Гимн шута 8

— Ты себе даже вообразить не можешь! — с таким чувством выдохнула племянница, что безопасник еще более утвердился в мысли, что нужно будет провести психологическое освидетельствование девушки.

Естественно, когда все закончится. Он искренне надеялся, что удачно. Для всех. Потому что ценой ошибки может быть чья-то жизнь. И мужчина искренне надеялся, что не его собственная.

— Я хочу связаться с отцом, — неожиданно сменила тему Виктория.

Николай Александрович только мягко покачал головой.

— Безопасность, — с удивительной смесью отвращения и понимания выдохнула «принцесса», но тут же продолжила перечислять. — Игнат, Павел?..

Вот тут настала очередь мужчины удивиться:

— А причем тут Волконский? — поинтересовался Юсупов аккуратно.

По его данным, «муж» заботился о Виктории в рамках обычной коммерческой сделки.

— Он волноваться будет! — убежденно выдала девица еще один довольно абсурдный тезис.

— Думаешь? — негромко переспросил Николай Александрович.

— Конечно, — без всякого сомнения, кивнула «уралочка». — Он так и сказал: «Ну ты… это… доберешься — позвони!».

Юсуповой без труда удалось передать интонации клановца, который хоть и смог сдержать пожелание «Скатертью дорога!», но не тон.

— Я думаю, что сейчас не лучшее время, — спокойно произнес командир «спасательной миссии».

— И почему же? — поинтересовалась Виктория, скрывая легкое беспокойство.

Ей ответ пришелся не по нраву.

Обычно она вопросов не задавала. Но за последний час, похоже, что-то изменилось. Она без проблем обменялась парой слов с отцом до выезда. Так что же случилось такого, что воевода вдруг стал недоступен? Да и Игнат с Павлом тоже.

— Особая ситуация, — посерьезнел мужчина. — Согласно регламенту руководство клана недоступно для связи. Стандартная процедура.

— И как давно? — тут же задала абсолютно несвойственный ей, но такой правильный в данной ситуации вопрос.

— Со вчерашнего дня.

Настаивать «принцесса» не собиралась. Да и не до того вдруг стало. Глайдер явно «провалился» в посадочную глиссаду.

— Мы прибыли! — сообщил девушке Александр Николаевич, протягивая не слишком модную, но, что куда важнее, теплую куртку.

Виктория Львовна вежливо кивнула и, равнодушно приняв руку помощи одного из гвардейцев, покинула глайдер. Пакетик она с собой, естественно, не забыла.

Их высадили во внутреннем дворике небольшого дома. Вокруг, сколько хватало взгляда, раскинулись занесенные снежной поземкой поля либо уже «облысевшие» полностью лесные массивы.

— Уединенно, — коротко решила девушка.

Александр Николаевич кивнул и провел племянницу в дом. Внутри оказалось относительно уютно. Это по старым меркам. Или «Охренеть как круто!» по классификации Бешеной.

— Для тебя приготовлена спальня на втором этаже, — тут же сообщил родич. — Обед будет подан через час. У тебя как раз есть время привести себя в порядок и подготовиться к трапезе.

Девушка окинула взглядом довольно просторный холл, выполненный в стиле «шале». И негромко вздохнула:

— Душ — это прекрасно, — решила она. — Воспользуюсь твоим советом, дядюшка.

* * *

— Почему? — вопрос разнесся по просторной столовой.

Слишком большой всего лишь для двоих собеседников.

Николай Александрович ответил практически без раздумий:

— Того требует безопасность.

Виктория медленно отложила в сторону ажурную вилку и столовый нож. Тяжело вздохнув, она подняла взор на собеседника. Дуэль взглядов длилась довольно долго и… девушка уступила первой. Не с ее опытом тягаться с профессионалом-безопасником.

— Где прокололся? — холодно спросил тот, словно сбросив очередную «масочку», умение держать которую так ценилось в клановом обществе.

— Что происходит? — задала ответный вопрос Виктория, даже не понимая, что ее просто втягивают в диалог, но уже на других условиях.

— Ответ за ответ, — негромко произнес Николай Александрович.

— Классы, — призналась «принцесса». — Ты окончил Лицей, а потому не знаешь, что «договориться» с дирекцией нашего учебного заведения несколько сложнее, чем представляется на первый взгляд. Процедура это довольно формальная. И обычный звонок «приболела» не срабатывает. Мне на комм должен был прийти официальный запрос-уведомление с указанием причины, по которой я могу не явиться на занятия. Лишь после заверения моей личной электронной печатью «освобождение» считается действительным. В противном случае придется предоставить доказательства невозможности заверить документ.

Николай Александрович сдержанно кивнул. Мол, ответ засчитывается. Не предусмотрел. В конце концов, учебное заведение дочки воеводы действительно было классом куда выше его собственного. А началось все с простого вопроса Виктории: «Как же учеба?». Мужчина ответил, что для нее оформлен краткосрочный академический отпуск с обязательством сдать темы по пропущенной программе. Вот здесь и случился прокол…

— Что происходит? — напомнила о своем вопросе «принцесса».

— В клане сейчас непростая ситуация, Виктория… — начал мужчина.

Однако словесные кружева Юсупова и сама плести умела довольно неплохо. В них прекрасно можно было похоронить любые смыслы. А ей требовалось получить простоя и ясный ответ.

— Я не об этом спросила, Николай Александрович, — холодно отреагировала «уралочка».

Мужчина некоторое время рассматривал девушку. Та даже успела приговорить еще пару кусочков нежнейшей ягнятины.

— Мне предстоят переговоры с твоим отцом, — ровно выдал он наконец. — Будет лучше, если ты пока побудешь здесь?

Вкус еды моментально потерял в своем очаровании. Сильно. И вовсе не по тем причинам, что мог предположить собеседник. Тем не менее девушка не собиралась отрываться от блюда. Энергия может понадобиться в любой момент. И будет крайне глупо из-за дешевых демонстраций гордо отказываться от ее источника.

— Я — заложница, — коротко констатировала девушка и отправила в рот еще один кусочек мяса.

— Я бы сказал — гостья, — не согласился родич.

— Заложник — это физическое лицо, захваченное и (или) удерживаемое в целях понуждения государства, организации или отдельных лиц совершить какое-либо действие (воздержаться от его совершения) в качестве условия освобождения удерживаемого лица, — процитировала на память Виктория строки закона «О борьбе с терроризмом», которые оставались неизменными вот уже лет четыреста. — Ты сам меня так учил… дядя.