Героинщики

– Понятно...

– Так что, этот парень считается гомосек или нет?

– Я его знаю?

Он крепко сжимает руки, будто нервничает.
– Да. Не говори никому ...
– делает он выразительную паузу, собираясь с мыслями.
– Но мне эту историю рассказала Элисон.

– Подожди ... Так это Эли трахнула парня страпоном?

– Ага ... Сказала, что он поставил ей такое условие - типа, переспит с ней только тогда, когда она такое с ним сделает. Наверное, ты уже догадываешься, о ком идет речь!

Перед моим мысленным взором сразу возникает лицо моего бывшего приятеля по группе, красное и потное, когда он играл тогда на сцене в Пилтон.

– Гемиш? Гетеросексуальный гомосек?

Кайфолом мрачно улыбается.

– Гетеросексуальный гомосек по имени, а теперь и по природе. Элисон была непреклонна, что с мужчинами он этого никогда не делал. Так каков твой вердикт: безнадежный пидорас или просто экспериментирует?

– И он не трахнул Элисон после того, как она это сделала?

Кайфолом подумал немного и ответил:

– Нет ...
– А потом добавил, более уверенно: - Нет, он ее точно не трахал тогда.

– Если бы он ее потом трахнул, то я бы склонился к эксперименту. Но тот факт, что он этого не сделал, лишний раз доказывает, что он скорее пидор, чем гетеросексуал.

– Вот и я так думаю!
– с триумфом кричит Кайфолом, которому вся эта история кажется чем-то очень важным.
– Нихуя он не экспериментировал, а тот факт, что она вонзила ему того дилдо прямо в «куплет и припев», делает его - Гемиша, конечно - королем пидорв! Он сразу убежал из ее квартиры, будто у него черная дыра в заднице разверзлась! Но мне это доверили под строжайшим секретом. Поэтому я, конечно, надеюсь на то, что ты будешь держать язык за зубами.

– Договорились, - вру я.

Интересная история, конечно, но Кайфолом сидит у меня еще целую вечность. Болтает о девушках, о своей семье, о «Хиббс», Лейте, Бэгби и снова о девушках.

– ... есть у большого хуя и недостаток - можно сделать девушке больно, - рассказывает он, но меня это вообще не интересует. Я чувствую, как засыпаю, а когда просыпаюсь через несколько часов, то вижу, что свет до сих пор горит. Думал, он до сих пор сидит на моей кровати, но чудо – Кайфолом в конце концов ушел.

Запись в журнале: Алан Дьюк

Всегда расстраиваюсь, когда вспоминаю, как обошелся с Аланом (Шоколадкой) Дьюком, когда мы были еще совсем детьми. Помню, отец Мэтти, Дрю, ласково назвал меня когда-то «Рыжим орешком». И все дети Форта мгновенно подхватили это прозвище, но из уст это звучало очень обидно. Однажды мы выходили из Лейтовской библиотеки, мне что-то шибануло в голову, я вернулся к Дьюку и ляпнул:

– Что смотришь на меня, шоколадка?

Ребята засмеялись и начали дразнить его вместо меня.

Я видел, как он страдает, хотя и непременно взрослеет. Он стал козлом отпущения. Мэтти, недоносок ебаный, хотя и ходил в поношенной одежде, но тоже смеялся над Дьюком так же, как и Бэгби с отцом-арестантом, Кизбо, толстяк сын безумной мамаши, и я, брат ебаного отчаявшегося инвалида. Мы всегда переводили стрелки на этого парня, когда сами попадали под огонь. А позже и другие соседи, например Каррены, начали злобно над ним смеяться.

Но хотя это делали все, именно я совершил это преступление, это моя вина. Постоянно помню эту страшную историю и не знаю, можно ли еще что-то сделать.

День двадцать третий 

Я получил почту! Там музыкальный сборник от Хейзел (записи групп типа «Psychedelic Furs », «Magazine», Siouxsie, «Gang of Four»- у Хейзел всегда был прекрасный вкус к музыке). Целый день наши руководители проверяли конверты на предмет скрытых наркотиков. Если бы они знали Хейзел, то могли бы не беспокоиться - единственной наркотой, которую мы с ней употребляли вместе, была водка. Я рад получить весточку крайней мере от кого-то. Кстати, среди всех нас здесь только Кайфолом ранее получал целые пакеты - от всех своих девушек.

Вернувшись в свою комнаты, я ставлю песню Боуи, который поет что-то об автомобильной аварии, и раскрываю письмо.

Дорогой Марк.

Надеюсь, твоя реабилитация эффективна и ты найдешь в себе силы побороть эту болезни. Видела твою маму недавно на Джанкшн-стрит. Сказала, что идет в церковь, чтобы поставить свечку за твое здоровье и помолиться за спасение твоей души. Знаю, ты только посмеешься над ней, но это свидетельствует о том, что ей действительно не безразлично, что она искренне заботится о тебе, как и вся твоя семья. И я.

Я все еще в Биннз, но планирую поехать с Джеральдини Клуни и Морагом Гендерсоном до Майорки. Джерри работает вместе со мной, а Морага ты помнишь еще со школы.

Ходила на выступление «Roxy music» в «Плэйхаус»! Честно, Марк, это было невероятно!

Встречалась недавно с нашей бывшей компанией в баре «Матерз», что на Броутон-стрит: с Кевом Стюартом, Гвеном Дэвидсон, Лорой Макэван, Карлом Юартом. Все спрашивают о тебе, говорят, что скучают по тебе, так же как и я.

ПОЖАЛУЙСТА, верни нам старого-доброго Марка.

Береги себя.

С любовью,

Хейзел.

Когда я читаю это письмо, то чувствую, как сжимается мое сердце. Я комкаю бумажку и выбрасываю его в пустую мусорную корзину (видимо, уборщица, в конце концов, забрала мои компрометирующие записи из дневника и испачканные салфетки Клинекс), но потом невольно достаю его обратно, разглаживаю и прячу в карман.

Старый Марк? О ком это она?

Я успокаиваюсь и иду медитировать вместе с Кочерыжкой и Сикером. Затем, после перерыва на кофе, за которым Сикер рассказывает мне свои байки, Тощая приглашает нас посетить группу оценки прогресса, и мы все, как зомби, направляемся в конференц-зал. Я весь такой положительный из-за огромного количества сахара в кофе, у меня такое чувствительное настроение - наша встреча полна объятий и кажущегося благоговение. Но это - только затишье перед бурей групповой терапии, посвященной зависимости.