Героинщики

Девушка кивает, заворачивает волосы в полотенце и берет в руки дымящуюся чашку. Она выглядит, как обманутая птица с рекламы «Нескафе».

Я прочищаю горло, пока она садится на стуле в позу лотоса.

– Малый Дэйви очень любил Мэри Маркес, которая вела шотландские новости по телеку. Ты могла тоже видеть ее, она такая ... на итальянку похожа. Загорелая, с кучей косметики на лице, огромный акцент на глаза и яркая красная помада.

– Кажется, я ее видела. Вечерние новости?

– Да, это она. Однажды я заметил, что малый Дэйви возбуждается от того, как она читает текст на камеру. Он так глубоко дышал. И от меня не скрывалась реакция на эту женщину, которая проходила в его штанах ... Фиона с пониманием кивнула. Я увидел красное пятнышко на ее джинсах, на коленке, я ее никогда раньше не видел. Пожалуй, краска с какого занятия с детьми.

– Я всегда ухаживал за ним по пятницам вечером. Когда начались шотландские новости, я увидел, как малый уставился на телеэкран, как у него началась заметная эрекция, и тут я подумал, блядь, ему же пятнадцать, малый бедняга ...

Понимаешь, к чему я веду?

– Да, - отвечает Фиона; печально, но как-то отстраненно.
– В нем проявляется сексуальность, но он не может ее реализовать.

– Прямо в точку, - выдыхаю я с облегчением от того, что кто-то смог это, блядь, понять.
– И я решил ... что надо ему подрочить.

Фиона опустила глаза вниз, но затем встретилась взглядом со мной. Она поджала губы. Ни попросила меня продолжить свой рассказ, но и остановиться тоже не просила.

Я глубоко вздохнул.

– Так я и сделал. Кажется, я помог ему.

– Марк ...

– Знаю, все знаю ... Это - мой брат, это почти секс, но там не было ни чувства. Теперь я это понимаю. Тогда я мог думать только о том, чтобы довести его до разрядки, помочь так, как я помогал ему, когда выбивал жидкость с его легких. Так я и поступил. Малого всего затрясло, он кончил почти в секунду. А потом довольно задремал. Я никогда раньше не видел его таким умиротворенным. Я все убрал, пока он переживал лучшие мгновения своей несчастной жизни. И я решил, что не нанес ему никакого вреда.

– И что случилось дальше?
– Моя история заинтриговала ее, девушка поставила чашку на пол, не отводя взгляда от моего лица.

– Он начал ждать следующего раза. Аутичные дети запрограммированы на рутину.

Они - как часы. Завтракают в одно и то же время, ложатся спать тоже. И это стало его пятничным мероприятием; если он пропускал какие-то обычные физические упражнения, то мог делать их самостоятельно, хоть целый день. Но когда начинались новости, он смотрел на экран, потом на меня и начинал кричать так: МЕ-ЕЙ-ХЕ-Е- Е-ЕЙ! МЕ-ЕЙ-ХЕ-Е-Е-ЕЙ ... Обычно я не мог помочь ему в другие дни, когда все были дома.

У Фионы на лице появилась отвращение. Она сидела прямо, скрестив ноги на стуле.

– Они все думали, что он просто зовет меня, «Ма-а-р-к-и», считали это трогательным. Только мы с ним знали, что он кричит «Мэри», - объясняю я; Фиона ничего не говорит, это лишает меня присутствия духа.
– Ты считаешь, я был неправ тогда?

– Нет ...
– неуверенно отвечает она.
– Конечно, нет, милый ... Просто это ... это ... Ты не мог рассказать им о Дэйви?

– У нас не такие отношения. Они же мои родители.

Фиона меланхолично кивает, снова берет чашку и греет ее в ладонях.

– Поэтому я продолжал дрочить ему, каждую пятницу, когда он смотрел Мэри по «ящику». Было нелегко, и становилось еще сложнее. Ее же показывали в студии и часто, когда он уже был готов кончить, трансляцию прерывали, и тогда он начинал кричать, а иногда даже с кашлем. Но я не сдавался. Для него это переросло в настоящую зависимость. Однажды я забыл о том, что Билли как раз должен был вернуться домой из Белфаста. Я не слышал, как он тихонько зашел в комнату, он всегда так проскальзывает, чтобы сделать маме сюрприз. он подкрался к нам сзади ... Именно тогда, когда на экране появилась Мэри.

Фиона широко открыла глаза.

– Да ... да ... он поймал тебя на горячем? Твой Билли?

– Хуже. Он зашел как раз в то время, когда малый Дэйви кончил и его сперма разлетелась во все стороны, попав в основном на Билли - на его лицо и на его армейскую форму.

Фиона прикрыла рот ладонью:

– Господи ... Марк ... и что дальше?

– Он оттянул меня от Дэйви, швырнул на диван и начал бить ногами по бокам. Я встал и ударил его несколько раз в ответ, но мне хорошо тогда досталось. Малый Дэйви вопил и кричал. Соседи услышали шум, миссис Макголдрик начала стучать в дверь, угрожая, что вызовет полицию, которая могла бы спасти меня от жестокой расправы. Мы оба уже успокоились, когда вернулись родители, но они сразу догадались, что мы дрались. Они начали нас допрашивать, и в конце концов каждый из нас рассказал свою версию случившегося.

– И что они сказали?

– Они преимущественно остались на его стороне. Назвали меня озабоченным ушлепком. В скором времени я закончил школу. Я так и не смог объяснить им, почему делал это. Инвалиды имеют право на сексуальность!
– Я умолкаю, ожидая дальнейших вопросов, но она молчит тоже, кивая в знак сочувствия.

Но в этой тишине я вдруг понимаю, как это выглядит со стороны. Знаю, что если бы у нее была сестра-инвалид, Фиона никогда в жизни не стала бы ей дрочить. впервые я мысленно признаю, что я - больной на всю голову, хоть что-то со мной точно не так. И я уже почти умоляю ее понять меня:

– Он мучился, а я только хотел помочь ему немного расслабиться. Я ни в коем случае не получал от этого удовольствия!
– На мгновение взгляд Фионы стал светлым, как лучик солнца, но затем ее лицо снова стало спокойным.

– А сейчас ты мог бы им все объяснить? Маме с папой?

– Я пытался, несколько раз, но каждый раз делал это не вовремя. Кроме того, считаю, это все равно никак не повлияет на их отношение ко мне.

Она громко выдыхает.

– Напиши им письмо. Так тебе легче будет сосредоточиться и рассказать все так, как оно было.

– Не знаю, Фи ... Мне вообще кажется, что это не так важно, - отвечаю я, вдруг почувствовав себя утомленным до смерти, и сползаю со стула, обнимая себя за плечи.

– Для них это очень важно, Марк. И для тебя тоже, иначе ты бы мне это не рассказал.

– Знаю, - ответил я, признавая поражение.
– Я уже думал об этом. Спасибо, что выслушала меня.

– Да, любимый ...
– грустно улыбается Фиона, и вдруг замечает, что я весь вспотел и дрожу.
– Пойду домой, а ты хорошо поспи.

Она встает, касается моего лба рукой, а потом целует. Ее объятия кажутся мне тяжелыми кандалами, я с облегчением вздыхаю, когда она уходит.

Выждав добрых несколько минут, я иду к аппарату и звоню Кайфолому на Монтгомери-стрит. Я рискую и рассказываю ему о Доне и спрашиваю, что он думает по этому поводу. Он мне ответил:

– Тебе нужна только дурь.

После небольшого протеста я впервые понял, что он прав. И понял, что надо завязывать с этими делами. Я не обращал внимания на то, что он продолжал, пока не пошли гудки.