Гибрид. Протокол «Наследник»
Шрифт:
– Вероятность успешной загрузки базы данных, собранной за период существования модуля «АЭМ-3», составляет шестьдесят два с половиной процента.
Уже неплохо. Полагаю, за свою недолгую жизнь Эмма немало информации сумела скопировать из Сети. И мне она точно пригодится.
– А программу исследований Альнбара Расхэ вместе со всеми проектами и протоколами мы сможем туда включить? – снова спросил я, с бешеной скоростью анализируя новые вводные.
– Ответ положительный, – снова бесстрастно отозвалась Эмма.
– Сколько времени займет загрузка всей базы?
– От шести до восьми дней.
Сколько-сколько?!
Я аж в осадок выпал, представив, что почти месяц проведу
За оставшийся месяц, пока в убежище не закончатся вода, еда, пригодный для дыхания воздух и не сдохнет магически заряженный генератор, я точно не сумею самостоятельно изучить то, что мне следует знать для успешного внедрения в местное общество. Плюс мне позарез нужна была сама Эмма. Без нее я в новом мире не проживу и дня. В таком виде, как сейчас, то есть с пуповиной на спине и летающим шаром над головой, на улицах появляться было нельзя. А значит, выбора у меня, по сути, и не было.
– Ладно, – вздохнул я, бросив беспокойный взгляд на тихонько стоящую в стороне медицинскую капсулу и в очередной раз взвесив все за и против. – Решили так решили… Эмма, сколько времени тебе понадобится на подготовку к слиянию с учетом новых данных и необходимости переноса в мою память твоей информационной базы в полном объеме?
– Два с половиной часа, – спокойно ответила система.
– Тогда начинай, – с тяжелым сердцем велел я, отпуская шар на свободу.
После чего развернулся и направился к холодильнику – надо было морально подготовиться. Заодно раздеться, потому что процедура подразумевала серьезное вмешательство. А еще поесть и заранее сходить в туалет, раз уж в ближайшие несколько недель мне такое счастье не светит.
Глава 4
О том, как я устраивался в проклятой капсуле, пожалуй, рассказывать не буду. Это стремно. О том, как прошли последующие несколько недель, тем более не скажу – я этого попросту не запомнил. О том, сколько мата из меня вылилось после пробуждения вместе с содержимым сразу двух трубок, вовсе не стоит упоминать. Достаточно того, что когда я пришел в себя и избавился от всех воткнутых и вставленных в мое тело медицинских атрибутов, то чуть не сдох. Потом еще, наверное, минут тридцать тупо лежал на мягком ложе, будучи не в силах пошевелиться. Ждал, когда включившаяся система очистки смоет с меня прозрачный гель, а вместе с ним и всю накопившуюся за месяц грязь.
Потом, конечно, я попытался подняться.
Дважды падал обратно из-за слабости в обессилевших за месяц конечностях.
Мысленно выругался на идиота-конструктора, не сумевшего предусмотреть в капсуле возможность миостимуляции, без которой я после месяца абсолютной неподвижности ощущал себя беспомощным младенцем.
Вдобавок ко всему у меня просто жутко, до крика и воя, разболелась голова, так что я, толком даже не придя в себя, в голос взмолился Эмме, чтобы та вколола какое-нибудь обезболивающее.
Капсула, услышав мой хриплый вопль, тихонько загудела, после чего мне в руку ткнулось что-то острое, и я моментально отрубился.
Через
какое-то время, правда, снова проснулся, но, осознав, что боль, хоть и стала потише, никуда не ушла, во второй раз попросил меня усыпить.И лишь третье пробуждение прошло более или менее успешно: когда я открыл глаза, голова еще болела, но уже терпимо. Тело тоже начало потихоньку слушаться. Мысли, правда, пока еще бродили в голове вялые, тупые и какие-то примитивные. Зато я наконец-то вспомнил, зачем вообще улегся в этот проклятый модуль. Вспомнил, кто я и откуда взялся. Затем с трудом приподнял чугунные руки. Кое-как оглядел свое временное пристанище. Но ни шара, ни его следов в капсуле не нашел и, разлепив спекшиеся губы, хрипло прошептал:
– Эмма?
«Процедура слияния завершена, – тихо, но вполне разборчиво прозвучал у меня в голове знакомый голос. – База данных загружена на сорок шесть процентов. Физическое состояние носителя крови удовлетворительное. Ментальная активность в норме. Количество прижившихся частиц найниита составляет два с половиной акриона…»
«Чего?» – хотел переспросить я, услышав незнакомое слово, но тут же понял, что система имела в виду триллионы. Два с половиной триллиона частиц… Мля-а! Это всего лишь четвертая часть от того количества найниита, которое у меня… то есть у нее… были изначально!
Это что же, остальное мы потеряли?! Система ошиблась в оценках, а сбой в работе управляющего поля оказался намного более выраженным, чем мы планировали?! И почему она смогла загрузить только половину базы?! Неужели что-то пошло не так?!
Я со стоном прикрыл глаза, успокаивая себя тем, что даже половина информационной базы – это отличный результат, особенно если мне при этом не поджарили мозги. Да и потери найниита отнюдь не безвозвратные. В конце концов информацию, которой мне не хватит для жизни, я потом найду и сам, а Эмму перед уходом попрошу собрать все выпавшие из поля частицы, чтобы у нее был расходный материал хотя бы на первое время…
Это оказалось странно – мыслить за себя самого и одновременно понимать, что помимо моих собственных знаний и воспоминаний где-то там, на задворках, имеется целая гора неосвоенных сведений, которая воспринималась мной как огромная куча беспорядочно наваленных вещей, при мысли о разборе которых волосы на затылке вставали дыбом.
Вот и про акрионы я, оказывается, теперь знаю. И цифры из отцовских отчетов сами по себе вдруг в памяти всплыли. Интересно, а еще что-нибудь путное мне удастся оттуда выудить?
Однако стоило мне прикоснуться к этой горе, как виски тут же немилосердно разнылись.
«Процесс адаптации не завершен, – тихо подсказала невидимая Эмма. – Сроки окончания процесса ориентировочно составляют от семи дней до двух с половиной недель».
– Твою ж мать… и оно все это время будет так болеть?!
«Высокая нагрузка на разум. Недостаточная пластичность. Неизвестная переменная. Процедура загрузки остановлена из-за высокого риска для носителя крови», – не слишком обнадеживающе ответила система.
Черт!
– Где ты? – прохрипел я. – Эмма, покажись. Я хочу тебя видеть.
Не знаю почему, но в этот момент мне вдруг некстати подумалось: а почему, если слепок ее личности изначально принадлежал мальчишке, тан дал ей женские имя и голос? Это вышло случайно? Умышленно? Просто потому, что аббревиатура такая вышла? Или он на эту тему вообще не заморачивался?
Хотя, возможно, дело заключалось лишь в том, что, когда слепок сняли, Адрэа был слишком маленьким, чтобы идентифицировать себя как полноценного мужчину. Да и личность, которая от него произошла, оказалась во всех смыслах неполноценной, поэтому ее пол, по сути, оказался неважен.