Гимназистка. Нечаянное турне

Она царственно развернулась, но в этот момент дверь распахнулась, выпустив даму в накинутой на плечи шубке. Мощная грудь, распирающая лиф лилового атласного платья, вздымалась от избытка чувств, нахлынувших при виде приезжей певицы.

— Ох, мисс Мэннинг, наконец-то, мы вас так ждали, так ждали. Проходите же. А господин Песцов, где он?

Она приподнялась на цыпочки в попытках разглядеть за нашими спинами отсутствующего Песцова. Не увидела. Посмотрела направо, налево и уставилась на нас в полнейшем недоумении.

— Что она говорит? — вздохнула певица, сообразив, что теперь вернуться просто так не получится.

— Радуется, что вы наконец приехали, и просит проходить. — И встречающей нас даме: — Мисс Мэннинг и господин Песцов немного повздорили. Он разозлился и бросил нас перед театром.

— Господин Песцов? — изумилась та. — Разозлился? Быть того не может. Он такой милый. Да проходите же, наконец, мисс Мэннинг! Незачем мёрзнуть на улице.

Она потянула певицу за рукав, и та неохотно, но двинулась за ней. Завершала процессию я, привычно устроившись за чужими спинами. Коридор внутри здания был тщательно оштукатурен и ровно прокрашен, так что ничем не отличался от своих собратьев в каменных домах. А уж портретов там было понавешано! Наверняка какие-нибудь знаменитости.

Но само здание выглядело нежилым, если так вообще можно говорить в таком ключе о театре. Тут царил не дух искусства, а почти могильная тишина.

— Гришка, сбегай за аккомпаниаторшей, — скомандовала дама встретившему нас мужику. — И быстро. Чтобы пока я покажу мисс Мэннинг театр и её гримёрку, она была уже здесь.

— Чего сразу Гришка-то? — заныл-то.

— Выгоню, — грозно бросила дама и так взглянула на подчинённого, что того словно ветром сдуло. И тут же ласково: — Мисс Мэннинг, хотите чаю?

Предложение сопроводилось столь сладкой улыбкой, будто именное её предполагалось подавать к чаю вместо мёда. Я перевела. Певица посмотрела так, словно её глубочайше оскорбили и высокомерно протянула:

— С кем имею честь?

— Ох, я не представилась? Соболева, Ксения Андреевна.

— Соболева? — уловила мисс Мэннинг, сразу вспомнившая, кому принадлежало, а, возможно, и ныне принадлежит это здание.

— Да-да, — часто закивала дама. — Соболева. Это моя племянница — невеста наследника Российского престола.

Её слова вызвали у меня некоторое сомнение. Засомневалась и мисс Мэннинг, которой я перевела в точности.

— Неужели племянница? — протянула она с недоверием. — Родная?

— Двоюродная, — сказала Ксения Андреевна со столь честным видом, что и сомнения не возникло: родство ещё более дальнее. — Но Сонечка мне почти как дочь. Я её знаю с младых ногтей. Вот такусенькой.

Она показала рукой у самого пола, специально присев для этого. Судя по показанному расстоянию, помнила она свою племянницу ещё со времён эмбриона, потому что даже во второй ипостаси та была наверняка крупнее. Если, конечно, она не Мышкина или Хомячкова. В звериных родах всякое может быть…

— Хм…

Выразительность этого междометия была многократно отработана на Песцове, поэтому Соболева моментально выпрямилась, чуть зарозовев то ли от стыда, то ли от непосильной физической нагрузки для её комплекции и возраста.

— А Дмитрий Валерьевич не сказал, когда подойдёт? — оскорблённо спросила Ксения Андреевна почему-то у меня, хотя я как раз никак не выразила своё отношение к её рассказу.

— Вечером, — припомнила я. — До этого времени мисс Мэннинг собиралась тут всё осмотреть и убедиться в соответствии контракту.

— Да что осматривать? — удивилась Ксения Андреевна. — Всё сделано в точности, как Дмитрий Валерьевич написал, так можете и сказать мисс Мэннинг. Кстати, как я к вам могу обращаться?

— Анна Дмитриевна Павлова.

— Павлова? — оживилась она. — А вы не из этих Павловых?..

— Нет, — твёрдо ответила я.

Соблазн согласиться появился, но ничего ни про каких Павловых я не знала, поэтому приписываться к ним было чревато. Мало ли чем они были известны? Вдруг на досуге потрошили собачек и не только? Нет уж, мне чужой славы не нужно, мне бы своей не заработать.

За разговором мы дошли до кабинета, на котором висела важная латунная табличка «Соболева Ксения Андреевна. Директор».

— Проходите же, — широко улыбаясь, распахнула она перед нами дверь. — Поговорим, обсудим.

— Я бы хотела осмотреть свою гримёрку, — сурово сказала мисс Мэннинг и сдвинула брови. — Возможно, в дальнейших переговорах уже не будет необходимости.

Она застыла перед кабинетом, справедливо решив, что это не то помещение, которое ей нужно, поскольку вместо зеркала и гримировального столика там находились письменный стол, несколько книжных шкафов и сейф, окутанный чёткими сложными магическими плетениями. Здесь есть что держать в сейфе? Никогда бы не подумала!

— Первым делом мисс Мэннинг хочет удостовериться, что гримёрка соответствует её требованиям, — пересказала я просьбу нанимательницы, немного смягчив слова.

— Боги мои, да чего ж ей не соответствовать? — удивилась Ксения Андреевна. — Никто не жаловался. Нет, я прекрасно понимаю, что мисс Мэннинг — величина мирового уровня… Вы переводите, переводите… но мы сделали всё, чтобы ей было комфортно в нашем скромном театре. К сожалению, постоянной труппы у нас сейчас нет, поэтому мы выделили ей лучшее помещение.

— Хм… — сказала мисс Мэннинг и посмотрела на потолок. Но тот был чист и не имел ни мальейших повреждений. — Давайте всё-таки туда пройдём.

По всей видимости, оскорблённая дива искала повод либо разорвать контракт с Песцовым, либо получить от него извинения. Выглядела сейчас она холодной и неприступной, словно айсберг, что ещё усиливалось белоснежным песцовым палантином на плечах, и комплименты Соболевой её никак не смягчали. Напротив, с каждым восхвалением мисс Мэннинг всё больше преисполнялась чувством собственной значимости и всё больше убеждалась, что слишком хороша для этой дыры. Дыры, где даже нет собственных театральных представлений.

Гримёрка оказалась на удивление приличной. В левом углу стояла резная вешалка, в правом — корзина, полная розовых роз какого-то экзотического сорта, одуряюще пахнувшего. Я было подумала, что цветы, от которых сразу хочется чихать и шмыгать носом, вполне могут послужить поводом для скандала, и внутренне напряглась. Но мисс Мэннинг к розам отнеслась с одобрением и не приказала убрать. Как я узнала потом, это было одним из её требований к месту выступления. Она достала из муфты сантиметровую ленту и тщательнейшим образом перемерила помещение и зеркало на гримировочном столике. К её глубокому сожалению, они тоже оказались не меньше требуемых. И даже светильник у зеркала, работающий на магии, был исправен и давал ровный тёплый свет.