых, его продажа купцу. В-третьих, сопротивление аресту. И, пожалуй, в четвёртом, в подрывной деятельности против государства.

Я вылупил глаз.

– А деятельность-то...

– Ну, как же. Продажа наркотиков... сколько народу ты бы потравил? Сколько годных для боя воинов? Сколько матерей?

Я выругался. Че-ка, мать вашу.

– Ладно, - немного удручённо вздохнул толстяк.
– Сопротивление аресту и подрывную деятельность я тебе, пожалуй, прощу. Но первых двух пунктов хватит для того, чтобы клеймить тебя и отправить на каторгу, где тебя прикуют к вороту, и ты до самой смерти будешь его вращать. Не очень-то хорошая перспектива, а?

Я потрогал языком нижнюю губу. Кажется, начала затягиваться. Дело обстоит ещё хуже, чем я ожидал. И что же делать?

– Оно стоит восемьдесят серебряных?
– спросил я.

– Может даже, чуть-чуть больше.

– Наверное, хватит, чтобы починить частокол? И даже, наверное, чуть-чуть останется?

– Совсем чуть-чуть, - кивнул конунг.

– Так почему бы не провести подрывную деятельность в стане врага?

– Какого врага?

– Западного, восточного - какая разница? Продать специю купцу, и...

– За восемьдесят купцу не продашь, а этого на частокол не хватит.

– За шестьдесят?

– За пятьдесят пять, скорее всего. И то, если хорошо торговаться.

– Можно продать за восемьдесят и, скажем, оказать купцу услугу...

– Какую?

– Выпустить из каталажки, например.

Конунг сощурился.

– Вот, вроде бы, уже поверил, что северный простак с края мира решил продать вкусно пахнущую травку, - медленно проговорил он.
– А он тут же начинает юлить и хитрить так, будто бы что-то в этой жизни понимает. Вы с этим засранцем, случаем, не сообщники? Тогда я обоих на каторгу отправлю.

Я мысленно выругался. Вот и всё. Совсем всё. Ну что за идиот. Впрочем, обычный идиот, возомнивший, что он куда умнее других, более старых и опытных людей.

– Может быть, суд?
– предположил я, хватаясь за последнюю соломинку.

– Он уже идёт, все решения здесь принимаю я.

– Божий суд?

– Какой-такой божий суд?

– Ну... поединок. Или там раскалённую подкову в кулаке потаскать...

– Есть такие суды, - согласился конунг.
– Но... нет. Здесь решения буду принимать я, а не твои бойцовские способности или сила воли.

Я услышал, как скрипят мои зубы.

– Н-да, парень, вляпался ты... Кстати, как тебя звать?

– Алексей. А вас?

– А меня Дибмуад. Странное имя, но какое уж дали. Послушай, Алексей. Ты, как оказалось, парень не глупый. Ну, зачем тебе, скажи, магическая метка между лопаток и цепь?

Это был шанс, и я решил вцепиться в него зубами.

– Скажите, что мне сделать, и я выполню всё, что вы прикажете.

– Ничего мне не надо. Я просто тебя пожурить чуть-чуть решил. Ты же молодой, а так свою жизнь потратил. Может быть, я своим внукам буду твою историю рассказывать, когда они решат отправиться в путешествие. Вот скажи, кто тебя дома ждёт?

– Никто, - сумрачно ответил я.

– Ну как же никто? Родители? Жена? Дети?

– Никто. Нет у меня никого.

– Потому и отправился в путь?

– Типа того.

– А к нам что привело?

Я скрипнул зубами.

– Месть.

– Месть?
– переспросил Дибмуад, потирая бороду.
– Есть, значит, кому мстить? Ну что ж, не самый лучший выбор, но и не самый плохой. Вот что тебе сделал этот человек или люди? Из-за них у тебя никого не осталось? Или они твою порцию специи увели?

– Не знал я ни про какую специю!
– рявкнул я, совершенно выходя из себя. Нижняя губа разошлась, на подбородок брызнула кровь.
– Никто моих близких не убивал, - добавил я тише.
– Наоборот, самые близкие мне люди решили убить меня. Не скажу, что они совсем не правы... Но поступать так не стоило.

– Ясно. Всё ещё крутого из себя строишь? И сколько же их?

Я ухмыльнулся.

– Ты в курсе. Они несколько дней назад вырезали команду корабля, привёзшего их сюда.

Дибмуад сморщился, как от зубной боли. Я неожиданно ощутил некий призрачный шанс. И он, наконец-то, не подвёл.

– Так сколько их было?
– спросил конунг.

– Десять. Одна девушка.
– Я коротко описал свою бывшую пати.

Выслушав меня, толстяк принялся барабанить пальцами по столу.

– Пожалуй, дам тебе шанс реабилитироваться, - сказал он.
– Игорь, войди.

Услышав имя, ошалело уставился на дверь. Около неё стоял сутулый парень. Короткий ёжик волос, гладко выбритый. На пальцах татуировки, а правую скулу уродует застарелый шрам. Татуировки я хорошо рассмотрел потому, что он держал в руках грубо сделанную трубку. От неё шёл тонкий дымок, но запаха курева я не чувствовал.

На губах Игоря играла странная улыбка. Это был игрок, убийца.

Не трудно догадаться, какую работу мне дали на следующий день.

Я остервенело гонял по полю брауни. Они быстро респаунились, но чёртовых свёртков с каждым разом становилось всё меньше и меньше. В первый раз я выбил шесть, во второй пять... Ещё раз, и я вытащу последний свёрток. Для этого приходилось убивать каждый раз по тридцать мобов с дерьмовым вознаграждением.

То ли издеваясь, то ли не желая терять опыт, Игорь взял меня в пати. После этого брауни-переростков стало убивать куда сложнее, что никак не влияло на награду. Да и Метка, которую на меня наложил убийца, раздражала. Сам он сидел рядом с поляной, посасывая трубку. На его коленях лежал мой двуручный арбалет, а по бокам по одноручному. Несмотря на видимую расслабленность, он был готов их использовать. Я уже проверял, решив, что лучше синица в руке... то есть единственный тесак, без другого шмота.