Гибель судьи Мрочека

Комендант прибавил газу, минуя новый блок застройки.

Да, Скорупинские. Помнил то дело, потому что уже работал здесь. Три года без обжалования: тяжкие телесные повреждения, нанесенные в пьяном виде. Председательствовал тогда на судебном заседании Мрочек. Никакого обжалования. Скорупинский отсидел полностью. Собственно, на этой стройке теперь и работает...

Рыночная площадь. Желеховский затормозил и поставил мотоцикл на краю тротуара.

В комендатуре было жарко и тихо.

– Привет! Что нового?

– Ничего, шеф...- сержант Пацула развел руками, словно извиняясь за то, что ни ночью, ни утром; никто из жителей не нарушил закон.

– Спокойно.

– Ну и слава богу. Я сейчас уеду на полчаса, потом вернусь и опять поеду. Если кто-то будет звонить, - посмотрел на часы, - буду где-то в одиннадцать...

Пацула кивнул и снова сел к столу. Взял ручку и начал что-то рисовать на бумаге.

Комендант толкнул застекленную, но все же зарешеченную узкую дверь и вошел в свой кабинет. Открыл шкаф, вытащил из нее маленький кожаный чемоданчик. Заглянул внутрь. Все в порядке. С чемоданчиком в руке вышел, махнул рукой в сторону сержанта и через минуту был уже на тротуаре. Привязал чемоданчик к заднему сиденью мотоцикла и тронулся с места. Краем глаза заметил траурное сообщение на стене у дверей суда. Сегодня похороны.

Свернул в узенькую улочку, потом на шоссе и оказался, на противоположной окраине городка, потом минул небольшой рыбацкий порт, где виднелись две мачты, что свидетельствовало о возвращении катеров с ловли. Желеховский представил себе пойманных угрей, и почувствовал голод. «Я сегодня еще ничего не ел», - вспомнил, удивляясь сам себе.

Жил он одиноко и привык завтракать в молочном кафе. Сегодня проснувшись, выпил только чашку кофе дома. «Когда освобожусь, надо будет что-то перекусить».

Съезжал с шоссе широкой, обсаженной старыми березами аллеей, ведущей к большим, настежь раскрытым воротам, за которыми из-за деревьев выглядывали белые и темные кресты, каменные фигуры ангелов.

Оставил мотоцикл перед воротами и, прихватив с собой чемоданчик, пошел по аллее к небольшой кладбищенской часовне.

Вокруг никого не было. Какая-то старушка, вся в черном, вынырнула из боковой дорожки и бросила на него равнодушный взгляд. Шла, сложив руки, бормоча молитву. Обошел ее и направился в часовню. Дверь открылась с легким скрипом. Оглянулся. Никого. Шагнул вперед.

Сразу погрузился в сумрак, пахнущий свечным воском, цветами и сыростью. Снял фуражку, положил на крайнюю скамью, а сам присел рядом и быстро открыл чемоданчик.

В часовне было полутемно, только перед алтарем горела лампадка и горели четыре электрические свечи по углам катафалка. Капитан подошел к нему.

Судья Мрочек, одетый в тогу, с цепью на груди, признаком бывшей его власти, лежал с закрытыми глазами и сложенными руками.

Если бы здесь кто-то был, с удивлением заметил бы, как Желеховский поднял кисть руки судьи. Это не было искреннее и печальное прощание двух давних приятелей. Они не дружили, хотя комендант с уважением относился к бывшему представителю правосудия.

Быстро прижал к подушечкам неподвижных пальцев маленькую губку, оставившую на них темные следы. Раз, два, три, четыре, пять...

На жестком картоне остались отчетливые отпечатки пальцев.

Стараясь не нарушить тишины, осторожно вложил в чемоданчик картон, губку, щелкнул замочком и облегченно вздохнул. Удалось!

Хотя он действовал как представитель власти и мог это делать не таясь ни от кого, все же не хотел, чтобы кто-то в Порембе Морской начал размышлять, для чего отпечатки пальцев судьи вдруг стали нужны милиции. К тому же он и сам толком не знал, для чего это делает.

Конечно, мог пойти в суд и там снять отпечатки. Наверное, оставались следы пальцев Мрочека - на ящиках стола, на служебных папках. Но это не были бы свежие, четкие отпечатки. А капитан Желеховский понимал, что это дело только сейчас начинается. Он не знал, конечно, что в стене кабинета судьи лежит скелет. Не мог даже и подумать об этом, потому что даже офицер милиции с богатой фантазией не может жить в сфере абсурдных, бессмысленных призраков.

В комендатуру вернулся раньше, чем предполагал,

– Где акт о смерти Мрочека?
– спросил безразличным тоном у сержанта Пацулы.
– Из больницы принесли заключение о причине смерти?

– Еще нет, - сержант тяжело встал и подошел к одному из шкафов.
– Бюрократы... Пришлют через неделю или позже. А что, оно разве нужно, шеф?

– Нет, просто так спрашиваю, для порядка.

– Они всегда так. Разве что вскрытие покажет, что не все ладно, тогда поторопятся. А в этом случае что может быть странного? Утонул, бедняга, и все. Похороны в двенадцать. Вы идете?

– Надо будет пойти.

– Да, дань уважения. Но в парадном мундире, в такую жару...

– Служба не дружба...- патетически произнес Желеховский.
– Сейчас пойду домой переоденусь. Если будет что-то очень важное, звоните.

– А что тут у нас может произойти очень важное? Не то что...- сержант стукнул пальцем по корешку книги, лежавшей на столе. На красочной обложке нарисовано испуганное лицо девушки и тень неизвестной ладони, которые сжимала нож.
– Вот приключеньице! Еще не закончил и не могу додуматься, кто же из них убийца - лорд, слуга, а может, доктор?

– Отравляете душу трагедиями империалистического высшего света... да еще и в служебное время?
– Желеховский вздохнул и подошел к столу.
– Дадите мне потом, когда дочитаете.

– А как же ваша душа?

– Во внеслужебное время буду деморализовываться. Салют!

– Привет, шеф!

Капитан толкнул дверь, и его охватила волна горячего воздуха. Приближался полдень.

7. ЗАВЕЩАНИЕ СУДЬИ МРОЧЕКА

Земля, недавно падавшая с глухим стуком на гроб, сыпалась уже тихо. Все стояли неподвижно, и Галина улавливала дыхание почти каждого, кто собрался вокруг. Ждали. Наконец один из могильщиков взял прислоненную к пеньку табличку и воткнул ее в землю.

«Станислав Мрочек...»

Старый нотариус неторопливо сунул руку в карман уже немного поношенного черного костюма, вытащил платок и приложил его к глазам. Здесь же за ним стояла Вероника, одетая в черное, без всяких украшений, платье. Лицо было суровое, каменное, без единой кровиночки. Только глаза следили за движениями лопаты. Потом сделала шаг вперед, нагнулась и положила под табличкой несколько крупных красных роз. Выпрямилась, и молча вернулась обратно.

«Розы из нашего сада», - подумала Галина. Это внезапное осознание права на собственность, которое она не смогла сдержать, показалось ей отвратительным. Хотя и не должна была так себя чувствовать. Тадеуш был единственным наследником дяди. Взглянула на мужа, как раз приблизившегося и положившего довольно большой венок рядом со скромным букетом Вероники.