Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972
Шрифт:
Разве сейчас, когда мы успешно строим светлое будущее, можно уже утверждать, что наше общество полностью спасено от «спутников достоевщины»?
Разве бок о бок с нами не живут еще старые мещанские предрассудки и наследия векового прошлого? Разве у нас нет своих смердяковых, нет «карамазовщины» и людей, которые, подобно Ивану Карамазову, считают своей житейской формулой «все дозволено»...
Надо не знать историю России, быть глухим и слепым, чтобы не расслышать, не увидеть почти во всех произведениях Достоевского огромной, всепокоряющей любви к родине и его неустанное стремление к высоким общественным идеалам. Правда, творчество его как публициста и проповедника полно противоречий, ошибочных, а зачастую даже реакционных воззрений, но, несмотря на это, в каждом из его романов мы чувствуем чуткое сердце художника, тоску и мучительную боль за маленького, простого, обездоленного человека, взятого в тиски социальной несправедливости, проникнутого жгучей ненавистью и протестом против надвигающегося капитализма...
Россия наша рисовалась ему как неделимая безмерная душа, как
Комментировать эти слова бессмысленно. В них весь Пырьев – русский человек и патриот своей родины. Будь у нас побольше таких людей, и история страны сложилась бы совершенно иначе.
Но вернемся к проблеме «полочных» фильмов.
Уже в наши дни многие кинокритики из стана либералов будут сетовать на то, что борьба властей с «полочными» фильмами пагубно сказалась на советском кинематографе. Дескать, была пресечена попытка талантливых мастеров под критическим углом взглянуть на давнюю и ближнюю историю страны. Конечно, в этих доводах есть своя правда. Однако собственная правда была и у самой власти. Если бы в конце 60-х годов «полочное» кино вышло в прокат, еще не факт, что советский кинематограф от этого бы много выиграл. Ведь, открывая «полку», власть не ставила крест на проблемном кинематографе, она пресекала именно антипартийную тенденцию, которую несли в себе большинство «полочных» картин. Появись они на широком экране, и у них тут же бы «нарисовались» подражатели: этакие мини-смирновы и мини-кончаловские, которые сломя голову бросились бы снимать собственное антипартийное кино (в большинстве своем не самого лучшего качества) о тяжелой и беспросветной жизни в современных украинских селах и узбекских кишлаках, а также открывать «белые пятна» в истории – в основном те, где речь шла бы о неудачах и поражениях России. Причем этот процесс происходил бы на государственные деньги, а материальной отдачи никакой бы не давал. Не случайно же практически все «полочные» фильмы, выйдя в широкий прокат в период перестройки, проходили по категории убыточных – народ на них нельзя было заманить никаким калачом. И это при том, что промоушн в прессе им был устроен грандиозный – не было в стране печатного издания, которое бы чуть ли не взахлеб не расхваливало эти картины. Однако результат вышел плачевный. Таким образом, если бы в конце 60-х годов советский кинематограф накрыла волна подобного рода кино, одна из самых прибыльных отраслей рисковала бы скатиться в разряд убыточных. Именно желание предотвратить это и было еще одним серьезным поводом к тому, чтобы власть пресекла это направление в кинематографе.
К тому же, повторюсь, пресекая его, власть не ставила крест на карьерах «полочных» режиссеров – все они продолжали творить, правда, теперь уже в рамках тех правил, которые им определяла власть. Но кто сказал, что в иных системах было иначе? Отличие было только в том, что в СССР бал правила идеология, а в том же Голливуде – деньги. Именно в этих категориях и стоит измерять свободу любого художника.
Ответный удар
Между тем курс брежневского руководства на реабилитацию Сталина родил на свет одно из грандиознейших произведений советского кинематографа – эпопею Юрия Озерова «Освобождение». Этот фильм был сродни другой великой киноэпопее – «Война и мир» Сергея Бондарчука, однако в ряде компонентов превосходил ее, например по количеству серий (у Бондарчука их было, как мы помним, четыре, у Озерова на одну больше) и числу статистов, принимавших участие в съемках. Однако побудительным мотивом для появления этих фильмов был один: реабилитация Сталина и возрождение патриотизма в советском обществе.
История с «Освобождением» берет свое начало с конца 50-х годов, когда мир имел возможность познакомиться с целым рядом советских фильмов о войне: «Летят журавли» (1957), «Судьба человека», «Баллада о солдате» (1959). Фильмы эти победной поступью шагали по планете, завоевывая награды на самых престижных кинофестивалях мира и чрезвычайно популяризируя советского воина-освободителя. С точки зрения пропаганды подобный пиар был большой победой советской идеологии. Однако, выводя на авансцену рядового воина, советские мастера кинематографа в то же время практически ничего не говорили о деятельности верховной власти, что было несправедливо – ведь именно благодаря ей (а не вопреки, как утверждают до сих пор либералы) и была выиграна та кровопролитная война. В советском кинематографе хрущевских времен, к примеру, нельзя было не только упоминать о Сталине, но и о других видных советских государственных и партийных деятелях, а также военачальниках, которые руководили деятельностью миллионов советских людей как на фронте, так и в тылу. Если это и показывалось, то исключительно на уровне среднего звена руководителей. Поэтому абсолютно прав политолог С. Кара-Мурза, когда утверждает следующее:
«Когда говорят, что, мол, народ победил вопреки Системе, победил благодаря своему геройству и беззаветному патриотизму, а руководство страны мало того, что было ни при чем, а даже, напротив, мешало, то это не что иное, как дилетантизм либо сознательная ложь. Если Система была ни при чем, то тогда надо сказать, что миллионы людей, живущих в тысячах километрах друг от друга, каким-то образом сами по себе сговорились добывать руду и выплавлять из нее металл. Без руководства, мало того, под носом у „всеведущего НКВД“, каким-то невероятным образом рабочие-металлурги знали, что их продукцию
нужно везти на машиностроительные заводы, а там, также вопреки Системе, из этой стали рабочие (надо полагать, в свободное от работы время) производили детали танков и самолетов. Все это делалось по чертежам, которые по собственной инициативе тайком и вопреки Системе начертили инженеры! А инженеры появились, надо полагать, тоже сами по себе. Разве что отдельные героические учителя, несмотря на гнет тоталитарной системы, тем не менее взялись готовить из сельских детей конструкторов, математиков, физиков, химиков и так далее. А где же они взяли для этого учебники, причем много учебников, буквально миллионы? Ну, это уж совсем простой вопрос. Их, разумеется, напечатали подпольно, использовав на свой страх и риск бумагу, предназначенную для выпуска газеты „Правда“...Я не преувеличиваю, вот именно такой театр абсурда должен был царить в СССР. И каждый человек, заявляющий, что Победа достигнута вопреки Системе, должен понимать, какой бред из этого следует...
Система Сталина победила Систему Гитлера. Именно так. Не советский народ – «герой и освободитель» добился победы, а Система. Система, организовавшая народ, сумевшая в тяжелейших условиях мобилизовать ресурсы страны, добившаяся потрясающих темпов выпуска современного оружия, обеспечившая фронт продовольствием, одеждой, медицинской помощью и всем необходимым (в том числе и наладившая кинопроизводство. – Ф. Р.). Система, оказавшаяся способной решить беспрецедентно сложную задачу – эвакуацию промышленности на Восток и множество других сверхзадач: хозяйственных, управленческих, научно-технологических. Признание этого в общем-то очевидного факта никак не принижает подвиг нашего народа...
Наша Система оказалась прогрессивнее, надежнее, эффективнее. Именно этой Системы до сих пор как огня боятся враги нашей страны, враги внешние и внутренние. Они-то прекрасно понимают, что не «генерал Мороз» и не Александр Матросов принесли СССР победу. Принципы управления, контроль и ответственность сталинизма обеспечили феноменальные результаты...»
В том, что хрущевская власть поступала со Сталиным и созданной им Системой подобным образом, не было ничего удивительного: ведь сталинский стиль руководства был назван самим Хрущевым преступным, некомпетентным (как дословно заявил Хрущев: «Сталин руководил военными действиями по глобусу»). Поэтому Сталин и многие его соратники были выброшены из истории как организаторы победы в войне, в результате чего там осталось только среднее и низшее руководящее звено – дабы не ушла окончательно в тень роль партии и государства. Однако при Брежневе ситуация стала меняться, причем во многом под воздействием внешних факторов.
Еще в начале 60-х годов на Западе стали появляться фильмы, которые рассказывали о том, как западная (капиталистическая) Система единым фронтом выступила против Гитлера. Хотя, как известно из истории, участие западных стран во Второй мировой войне было неоднозначным. Так, например, если англичане воевали с 1939 года, то Франция пала практически сразу – за 44 дня (в 1940 году) и встала под гитлеровские знамена, а американцы вступили в военные действия только в 1944 году. Однако посредством кинематографа Запад поставил целью спрятать эти факты и предстать перед всем миром в ореоле победителя. Причем еще большего, чем Советский Союз, который нес главное бремя войны и потерял за четыре ее года около тридцати миллионов человек.
Ряд стратегических ошибок хрущевского руководства позволял западным стратегам изменить ситуацию в свою пользу. И главным козырем для них был доклад Хрущева «О культе личности», который подорвал единство в социалистическом блоке и привел к кровавым событиям в Венгрии осенью 56-го года. После этих событий западная пропаганда обвинила Советскую армию в неоправданной жестокости, и тот положительный образ советского солдата, который сформировался у западного обывателя благодаря тому же кинематографу, был в значительной мере подорван. А свято место, как известно, пусто не бывает. В итоге в планах западных идеологов было заменить на мировых экранах советского солдата-победителя другим – преимущественно американским. Но, самое главное, посредством кинематографа Запад собирался продемонстрировать всему миру преимущество капитализма над тоталитарным фашистским режимом, для чего в сюжеты этих фильмов и вводились представители высшего руководства западных стран, а также видные военачальники (в основном английские и американские).
И вот уже в начале 60-х годов кинематографисты США в партнерстве с ведущими европейскими странами (Англией, Францией, ФРГ, Италией) буквально накрывают мир своей «волной» военных фильмов, гораздо более грандиозных по своим масштабам, чем советские ленты о войне. Причем перед этими фильмами не ставилась задача завоевать какие-либо награды на различных фестивалях – не это было главным. Важнее было с помощью мощной рекламы, на которую выделялись огромные деньги, обеспечить этим картинам мировой прокат, гораздо более широкий, чем всем советским фильмам о войне, вместе взятым. И эта задача была успешно решена.
Так на свет появились широкомасштабные блокбастеры «Самый длинный день» (фильм состоял из нескольких новелл, снятых режиссерами разных стран), «Освобождение Парижа», «Битва в Арденнах» (на этот фильм была потрачена рекордная сумма – 3 миллиона фунтов стерлингов), где во главу сюжетов ставились прежде всего баталии, которые вели на фронтах Второй мировой союзнические армии под руководством своих талантливых военачальников, которые воевали «не по глобусу». Эти фильмы пользовались большим успехом во многих странах мира, принося его создателям двойной успех: и коммерческий, и идеологический. Как писал критик Л. Гинзбург: