Гибкие этничности. Этнические процессы в Петрозаводске и Карелии в 2010-е годы

Введение

В послесоветское время в Республике Карелия произошли серьезные изменения в понимании, организации и управлении этническим разнообразием. Например, «миграционная революция», то есть миграция людей с Кавказа и из Центральной Азии в центральные регионы России, изменила представления о «национальностях» Карелии и их взаимоотношениях (см. Ларюэль 2014; Пайн 2014; Соткасиира в данном издании). В свою очередь, миграция жителей Карелии в Финляндию включила Карелию в глобальные миграционные процессы, а также создала совершенно новые связи с Финляндией. Благодаря обширным экономическим, административным и прежде всего личным связям населения республики с соседней страной Карелия является одним из самых «международных» регионов России. С другой стороны, распространение статуса «реэмигрантов» на ингерманландских финнов и потомков финляндских граждан значительно уменьшило население с финской национальностью в Карелии. По данным последней советской переписи населения в 1989 году их было около 18,4 тысяч человек, в соответствии с переписью 2010 года финнами себя считают 8577 человек, ингерманландскими финнами – 152 человека (Перепись 2010: 248–249).

Значительные изменения претерпел также статус финского языка и финскоязычной культуры. До 1991 года финский являлся вторым официальным, «национальным» [1] языком в Карельской Автономной Советской Социалистической Республике. Когда Республика Карелия должна была определить свой национальный язык в новом постсоветском законодательстве, в качестве такого выдвигался карельский язык. Поскольку на тот момент единого письменного карельского языка не существовало, республика осталась без национального языка. В настоящее время Карелия – единственное из 21 российских национальных образований, не имеющее официального национального языка. С другой стороны, в 2004 году был принят закон о поддержке карельского, вепсского и финского языков. (См. статью Кнууттила в данном издании.)

1

В позднесоветской практике «национальность» понималась как этническое (биологическое) происхождение человека, передающееся по наследству от родителей. Национальность являлась основой социально-территориальной организации советского общества. Также понятие национальности включало в себя комплекс этнической культуры, институтов ее поддержки и воспроизводства. Национальности были привязаны к их территориальным образованиям и имели иерархическую структуру. Одновременно продвигалась идея надэтнической общности советских людей – советского народа. Накануне развала Советского Союза на разных уровнях государство поддерживало разнонаправленные дискурсы: об объединении национальностей и стирании различий между ними на общесоюзном уровне, на уровне национальных образований – о расцвете национальных культур и национальной особости. (См. Hirsch 2005; Slezkine 1994; Слезкин 2001; Портнов 2011).

Помимо «национального лица» Карелии изменилась и экономическая основа общества. Карелия является частью российского и мирового капиталистического хозяйства. Многие изменения в сфере понимания и организации этнического разнообразия напрямую связаны с экономическими и социальными процессами, обусловленными включенностью России в мировую экономическую систему. Например, будучи частью российской системы образования, среднее и высшее образование республики участвует в реформах, являющихся частью Болонского процесса.

Несмотря на изменение статуса финского языка и национального состава населения, в Карелии продолжают функционировать институты «финскости»: система обучения финскому языку, включающая среднюю и высшую ступень, осуществляется издательская деятельность, делаются радио- и телепередачи, театральные постановки, на финском языке также записывается музыка. В этой статье я сосредоточусь на осмыслении современной финскости в Республике Карелия, прежде всего системы обучения языку и прессы. Материалом статьи являются 17 интервью, которые я сделала в столице республики г. Петрозаводске весной – осенью 2013 года, а также газетные и интернет-материалы. Я интервьюировала государственных служащих, сотрудников сферы культуры, научных работников – тех, кто занимается «финскостью» [2] профессионально, и людей, считающих себя финнами. Я хотела выяснить, что и как говорят о финскости в Карелии в 2010-х годах, когда ее статус в качестве «национальной» культуры претерпел значительные изменения, и по некоторым оценкам (напр.: Такала 2010) она находится на грани исчезновения.

2

В данном случае «финскость» является прямым переводом финского слова suomalaisuus, несущего в себе комплекс значений, сочетающих как объект идентификации (финское происхождение, язык, культура, ментальность и т. п.), так и процессы и институты, с ним связанные. В Финляндии (и за ее пределами) концепция финскости находится в постоянном движении и включает в себя как расширительное, так и более узкое, «традиционное» ее понимание.

Финскость в Республике Карелия

Карелия – это единственный «национальный» субъект Российской Федерации, где в качестве национального языка с момента основания этой этно-территориальной единицы использовался язык, не являющийся языком коренного населения. Финский должен был служить письменным языком для национального населения (карелов и вепсов, а также финнов-иммигрантов), а также быть языком национальной советской культуры. Поэтому, на мой взгляд, в Карелии можно говорить о собственной «финскости» и ее истории, а не только об истории финнов Карелии. История финнов в Карелии стала систематически изучаться в 1990-е годы, изучением финскости как культурного и социального явления занялись в 2000-е (напр.: Илюха 2009; Клементьев 2010; Suutari, Shikalov 2010).

Как национально-административная единица Карельская трудовая коммуна была создана в Советской России в 1920 году, и одной из задач ее основания было создание альтернативы финляндскому капиталистическому обществу, с последующим присоединением Финляндии к Карелии. Карельская автономия была образована при активном участии эмигрантов из Финляндии, и в строительстве Советской Карелии финны, попавшие туда разными путями, принимали самое активное участие. В середине 1930-х годов в Карелии проживало около 15000 финнов, что составляло примерно 3 % населения (Takala 1998; 2010: 25, 28).

Политика коренизации в Карелии носила финский характер: в качестве литературной формы национального языка был принят финский язык, и обучение в национальных школах велось на финском языке [3] . (См.: Hirsch 2005; Kangaspuro 2000). Неоспоримыми достижениями этапа коренизации можно считать создание системы образования на финском языке с нижней до высшей ступени, а также институтов культуры (газеты и журналы на финском языке, театр, литература, музыка, изобразительное искусство и т. п.). Эта активная деятельность вовлекала и коренное карельское население, и актеры, писатели, музыканты-любители пополняли ряды профессиональных деятелей культуры, работавших на финском языке. За короткий период в Карелии сформировалась живая финскоязычная культурная жизнь. (Такала 2010: 28–37; Суутари 2009; Юликангас 2009). Как и повсюду в СССР, население «советизировалось» путем его «национализации»: люди становились сознательными представителями своей «национальности», учились действовать в соответствии и в рамках этого статуса (Brown 2004). Финскость Карелии имела коммунистическую окраску. Первый этап «финской коренизации» длился до 1938 года, когда многие финны Карелии, включая ее национальное руководство, стали объектом репрессий.

3

Это связано и с тем, что карельские диалекты долго (в Советской Карелии вплоть до 1930-х годов) считались диалектами финского языка.

После короткого, но разрушительного периода репрессий, направленных на финнов [4] (1937–1939), и Зимней войны (1939–1940) Карелия с присоединенными к ней бывшими финскими территориями получила статус шестнадцатой союзной Карело-Финской Советской Социалистической Республики (1940–1956), в которой финский опять стал вторым официальным и его опять стали преподавать как «национальный» язык. В Петрозаводске был основан университет, в котором преподавался и финский, продолжилось издание газет и журналов, литературы на финском языке, действовал театр и другие учреждения культуры.

4

Пекка Невалайнен (2002: 294) свел воедино сведения по репрессированным, приведенным у разных исследователей. По данным Ирины Такала, в СССР в 1937–1938 годы было осуждено в общем около 4700 финнов. В соответствии с официальной информацией, в Советской Карелии в период с 1930 по 1937 год было осуждено около 7000 финнов. По данным Мейми Севандер, в период репрессий погибло около тысячи т. н. американских и канадских финнов. По оценке Лео Суни, в 1937–1938 годах в Ленинграде и области было расстреляно в общем около 13 000 ингер-манландских и других финнов.

Во время войны (1941–1944) финны Карелии были эвакуированы с оккупированных Финляндией территорий, однако Финляндская военная администрация организовала обучение детей-карелов на финском языке (Hyyti"a 2008). Советская «финская коренизация» 1920-1930-х годов, школьное обучение детей-карелов в военный период, а также массовое (около 20000) переселение финнов-ингерманландцев в Карелию в послевоенные годы (см. Суни 1998) создали основу для развития финскоязычной культуры в Карелии, но отношение к финскому языку в послевоенный период изменилось: финский стал ассоциироваться прежде всего с Финляндией и бывшими оккупантами, а не с местным финско-язычным населением. (Такала 2010; см. также Захарова 2009: 320; Никулина, Киселева 2009).

После понижения статуса республики с союзной на автономную и школьной реформы 1958 года обучение на финском в школах и университете было прекращено. Сфера использования языка значительно сузилась. Преподавание финского было возрождено в 1963 году уже как иностранного языка, а не языка обучения в нескольких школах (Vavulinskaja 2002). Тем не менее в университете он преподавался как родной, и национальные институты функционировали за счет выпускников университета. Фактически функция языка стала меняться: от языка местной «национальной» культуры к языку представления «многонациональной» Карелии за рубежом (Захарова 2009). Финскоязычные издания продолжали свою работу вплоть до перестройки в устоявшихся советских формах (Курки 2009).

С началом перестройки интерес к финскому языку и финской национальности значительно вырос, и большую роль в формировании общественного движения финнов (а также карелов и вепсов) Карелии сыграла «национальная» интеллигенция (Klementjev 1996; Liikanen 1996,2001). Целью движения финнов Карелии было достижение полной реабилитации всех групп финнов, а также возрождение финского языка и культуры. «Национальные» газеты и журналы стали местом активной дискуссии о «неизвестной» истории финнов СССР, в том числе репрессий. Возвращение ранее запрещенных для обсуждения исторических тем происходило одновременно и в Финляндии, и это повлияло на принятие политического решения о распространении статуса «реэмигрантов» и на финнов бывшего СССР. Начавшаяся в 1990 году политика реэмиграции повлекла за собой растянувшуюся на два десятилетия миграцию финнов и членов их семей в сопредельную страну. В первых рядах эмигрировали люди, хорошо знавшие язык и имевшие контакты в соседней стране. Многие из них работали в финскоязычных культурных институтах. С 2011 года прием заявлений на переезд закрыт, и программа реэмиграции заканчивается в 2016 году. Многие наблюдатели оценивают этот процесс как последний удар по карельской финскости. (См. Davydova 2004,2009).