Гибель поэта

Но Зоя Платоновна уже стояла на улице. В безопасности. Вокруг ходили люди, можно было в случае чего закричать. Под мышкой у нее был альбом с автографом Пушкина и неизвестно еще чьими автографами. Открытие мирового значения, которое следовало вырвать из лап поэта-самозванца.

–  Никуда я не бежала, - сказала Зоя.
– Письма не забыли?

–  Здесь они.

5

Труднее оказалось найти хозяев альбома. Дома в том переулке оказались такими похожими, что никак не поймешь, из какого же вчера вечером выскакивал возмущенный Митя.

Зоя прошла переулок из конца в конец, вглядываясь в одинаковые фасады, в одинаковые цветы на подоконниках, а когда повернула обратно, старьевщик взбунтовался.

–  Отдавай альбом, – сказал он.

–  Не отдам, - в отчаянье ответила Зоя Платоновна.

–  Тогда гони за него полсотни, - сказал старьевщик.

–  Почему полсотни?
– спросила Зоя Платоновна.
– А то отниму, - сказал старьевщик.

–  Я буду кричать, - сказала Зоя Платоновна.

–  Кричи, а я скажу, что ты меня обокрала. Меня знают, а ты приезжая. Придумала ты про хозяев.

–  Они здесь живут!

–  Никто здесь не живет. Давай полсотни, и молчим. Ты молчишь, я молчу - все молчат.

Полсотни. Это все, что она взяла с собой из Москвы. Но промедление смерти подобно - старьевщик уже вышел из-под контроля.

–  Сорок, - сказала Зоя Платоновна.
– Мне надо на обратную дорогу оставить.

–  Пятьдесят, - сказал старьевщик и протянул руку к альбому.

–  Держите, - сказала Зоя Платоновна, стараясь достать деньги из сумки и при том не выпустить альбома.

Старьевщик принял две лиловые бумажки и сказал:

–  Надо было сотню просить, что-то ты легко согласилась. Он тихо засмеялся, а Зоя Платоновна увидела, как по переулку бредет Митя, уже не в пижаме, а в джинсовом костюме.

–  Здравствуйте!
– закричала Зоя Платоновна, поднимая альбом, как знамя.
– Узнаете?

Не может быть!
– закричал владелец альбома и бросился к ней.

–  Ах да, - вспомнила тут Зоя Платоновна.
– А где письма? Письма лежали на мостовой, аккуратной пачкой. Но старьевщика рядом уже не было.

6

Уже начало смеркаться. Они положили альбом на стол у открытого окна на улицу и не спеша листали его.

–  Грех какой, - повторял Митя, - не будь этих событий, он мог бы до скончания века в чулане пролежать. Стыд, понимаете?

–  Я же тебе говорила, - радовалась обретению молодая жена Римма.
– А ты ругался.

–  А вот эта подпись? Как вы думаете, это может быть Лев Толстой?
– спрашивал Митя. Ему очень хотелось, чтобы в прапрабабушкином альбоме отметилась вся русская литература.

Они проглядели альбом начерно. Автографов Пушкина там было два и даже один рисунок - женская головка. А вдруг Пушкин чувствовал к прапрабабке сердечное влечение?

Римма собрала на стол, они выпили по маленькой за литературное счастье. Время от времени они кидали взгляды на альбом, как на живого друга, зашедшего в гости. Они обсуждали, Как повезут его в Москву и какое там будет удивление. Приятный час провели за разговором.

–  Все-таки хорошо, что у вас с собой полсотни было, - сказал потом Митя.
– Вы не думайте, мы вернем, мы же понимаем.

–  Конечно, Митенька, - сказала Римма.
– Я из своих отдам, которые мне мама на холодильник дала. Ведь я во всем виновата…

–  Ну что вы, - сказала Зоя Платоновна.
– Как можно. Ей показалось, что от окна послышалось какое-то шуршание. Она обернулась и не поверила глазам. Альбома на столе не

было.

–  Митя!
– закричала она.

–  Митя!.- закричала молодая жена.

–  Это он, подлец!
– закричал Митя.
– Он подслушивал! Он все понял!

Митя бросился к окну, но наткнулся на край стола, свалил его и этим помешал вскочить Зое Платоновне. И пока они разбирались в ногах, руках и битой посуде, похитителя и след простыл.

7

Когда они добежали до дома, в котором жил поэт Крымский-Москвич, уже почти стемнело. Они будто на крыльях мести взлетели на второй этаж. Митя грохнул кулаком в дверь.

–  Сейчас я ему!
– прорычал он.

–  Нет его, - сказала Зоя Платоновна. Она показала на запертый висячий замок.
– Ничего, - сказал Митя.
– Он от нас не скроется.

Они спустились вниз. Они молчали. Молодую жену била нервная дрожь. Неподалеку гуляли ребята с транзистором и гремела веселая музыка. Мигая огоньками, пролетел самолет.

Под уличным фонарем возникла фигура старьевщика. Руки его были пусты. Он смело подошел к ожидавшим его мстителям.

–  Еще чего?
– спросил он скучным голосом.

–  Отдавай альбом, - сказал Митя.
– Хватит.

–  Какой альбом?
– удивился старьевщик.

–  Мой альбом, пушкинский.

–  Я как расстался с этой бабкой, - сказал старьевщик, - альбома в глаза не видал. Истинный крест. Не мешайте мне домой вернуться..

–  Я его из тебя вытрясу, - сказал Митя.

–  Тряси, - предложил старьевщик, чуть расставляя руки, чтобы Мите было его удобней трясти.
– Но я альбом вот этой москвичке отдал. Так что лучше ты ее потряси.

Митя ринулся было уничтожить старьевщика, но Зоя с Риммой его удержали. Ясно было, что альбома у старьевщика нет.

–  Пропустите его, - сказала Зоя Платоновна.

–  То-то, - сказал поэт и прошел между ними к дверям, как броненосец сквозь вражескую эскадру.

Стало тихо. Даже музыка замолкла. Было влажно и холодно. Подуло от леса.

–  Чего тут стоять, - сказала Зоя Платоновна.
– Пошли домой.

–  Нет, я не уйду, - сказал Митя.

–  И до утра будешь стоять, да?
– спросила жена.
– Я замерзла.

Зоя Платоновна ущипнула Митю за руку, и тот вдруг понял.

–  Ладно, - сказал он.
– Придется уйти. Денег жалко. Не надо было вам полсотни отдавать.