Герой

— Но теперь это доставит мне больше удовольствия.

Дзирт стиснул зубы и расправил плечи.

— Трус, — бросил Энтрери.

— Значит, убей меня.

— Итак, в конце концов Дзирт До’Урден оказался слабаком, — с презрением процедил Энтрери. — Ты считаешь себя смелым — ведь ты готов умереть, — но ты принимаешь смерть лишь потому, что боишься. Ты поддался страху. Да, Дзирт До’Урден — трус.

— Как тебе будет угодно.

— Это не мое личное мнение, это правда, — поправил его Энтрери. — Если я сейчас зарублю тебя, ты умрешь без твердой уверенности в том, что реальность ужасна, с крошечной искоркой надежды на лучшее; таким образом твой затуманенный рассудок сможет отказаться от прежних умозаключений. Ты не принимаешь свою судьбу, не смотришь ей в лицо. Нет, ты просто сдаешься, опускаешь руки.

С этими словами он небрежно ткнул перед собой Когтем Шарона, остановился в последний момент, но затем совершил молниеносный выпад кинжалом и задел щеку Дзирта. Выступила кровь, но рана на первый взгляд не была серьезной.

Потрясенный Дзирт буквально вытаращил глаза, и Энтрери понял: он почувствовал укус кошмарного кинжала, страх абсолютного небытия, страх перед оружием, которое отнимало у жертвы жизненную энергию и саму душу.

Несмотря на черное отчаяние, несмотря на беспомощность и бессилие, которые почти одолели Дзирта До’Урдена, несмотря на то что Чума Бездны лишила его способности рассуждать здраво, в этот момент предчувствие конца и страх полного исчезновения заставили его очнуться.

В руках Дзирта словно по волшебству появились его клинки, Ледяная Смерть и Видринат.

— Уже давно настало время покончить с этим, — сказал Артемис Энтрери.

Ассасин начал поединок расчетливо, не торопясь, и вскоре он и его искусный противник обменивались серией выпадов, так хорошо знакомых им обоим.

Сколько раз в прошлом приходилось им скрещивать клинки? Сколько раз они выступали вместе против общего врага? Сражаться друг против друга или на одной стороне — это было почти одно и то же, потому что их плавные выпады и движения находились в гармонии, их последовательность не менялась, они дополняли друг друга, один воин предчувствовал следующий ход другого, и их действия скорее походили на танец, нежели на смертельную борьбу.

* * *

Ивоннель из своего укрытия в тени деревьев наблюдала за сражением с неподдельным восхищением. Даже эти первые несколько выпадов и ответных ударов, когда противники еще присматривались друг к другу, казались достойными лучших учеников Академии Мили–Магтир.

Темп нарастал с каждой минутой, звон стали был теперь непрерывным, подобно нескончаемому металлическому скрежету в какой–нибудь мастерской. Каждый искусный выпад, сделанный под безукоризненно точным углом, второй из сражавшихся парировал таким же искусным, совершенным движением, и теперь те первые пробные выпады казались сущими пустяками.

Ивоннель кивнула своим мыслям и поднесла ко рту свисток, вызывавший Киммуриэля. Она ничего не услышала, но, поскольку доверяла Джарлаксу, знала, что псионик услышит ее.

Но откликнется ли он на ее зов?

Ивоннель пожала плечами. Это не имело значения. Киммуриэль должен был помочь ей, усилить ее чары, если все пойдет так, как она надеялась, но в конце концов исход поединка решал не он.

Жрица закрыла глаза и произнесла заклинание, мысленно обращаясь к существу, находившемуся на ином уровне существования, в Бездне, — к Йиккардарии.

— Ллос позволит мне это, — прошептала она.

Прислужница богини услышала ее. Йиккардария, судя по всему, несколько удивилась и растерялась, но все же отправилась к Ивоннель.

* * *

Клинки Дзирта молниеносно устремились к противнику, трижды сверкнули слева и справа, и трижды Энтрери отразил его атаку — хотя Дзирт знал, что так оно и произойдет. Все это было так знакомо, так естественно, так… привычно. Этот поединок уже происходил прежде, движения противников были похожими, даже, можно сказать, точно такими же, противники были те же самые, и два клинка из четырех уже скрещивались.

Словно исполняя некий сценарий, Энтрери ринулся вперед, замахнулся мечом над головой, тем самым заставил Дзирта пригнуться, уклониться, отступить, а Видринат быстро взмыл вверх, чтобы преградить путь кинжалу, которым ассасин пытался пырнуть врага.

Острие одного из мечей Дзирта было направлено в грудь ассасина, но Энтрери ловко ускользнул, отклонился, подался назад и отступил прежде, чем оружие врага успело его задеть.

Коготь Шарона промелькнул горизонтально из стороны в сторону, оставляя за собой пепельную завесу, но Дзирт отпрянул в тот миг, когда Энтрери прорвался сквозь пелену, и алый меч с кинжалом поразили лишь пустоту. Однако ассасина не так легко было провести. Дзирт хотел напасть на него с тыла, но незересский клинок Энтрери снова просвистел в воздухе, когда тот обернулся навстречу дроу. Новая непрозрачная завеса отделила их друг от друга. Но на сей раз Дзирт бросился на нее так же, как только что сделал Энтрери, и очутился совсем рядом с ассасином — так близко! И все же, несмотря на то что каждый не мог видеть противника, эти двое знали друг друга настолько хорошо, что металл не вонзился в плоть, а лишь звякнул о металл. Каждый из сражавшихся делал свои выпады и отражал выпады противника, но ни один не приобрел преимущества перед другим.

Пепельная стена немного рассеялась, но когда Энтрери собрался создать другую, Дзирт опередил его: оба очутились среди непроницаемой магической тьмы.

И там они продолжали сражаться. Клинки скрещивались, человек и дроу машинально уклонялись, отступали и наступали, прислушиваясь к собственным инстинктам, к звукам шагов и воспоминаниям о предыдущих поединках.

Энтрери выбрался из сферы тьмы первым и отбежал в сторону. Дзирт возник на некотором расстоянии от него; теперь у него появилась возможность воспользоваться Тулмарилом.

— Все равно ты трус! — крикнул Энтрери и нырнул обратно, в сферу магической тьмы.

Дзирт, прицелившись, развернулся вслед за ним. Он мог застрелить человека, несмотря на темноту, осыпать его дождем стрел, от которых нельзя было скрыться, которые нельзя было отклонить в сторону.

Но он не сделал этого. Нечто — возможно, воспоминания о прошлых похожих поединках, а может быть, его собственный кодекс чести — помешало ему отпустить тетиву. Он «сложил» лук обратно в пряжку пояса и вытащил клинки.

Дзирт подумал, что стоило бы вызвать Гвенвивар, но затем отбросил и эту мысль.

Он одолеет врага один, без помощников и магических трюков.

Вернувшись в сферу тьмы, Дзирт невольно спросил себя, почему он так цепляется за это решение. В конце концов, перед ним вовсе не Энтрери, а порождение ада, демон, которого отправили сюда для того, чтобы сокрушить его тело и сломить его дух. Может быть, он обязан воспользоваться любым преимуществом, чтобы убить эту тварь, как убил недавно Тиаго Бэнра?

Но мысль эта была мимолетной, и противники вернулись к привычному для них ритуалу: мечи и кинжал вращались, мелькали. Когда Дзирт не успел парировать очередной выпад и едва избежал серьезной раны, он услышал негромкий возглас Энтрери и, воспользовавшись тем, что противник отвлекся, ткнул в него Ледяной Смертью.

Однако клинок его столкнулся с дьявольским кинжалом, и противник резким движением отвел оружие дроу в сторону. Очевидно, Энтрери осознал, что, нарушив молчание, совершил ошибку. «Если, конечно, это была ошибка, а не хитрость», — подумал Дзирт. И поэтому дроу бросился вперед, навстречу врагу, и атаковал с удвоенной силой.